сердцем, не может ответить тебе тем же. Как минимум потому, что у него ни шанса. Всё ненастоящее. Навязанное. Фальшивое! Только моё вырванное, обливающееся мёртвой кровью сердце – вот единственное, что было настоящим во всём этом.
А ведь знала!
Знала, что не может быть ничего такого.
Не с песчаным альфой!
И всё равно поддалась выдуманной иллюзии…
Обманула.
Себя. Его. Нас обоих.
– А это у неё уже от тебя, – тихонько прокомментировала мои действия мама, наблюдая за моей истерикой.
– Но надумывает излишне много, как ты, – парировал отец. – И вообще, завидуй молча! – добавил с нескрываемой гордостью.
– Да? – влезла в их разговор. – И что же я себе надумала? – уставилась на него требовательно. – Ну, давай, расскажи мне, что в самом деле нет никакой проблемы, и я всё себе придумываю, успокой меня хоть чем-нибудь. Потому что лично я не вижу ни одного грёбанного обстоятельства, при котором меня бы полюбили просто так, потому что я есть, а не потому, что… – оборвала саму себя, заново выдохнула, прикрыла глаза, вдохнула глубже, а продолжила уже спокойнее: – Как вся эта хрень с феромонами вообще работает? Вы же явно изучали, если знали, что со мной что-то не так, – вновь посмотрела на родителей.
Мама виновато улыбнулась.
– Не то, чтоб прям уж изучали… – протянула нерешительно.
И папу локтем стукнула.
Тот тяжко вздохнул.
– Опять мне отдуваться, – укорил свою пару.
– А кто вынудил свою дочь бросить прямой вызов песчаному волку? – нисколько не прониклась родительница. – Сами же его спровоцировали. Вот. Разгребайте, – разрешила великодушно.
Взгляд папы стал многообещающим. Кто-то вскоре явно поплатится за свои слова.
– А ты, как всегда, умеешь поддержать, – съехидничал уже вслух и снова вздохнул, сосредоточив всё своё внимание на мне. – Мама права, Мири, мы не совсем изучали этот феномен. Чтобы его изучить, нужно, чтобы ты любила. А мы, какими бы не выглядели сейчас в твоих глазах плохими, не настолько бесчувственные, чтобы так мучить и тебя, и твоего избранника. Поэтому я действительно на корню пресекал все попытки твоих симпатий перерасти во что-то большее. Тем более, последние десятки лет ты и сама не проявляла ни к кому никакого серьёзного интереса. И я уж точно не ожидал, что ты уже влюблена. Да ещё в Амина. Знал бы… – сжал ладонь в кулак, так и не договорив.
– Я никогда не считала вас плохими. Ни за что, – улыбнулась ему с сожалением. – Но если бы раньше сказали, что так может быть, я бы в принципе не стала подвергать всех тому риску и не стала бы напрашиваться с тобой в Лондон, где собирались все Сильнейшие, – уставилась на многострадальный подлокотник.
Тому, похоже, помочь совсем было нечем.
Прям, как мне…
– В этом я даже не сомневаюсь, – отозвалась Ярослава. – Как и не сомневаюсь в том, что, знай ты, ты вовсе бы себя изолировала. Не только от сильнейших. Ото всех. Во избежание возможного ущерба. А так нельзя. Нельзя запретить себе жить, дочь.
– Угу, сказал бы я… – отозвался папа на это едва слышно. – И да, это у неё от тебя.
Мама на это горделиво вздёрнула подбородок, благодушно усмехнувшись. Я же на это покачала головой.
Вечно они…
– Что за соревнование такое?
Оба родителя сделали вид, что не понимают, о чём речь.
– Так что с исследованиями? – вернулась я к насущному. – Ладно, раньше не получалось, но теперь-то можно? Можно же придумать что-нибудь, чтобы заблокировать это? – вновь уставилась в требовании, глядя на отца.
– Мы уже пытались, Мири, – признался он виновато. – Но дело в том, что каждая волчица испускает ряд феромонов, призванных притянуть к себе свою пару. А ты… ты просто вырабатываешь их в несколько раз больше, чем другие, и сразу для всех. А если уж тебе кто-то нравится, то и того хуже, – развёл руками. – Это не исправить, Мириам. Это часть твоей волчьей природы.
– Хоть вкалывай себе сыворотку забвения, напрочь отключающую все чувства, – ухмыльнулась с горечью.
Безусловно, ничего подобного я делать не собиралась. Пока что. Если только всё станет совсем плохо и иного выбора не останется. Слишком много побочных эффектов, помимо потери памяти. Однако…
– Мири! – тут же нервно одёрнула мама.
– Да ладно тебе, – обнял папа её. – Всё равно же не поможет. От её феромонов никакая вакцина не спасёт. Хотя, если посмотреть на это под другим углом… Если Мири перестанет чувствовать, то тогда и Амин – тоже… В теории. Это с учётом, если он, и правда, не влюблён.
За что заработал внимательный взгляд от мамы. Слишком уж внимательный. И задумчивый.
– Непонятно, как это скажется на беременности, – протянула она мрачно. – А вот аль-Хайяту вколоть можно.
– Хм… о беременности я не подумал. Прошу прощения, – извинился передо мной. – А аль-Хайята за что ты так? – обратился снова к маме. – Нормальный же мужик.
– Хуже ему всё равно не будет, – пожала плечами мама.
Возмущённый взгляд от меня она нагло проигнорировала.
– Ага, а драться с ним потом тоже ты будешь? За то, что посмела отобрать у него чувства. Или думаешь, он тебе реально благодарен за это будет?
– Зачем? – изумилась родительница. – Мы можем просто предложить ему. В добровольном порядке, – предложила. – Ну, Мири может. К тому же, отпустил ведь. Пусть и неохотно. Может не всё потеряно? Сам образумится, – похоже, и сама себе не верила. – Я просто прикидываю крайние варианты, – добавила беспечно, уставившись в иллюминатор.
– Ты, как всегда, прикидываешь их уж очень крайне, – съязвил папа. – Хотя чему я до сих пор удивляюсь? – спросил уже сам себя. – В общем, никому ничего мы вкалывать не будем! – постановил итогом. – Пока просто понаблюдаем. В конце концов, у них ребёнок будет. Об этом тоже не стоит забывать, – в очередной раз шумно выдохнул. – Надо было тебя сразу в замок тогда из Лондона отправлять, и всё, – добавил совсем тихо.
– Да. Вкалывать никому ничего не будем. Пожалеем чувства одного не особо-то и чувствительного волчары. Будем просто дожидаться, когда начнётся межклановая война, – всё так же беспечно хмыкнула мама, а я только теперь осознала, насколько она раздражена и едва сдерживается. – Потому что аль-Хайят чёрта с два просто так уступит. Кому, как не тебе, Ян, об этом знать? – закончила совсем ворчливо.
– Ой, да брось, какая там война? – не проникся отец, наоборот заухмылялся широко. – Но ты всегда можешь сама вколоть ему эту вакцину, бесчувственная моя.
– Расскажешь мне это ещё раз, когда он явится забрать Мири по праву сильнейшего, – огрызнулась, как и я совсем недавно, до побеления пальцев вцепившись в подлокотник.
Надо отдать должное, вещица под её пальцами
