мгновений. Он чуть не выглянул, чтобы понять, что она делает, но снова уловил ее голос:
— Ты же мать Букера?
Его мама говорила с ней? Вряд ли. Женщина почти не говорила при жизни, стала такой, потому что его отец хотел, чтобы она была идеальной женой.
— О, он рассказывал о тебе, — хрустнул гравий. Она приблизилась к могиле? — Он сказал, что убил тебя.
Да, и это было худшим событием в его жизни.
Мать Букера была его отдушиной. Только она верила в него. Только она видела в нем не оружие. Только она хотела для него хорошее будущее, даже если не могла сказать ему об этом.
Она не произнесла ни слова за три года, пока не попросила его убить ее. Слова преследовали его по сей день.
«Твой отец вернется завтра ночью пьяным. Я хочу, чтобы ты убил нас обоих и убежал отсюда, мальчик мой. Спаси себя от такой судьбы».
Букер смотрел на поле, светлячки плясали над высокой травой. Они лениво летали, напоминали тысячу звезд на ночном небе. Они были красивыми, и он на пару мгновений представил простую жизнь, как у них.
Ирен тихо рассмеялась.
— Понимаю, он сделал это не нарочно. Я и не думала, что он убил тебя, потому что хотел. Он лучше этого.
Разве? Вряд ли она так хорошо его знала, чтобы так думать. Слова Амелии крутились в голове. Дьявол. Монстр. Мужчина, созданный убивать и отправлять людей в Ад, где их мучили вечность.
— Нет, — сказала Ирен, — он хороший. Я знаю, даже если так думают не все.
Хоть кто-то живой так думал. Мама Букера считала его хорошим, даже когда его жизнь была на худшем этапе. Она была доброй, заботливой, всегда ставила его выше себя. Это значило для него больше, чем он говорил ей.
Жаль, он не смог сказать ей лично. Он многое хотел бы сказать матери, но не успел.
— Думаю, он довольно красивый, — продолжила Ирен. — Так ведь? Я понимаю, почему некоторые его боятся. Те татуировки грозные, но под ними поразительные черты. И, конечно, он хороший в душе, от этого нравится мне еще больше.
Он ей нравился?
— Конечно, он мне немного нравится. Думаю, если бы я встретила его на улице до всего этого, то поразилась бы и заговорила с ним. Может, просто спросила бы, как прошел день.
Он не сомневался в этом. Ирен была слишком доброй. Если кто-то и остановил бы Пинкертона на улице, чтобы спросить, как его жизнь, то это странная Ирен.
— Даже если он прячется за надгробием, думая, что я его не вижу.
А он думал, что она была глупой, когда только встретил ее.
Букер выглянул из-за камня и поймал ее веселый взгляд. Она сидела, прислоняясь спиной к могиле его матери. Надгробие было выше ее крохотного тела, и он знал, что по краям была вырезана его фамилия. Пинкертон. Снова и снова.
Но смотрелось не так и плохо, когда такой камень обрамлял ее.
— Как ты узнала? — спросил он.
— Призрак стоит рядом с тобой, — рассмеялась она. — Он усиленно указывает на тебя. Думаю, он верит, что ты пытаешься напасть на меня из засады.
— Может, я так и делал.
— Сомневаюсь.
— Ты во многом сомневаешься насчет меня, — он мог обсуждать тот разговор. Она знала, что он подслушивал. — Ты сказала много приятного, Ангел.
— А ты продолжаешь меня так звать, — ответила она. — Я не ангел, Букер.
— Тогда ты обманула меня, — он смотрел на нее в свете луны. Серебристые волосы и белое платье, белая кожа блестела от ранней росы. Она не знала, что он был уверен, что она упала с небес, чтобы пытать его.
— Если я ангел, то где мои крылья?
— Ты просто их не видишь, — тихо ответил он. Вокруг них ожили сверчки, музыка ночи и тайны во тьме. — Но не переживай, я их вижу.
Ирен похлопала по земле рядом с собой.
— Иди сюда. Если хочешь участвовать в разговоре, то не нужно больше прятаться.
— Я не думал, что могу в нем участвовать.
— Твоя мама тут, — Ирен огляделась и нахмурилась. — Точнее была. Теперь ее нет. Странно.
— Она так умеет, — он встал на ноги и прошел к ней, сунув руки в карманы. Мурашки бегали по груди.
— Что умеет?
— Пропадать, когда ее ищешь. Она хорошо научилась прятаться.
Ирен скривилась.
— Полагаю, не от хорошей жизни?
Гравий хрустел под его ногами, пока он шагал к ней. Букер медленно опустился, дал ей шанс отодвинуться, если она хотела. Но она этого не сделала. Или не собиралась поддаваться ни на дюйм. Они оказались прижатыми друг к другу от плеча до колена.
— Точно.
— Жаль. Я знаю, что такое бояться в своем доме. Там ты должен быть в безопасности, и обидно, что она боялась.
— Обидно, что и ты боялась, — надгробие царапало его спину. Может, откроются раны, и придется исправлять татуировки, искать того, кто мог это сделать для него.
Букеру не было дела до татуировок на его теле. Их качество было не таким важным, как их значение. Нужны были сильные существа, что могли защитить его или отпугнуть других. Татуировки были его щитом от мира.
Он все еще не понимал, почему не дал ей что-нибудь пугающее на ее теле. Ей нужно было то, что защитит ее. Он уже спас ее от пастора, который хотел навредить ей. Кто еще нападет на нее?
Он взял ее за руку и поднял ее к свету луны. Цветы и пчелы сегодня были плоскими на коже, но он видел магию в татуировке.
Бабочки были удивлением. Он нанес их внутри цветов, чтобы они распустились и освободили пленников. Милые и опасные, они могли быть ядовитыми, но оставались нежными.
Он полагал, что это были его чувства к ней.
— Я не знала, что ты хотел сделать меня такой, как ты, — прошептала она, глядя на него, пока он смотрел на татуировки. — Я не знала, что ты мог создать такое.
— Пинкертоны приводили человека, чтобы он сделал такое со мной. Он сказал, что знал вуду, потому мог чернилами на моей коже создать любого монстра, — Букер фыркнул. — Это было не вуду. Просто проклятие, которое он передал мне. На спине мужчины был тигр, которого он мог выпускать.
— Таких как мы много?
Букер пожал плечами.
— Мужчина умер, нанеся мне татуировку. Пинкертоны не дают уйти тому, кто знает тайны семьи. Если другие и есть, но я их не знаю. Я других не находил.
Ирен придвинулась ближе, шелк ее ночной сорочки задевал
