за свою невнимательность.
– Надеюсь, вы не пострадали? – он с интересом смотрел мне в лицо, будто видел его под вуалью. – Вы самая легкая лейва из всех, кто имел честь в меня врезаться.
Тон незнакомца был таким легким, а улыбка непринужденной, что не прошло и пары секунд, как я уже с готовностью улыбалась в ответ. И млела под вуалью от комплиментов, осыпающих меня как конфетти на новый год.
Мужчина был молод и хорош собой. Пшеничные волосы до плеч, лучистые голубые глаза, светлая кожа. Высокий и прекрасно сложенный.
– Как вас зовут, восхитительная лейва? – поинтересовался он.
– Инна.
Я в свою очередь разглядывала незнакомца и размышляла, что, наверное, именно так должен выглядеть принц из сказки. Из какой-нибудь экранизации “Золушки” или “Спящей красавицы”.
– Инна, – повторил он, будто пробуя звуки на вкус, – какое необычное и красивое имя.
А потом взял мою ладонь и поцеловал тыльную сторону.
Я покраснела. Мне было очень приятно. Вот есть же и в этом мире настоящие джентльмены. Не то что некоторые оборотни!
– Простите, милая Инна, я спешу, но, надеюсь, в будущем вы удостоите меня приятной беседы.
Он откланялся и пошёл дальше по коридору. А я с глупой улыбкой смотрела ему вслед, пока не сообразила спросить, как его зовут.
Незнакомец обернулся и произнес:
– Рандир, – а потом скрылся из виду.
Улыбка сползла с моих губ.
Я застыла на месте, обливаясь холодным потом.
Рандир? Моего нового знакомого зовут так же, как наследного принца?
Ох, надеюсь, это случайное совпадение! И я не налетела из-за угла на монаршую особу!
***
В аудиторию я вошла последней. И даже не заметила возмущенный взгляд тара Дрохевайна, которым тот одарил меня. Моя голова была занята недавним столкновением. Там крутилась одна единственная, весьма пугающая мысль: а если это и в самом деле был принц? Ой, что будет…
В памяти пролетали картинки из исторических фильмов, одна страшнее другой. Кажется, даже косой взгляд в сторону царствующей семьи – уже повод для казни. А я того беднягу хорошо приложила. Пусть Рандир и виду не подал, но я-то помню, как он при столкновении согнулся и охнул. А потом все время прижимал к груди правую кисть. Так и ушел, держась за больное место…
– Лейва Инна! – прозвучал суровый окрик учителя, заставив меня вынырнуть из раздумий. – Может, поделитесь с нами, над чем вы так тяжко вздыхаете?
Я с некоторым недоумением поняла, что урок в самом разгаре. И что ифриссы хихикают, повернувшись в мою сторону.
– Ну же, не стесняйтесь, – поторопил учитель несвойственным ему язвительным тоном. Видимо, его допекла моя невнимательность. – Наверняка это что-то серьезное! Серьезнее, чем протокол приема иностранных послов, который мы сейчас изучаем.
А ведь точно! Тар Дрохевайн – знаток этикета. Он наверняка знает, что меня теперь ждет.
Уже не задумываясь о последствиях, я честно призналась:
– Думаю, можно ли расценивать случайное столкновение с наследным принцем как покушение на его жизнь? И что за это бывает…
Глаза учителя изумленно расширились:
– Лейва Инна! Любое прикосновение к царствующей особе – уже преступление! Если только эта особа сама не позволила прикоснуться к себе.
– И что за это бывает?
– Эм-м… дайте-ка подумать, – он задумался, почесывая гладкий подбородок.
Как я уже выяснила, маги боролись с растительностью на лице радикальными методами. Уничтожали на корню. Среди людей гладкая кожа считалась признаком благородного происхождения.
– Все зависит от того, к какому сословию принадлежит обвиняемый, – снова заговорил тар Дрохевайн. – Если суд докажет, что столкновение было случайным, и обвиняемый не имел злого умысла, то ему назначат пятьдесят плетей в качестве наказания. Казнь должна проводиться публично, если обвиняемый – человек низкого сословия. Или только в присутствии суда и присяжных, если обвиняемый – мелкий аристократ. Высшее сословие, а также маги, входящие в Ковен, имеют право заменить плети на двадцать дней домашнего ареста и отчуждение четверти годового дохода в пользу королевской казны.
– А если обвиняемый – женщина? – потеряно пискнула я.
– Если она замужем, то наказание выпишут ее мужу. Если незамужняя, то отцу.
– А если она сирота?
– У любой сироты есть опекун. Кто-то из старших родственников мужского пола, который несет за нее ответственность. Суд всегда найдет, кого наказать. Но почему вас так интересует этот вопрос?
Я опустила взгляд.
Интересно, можно ли считать моим опекуном ректора Делианариса? Или куратор Байерс больше подходит на эту роль?
В любом случае, если мне не повезло столкнуться с принцем, то кому-то из этих двоих придется отдать в казну четверть своего годового дохода? Ох, такого посягательства на свой карман они мне точно не простят!
– Тар Дрохевайн, можно вопрос? – кто-то из ифрисс поднял руку.
– Спрашивайте, лейва Раальви, – благосклонно разрешил учитель.
Похоже, ему нравится, когда ученицы проявляют интерес к его предмету.
– Почему у людей низкого происхождения нет права заменить плети на выкуп?
– Возможно, потому что их жалкие гроши не в состоянии искупить ущерб, нанесенный монаршей особе? Подумайте сами, какой годовой доход у крестьянина? Но дело даже не в деньгах. Людей низкого сословия не обучают этикету. И у них почти нет шанса столкнуться с кем-то из царствующей семьи. Так что это наказание в пятьдесят плетей скорее для острастки, чем для дела. А вот маги и аристократы, которые служат при Дворе, каждый день встречаются с его величеством и его семьей. Если кто-то из них случайно наступит на ногу королю, то четверть годового дохода – это самое меньшее, чем они могут заплатить за нанесенный ущерб! Хорошенько запомните это, лейвы. Ведь за ваше невежество предстоит расплачиваться вашему мужу!
А у меня и мужа-то нет.
Я уныло вздохнула.
– Ладно, вернемся к теме урока…
Писк Теслы прервал Дрохевайна.
– Лейва Инна! – прозвучал голос ректора на весь класс. – Зайдите ко мне.
Кажется, интуиция меня не подвела. Неприятности начинаются прямо сейчас.
Я опустила голову, наивно надеясь отсидеться за партой. Но меня тут же накрыла тень Дрохевайна.
– Ждете второго приглашения? – учитель возмущенно уставился на меня. – Идите уже! И не забудьте, что на следующем уроке будет опрос по сегодняшней теме. Советую хорошо подготовиться!
Сглотнув, я неловко выбралась из-за стола и, как приговоренный на эшафот, потащилась на выход.
Идти к ректору не хотелось. Делианарис редко вмешивался в учебный процесс и почти никогда не вызывал к себе учениц. Если девушки вдруг нарушали дисциплину, или учителя жаловались на чью-то неуспеваемость, то все эти вопросы решали кураторы, закрепленные за каждой группой.
Но я была в Саартоге особым случаем. Единственным
