Сев на кровати, я попыталась успокоить нервы дыханием по счету. Мне нужна была свежая голова, чтобы решить, что делать дальше. И хорошо бы хоть немного избавиться от напряжения.
Стук ключа в замке не дал мне досчитать до пяти. Мне стало так страшно, что все попытки восстановить дыхание оказались бесполезными, а взгляд стал бегать по окружению в поисках укрытия. Я успела лишь дернуться к зашторенному окну перед тем, как дверь открылась.
— Эмиль? — трепетно произнесла я, наблюдая, как мужчина заходит, закрывая за собой дверь. — Эмиль!
Я чуть ли не завизжала от восторга (еле удержалась) и на всех парах побежала к нему. Захотела обнять, безумно захотела. Чувствовала, что он меня спасет, защитит…
Едва я коснулась его, как ощутила, будто обнимаю айсберг. Огромный, твердый и безумно холодный. Подняв взор, столкнулась с серо-зелёными глазами, которые смотрели на меня с таким безразличием, что я в страхе отшатнулась. Что же с ним произошло?..
— Сядьте, пожалуйста, на кровать или за рабочий стол, — холодно попросил Эмиль, не смотря мне в глаза. — У вас, наверное, накопилось много вопросов, и я бы хотел ответить на них как можно быстрее. Время не терпит.
Мне стало так страшно, что я попятилась на ватных ногах и буквально плюхнулась на кровать. Замерла в ожидании, пристально наблюдая, как мужчина, удовлетворенный моим поведением, отодвинул стул и сел напротив.
— Во-первых, вас, наверное, интересует, где вы находитесь, — вздохнув так, словно предстоит долгий монолог, начал Эмиль. — В таком случае, довожу до вашего сведения, что согласно ордеру номер МА-342 вы задержаны по делу номер К…
— Стоп-стоп, — помахала руками перед лицом, пытаясь прогнать морок с лицом дорогого сердцу мужчины, который нес какую-то чушь. — Эмиль, прекрати. Я совсем не…
— Прошу меня не перебивать, — сказал он спокойно, но твердо, так, что я мгновенно закрыла рот и вытаращилась на него бешеными глазами.
Ощущение такое, словно летела к небу долгое время, а сейчас некто хочет, чтоб я упала и разбилась о землю, пытаясь сломать мне крылья безжалостными речами.
— Благодарю, — холодно продолжал он. — Итак, Вайлет… или, вернее, Гелла, — он пристально посмотрел на меня, когда назвал второе имя, словно хотел уловить реакцию, — совсем скоро вам предстоит пройти процедуру телепатии. Рекомендую вам немного отдохнуть. К сожалению, процедура не из приятных, но благодаря ей у нас есть шанс…
Эмиль нахмурился, словно только что чуть не выдал свое тайное желание, которое не мог огласить публично. То ли полутьма, то ли болезнь повесила на глаза смутную вуаль, сквозь которую я заметила на лице Эмиля обеспокоенность, которая пропала спустя секунду. Нечто будто рвалось у него изнутри, и мне так захотелось обнять, прижать к себе и больше никогда не отпускать, а все сказанное забыть, поверив в то, что это была глупая шутка, но… Я потянулась к нему, и едва его взгляд коснулся моих рук, уродливых, покрытых краснеющими язвами, как мужчина мгновенно опомнился.
— Не тратьте силы, — меня вновь обдало могильным холодом. — Мне пришлось обойтись с вами некрасиво ради дела, за что я обязан попросить прощения. Однако между нами ничего нет, никогда не было и быть не может. Я вас не люблю.
Меня буквально пригвоздило к кровати, словно на голову свалился снежный ком. Тяжелый, невыносимый. Но пока в помещении еще слишком холодно, пройдет немного времени, и он начнет таять, и вот тогда потоки ледяной воды хлынут прямо в душу, разрывая на части, выливаясь наружу неконтролируемыми рыданиями. Пока еще Эмиль сидит передо мной и что-то говорит, а я не слышу, хотя ради собственного блага должна бы.
Я даже не сразу осознаю, что меня опять предали. Что со мной опять поигрались и бросили. Мне сложно понять, как и почему люди бывают такими жестокими, и в голове становится слишком пусто, чтобы донимать себя подобными вопросами.
Мне кажется, что я зависаю и даже не смотрю вслед удаляющемуся Эмилю, который вроде бы обещал скоро вернуться.
Мне все равно. Теперь мне все равно.
Я безжизненно плюхаюсь на кровать и жду, когда снежный ком, раздавивший меня, начнет таять.
***
Эмиль прошел в помещение для телекинеза, не замечая никого вокруг, и безжизненно плюхнулся на стул. Он не мог представить, что подобный разговор может так сильно ранить его самого. Он не любил врать, но никогда не испытывал такой боли от собственной лжи. Понимая, что должен делать ей больно ради дела… да и вообще, что его чувства — ничто перед лицом законности, которая должна восторжествовать, Эмиль смог взять себя в руки. Он поступает правильно, когда не идет на поводу у своих эмоций.
Проблема была еще вот в чем. Эмиль не помнил, чтобы эмоции настолько зашкаливали, когда он целовал ту Геллу. Даже несмотря на то, что тогда он был в возрасте, когда чувства кипели и требовали выплеснуться наружу. Гелла не вызывала нежности, желания просто прикоснуться. Ее объятья не снимали эмоциональное напряжение, не давали раствориться в невинном наслаждении просто касаться любимого женского тела. Любимого ли?..
Громкие шаги и неприятный скрип ручки двери отвлекли его. Эмиль повернулся в сторону звука и увидел, что узницу под конвоем, наконец, доставили. Судя по всему, без проблем. Она шла сама и не возмущалась, не кричала и не пыталась сбежать. Почему? Гелла — бойкая девушка, Эмиль бы даже сказал, очень бойкая. Бесстрашная. А девица перед ним более мягкая, податливая… при этом стремящаяся к независимости, если верить ее словам. Словно из другого мира.
Конвой усадил ее на стул. Руки висели, словно тряпки, и пристегнуть их не составило труда. Эмиль хотел бы обойтись без этого, но процедура болезненная. Она в любом случае будет кричать и брыкаться. И хорошо, что ею будет заниматься именно Эмиль. Он постарается сделать все как можно быстрее, чтобы она не мучилась. Он постарается…
Когда дверь за конвоем закрылась и они вновь остались вдвоем, Эмиль тяжело вздохнул. Не хотелось больше ничего говорить. Только убедиться в том, что Гелла не связана больше ни с какими подпольщиками или не связана еще с чем-то незаконным, после чего отпустить ее отсыпаться, ведь впереди в любом случае ждет долгий суд и не менее долгое заключение. Больше ничем он не может ей помочь, как бы его пылающее сердце того ни хотело.
— Закройте глаза и постарайтесь ни о чем не думать, — тихо попросил Эмиль, надевая специальные перчатки, с помощью которых и совершается вторжение в чужую голову.
Подойдя к девушке, он заметил, что она никак не отреагировала на просьбу — продолжала смирно сидеть, изредка моргая, словно уже находилась в другом мире. Глаза на мокром месте заставили Эмиля почувствовать себя ублюдком, но он быстро отринул неприятное ощущение и поднес руки к голове девушки. Пальцы коснулись висков, по перчаткам прошлись белые искры магии, вторглись в тело беззащитной девушки. Резкий вздох, вскрик… больше Эмиль не слышал — все его существо погрузилось в нее. С каждым мгновением, листая воспоминания девушки, он приходил в изумление. Предчувствие не подвело его — она не Гелла Бернетт, хотя и находится в ее теле. Она — кто-то другой, некто… Из другого мира, который кажется похожим на его, но отличается развитием технологий. Удивительные транспортные средства, внешний вид людей, городов… Эмиль хотел бы рассмотреть все подробнее, но увы, воспоминания — такая вещь, которая всегда состоит из отдельных кусков, из которых потом человек складывает целостную картинку. Самые яркие, как и всегда, касались душевных травм девушки, и они вызвали в нем сочувствие.
Не желая долго пытать ее, Эмиль сразу переместился к последним воспоминаниям о ее мире. Он увидел «белое ничего», то самый так называемый Не-Мир, место, где душа пребывает до того, как соединиться с телесной оболочкой. А до того он увидел, как черная кошка заманила ее к «белой бездне», своеобразной дыре между мирами или «порталу», и толкнула туда. И кошку он, несомненно, узнал. Это была Фелиция Кади — одна из самых известных магичек королевства, оборотень и по совместительству ректор академии. Вот и владелица шерсти нашлась.
