он пустит без лишних препирательств. А там, внутри лабиринта, соперников так просто убивать уже нельзя – Звезде не нравится. На это, собственно, и расчет.
Все же мне удалось развернуться боком к нужному месту и, прикрывшись широким рукавом ханьфу Сан Линя, скосить глаза. Черт! Точно, вон кусты шевелятся. Куда смотрят домашний лис и медведь?! Почему не соблюдают конспирацию?!
И тут меня пронзила ужасная мысль. Елки-горелки! Я же без маскировочного пузыря. Что они видят? Их шицзе, да на цепи, прикована к помощнику главзла! Не иначе как коварно взяли в плен и мучают!
И это значит что?! Это значит, что два долбоклюя сейчас кинутся в битву, спасать меня! А-а-а-а-а, что же делать?! Их ведь от дуроического порыва даже Пылинка не удержит, у нее лотос поломался.
Мысли прыгали в голове как блохи в банке с дустом, лихорадочно и смертельно. Ну ни-че-го-шеньки умного не придумывалось, хоть умри. Наверное, поэтому я и решила вести себя как законченная идиотка: прижалась к лисьей спине, потерлась о него всей собой, обреченно вспомнив, что груди у меня – примерно столько же, сколько умных мыслей. Но с другой стороны, ведь другим девушкам в Китае это не мешает? Они тут все плюс-минус нулевого размера…
Обняла Сан Линя за талию и томно (а еще громко) пропела на все ущелье:
– Ми-илый, долго еще? Ты обещал, что если я устану, то понесешь меня на руках в самый центр волшебного храма! Ведь у меня должны остаться силы на три поклона перед древним алтарем!
Вот уж не знаю, кто охренел больше: я сама, уже во время произнесения последнего слова сообразившая, что именно говорю; окружающие силы главзла; само главзло, обернувшееся на мой возглас и скептически изогнувшее бровь; призрак Звезды, прищурившийся на это представление с большим неодобрением; затихшие от потрясения силы добра в кустах… или, наконец, сам Сан Линь.
Дикий лис буквально окаменел. Я тихо порадовалась, что не вижу сейчас его лица – что-то страшновато стало. Поэтому и вцепилась в жертву изо всех сил, не давая Линю возможности сцапать меня за шиворот и вытащить пред ясны очи.
Ага, ему только позволь. Прибьет – и как на самом деле зовут, не спросит. Даже Козявкин спасти не успеет. Кстати, последний подозрительно довольно прядает ушами и, судя по всему, вот-вот огласит ущелье громким мурлыканьем. Хорошо ему. А мне что делать?!
Спасение пришло оттуда, откуда я его точно не ждала. Как хорошо, что я эту тварь не убила! Потому что слегка паленая обезьяна с крыльями и хищным клювом внезапно заорала, вылетая из-за утеса в сопровождении еще десятка родственниц, и спикировала прямо на меня.
Во всяком случае, мне показалось, что на меня, хотя стая просто неслась в нашу сторону, разинув клювы, растопырив когтистые лапы и мерзостно вереща.
Мама дорогая! Тут уж стало не до маскировки. Пусть лучше меня узнает Сан Линь, чем сожрет клювастая мартышка. Да и вообще, сдаваться без боя – не наш метод.
Вокруг царил звездец и хаос – Гу Юнжень и его люди довольно бодро отстреливались от чудовищ разной убойности заклинаниями. Козявкин бился высоко в небе – оттуда периодически слышался его ликующий мяв и сыпалась обгорелая обезьянья шерсть. Но паленая мстительница, чтоб ее, времени зря не теряла: такое впечатление, что она потратила время, прошедшее с нашей последней встречи, на то, чтобы облететь всю округу и собрать родственников, знакомых и вообще любую тварь, которой повезло мимо проходить. Так что сколько бы образин ни сбивали на подлете, из-за скал и деревьев все лезли и лезли новые нападающие.
Ну я что? Я тоже поучаствовала. А то лис, конечно, очень бодро нас защищал, но даже он не мог успеть везде. Та самая паленая гадина на лету словила в разинутый клюв шарик с перцовым газом и заорала, пытаясь отплеваться и выцарапать самой себе язык. Повезло, что шарики у меня в рюкзаке были заготовлены заранее, ци-то заблокирована цепью!
– Джейсин! – почти таким же возмущенным тоном завопил Сан Линь, который засек мою артиллерию. По глазам было видно – подозревал, гад. А теперь уверился полностью. Узнал то есть. И орет так, словно это не обезьяне в клюв перцу насыпали, а ему под хвост.
– Да, дорогой, – машинально отозвалась я, стараясь улыбнуться как можно обольстительнее.
Как раз в этот момент родственники обезьяны в кустах маленько закончились, стало чуть тише, и я поняла – упс, пора рвать когти. Потому как обольстительность моя подействовала на дикого лиса странным образом – кажется, он меня собирался сожрать в полном согласии с обезьянами. Э нет, так мы не договаривались.
Похоже, пора пускать в дело секретное оружие. Ущелье возле входа в пещеру лабиринта узкое, благодаря чему, кстати, мерзким крылатым тварям не удалось нас окружить. И совсем рядом тот незаметный отнорок, где я устроила себе логово. Если не знать заранее, что он тут есть, – фиг найдешь. К тому же это не просто пещерка, это щель, так что вполне можно выбраться из нее с другой стороны горного склона.
Когда произошло нападение, Сан Линь поневоле отстегнул мой поводок – он здорово мешал ему драться, еще и ци блокировал, не сильно, но тут уж любое лыко в строку. Поэтому он свой конец отцепил, и мне оставалось только живенько смотать цепь и перекинуть через локоть, словно элегантный длинный шарф.
А потом дело техники. Смешать два ингредиента так, чтобы они вступили в бурную реакцию с большим выделением газа, – для химика раз плюнуть. А если все это богатство приправить жидким розовым мылом…
– Пока, дорогой!
…то мы имеем полное ущелье шикарной пены – аж на несколько метров поднялась! Я знала, в какой момент задержать дыхание и в какую сторону шмыгнуть. А лис не знал.
Сан Линь
Разговор с юной нахалкой в шатре Гу Юнженя оказался удивительно плодотворным. Вот только меньше всего лису понравилась благосклонная улыбка, возникшая на губах предводителя, особенно когда он потянулся к ладони этой… этой… Да какого гуя его вообще это волнует?! Сам же собирался в случае неблагоприятного исхода разговора просить Гу Юнженя об услуге, а именно – пощадить дуреху, незнамо зачем забредшую в такую даль. Радоваться бы, что их мысли схожи и убивать странную девицу никто не собирается, особенно если она умудрилась заинтересовать господина…
Только теперь почему-то внезапно хочется удавить эту язву, да и сам Гу Юнжень вызывает какую-то иррациональную… даже нет слов описать это чувство.
