на охоту вместе с остальными, а я бы все еще чувствовала себя одинокой, потерянной Мэдди. Забавно, что единственный раз, когда я не чувствую себя потерянной, это когда я с ним.
Он играет с несколькими прядями моих волос, а затем приподнимает бедра в медленном, восхитительном толчке.
— Люди спариваются в такой позе?
— Ага. — Я кладу руки ему на грудь и поддерживаю себя. Он чувствуется твердым и готовым снова, что безумно, учитывая, что он кончил всего минуту или около того назад. — Люди делают это и так.
— Ммм. — Он пропускает мои волосы между пальцами, а затем рассматривает их, золото ярко выделяется на фоне синевы его кожи. Затем его взгляд фокусируется на мне. — Расскажи мне больше о мужчинах, которые тебя беспокоят.
Я провожу рукой по его груди, дразня его твердые, как камень, соски. Это одна из черт ша-кхай, к которой мне нужно привыкнуть — соски, которыми можно царапать стекло. Но это странно, потому что на нем они кажутся правильными.
— Это не важно.
— А твоя сестра?
Я не хочу думать о Лейле. Я слишком запутываюсь, когда речь заходит о моей сестре.
— Она тоже сейчас не важна. — Я покачиваю бедрами над ним. — Прямо сейчас все, что важно, — это ты и я.
Его глаза блестят, и я вижу, что в этом мы оба согласны.
ХАССЕН
Я перекидываю большую тушу двисти через плечо и направляюсь к Пещере племени. Крупная добыча — это больше, чем обязанность, это предложение мира и демонстрация силы одновременно.
Сегодня я пойду к своему вождю. Я покажу ему, что я сильный, способный охотник. Я расскажу ему о неустанной работе, которую я проделал, чтобы прокормить племя, о множестве тайников, которые я заполнил, находясь в изгнании. Я расскажу ему о бесконечных ловушках, которые я расставил, и позволю ему увидеть, что я сильный и достойный охотник. Несмотря на то, что я проводил свои дни с Мэ-ди, я охотился по ночам, чтобы не расслабляться; теперь, когда я кормлю племя, я кормлю не только товарищей и семью, я кормлю Мэ-ди.
Прошло два долгих дня с тех пор, как я видел свою вторую половинку, и я остро ощущаю каждое мгновение. Несмотря на то, что я заставил ее поклясться не ходить к деревьям и не ждать меня, я все равно регулярно проверяю там, на всякий случай. Моя Мэ-ди страстная и любящая… но она плохо слушается приказов. Но она осталась в стороне, и я должен верить, что это потому, что пещера снова полна. Она не может выскользнуть, чтобы повидаться со мной.
Я ожидал этого.
Я не ожидал, что это меня выпотрошит. Даже сейчас боль от ее отсутствия гложет меня. Моя пара должна быть рядом со мной, в моих мехах. Она должна быть в моих объятиях ночью, прижимаясь своим маленьким личиком к моей груди и крепко прижимаясь ко мне. Я должен быть рядом с ней, давать ей больше уроков о том, как охотиться и заботиться о себе, и утешать ее, когда ей грустно. Тот факт, что я не могу быть рядом с ней, сводит меня с ума.
Я думаю о Вазе, и Харреке, и сердитом, свирепом Беке — утешают ли они мою Мэ-ди? Предлагают осушить ее слезы подарками?
Я стискиваю зубы, когда думаю об этом, и мои шаги ускоряются.
Сегодня я иду к своему вождю и потребую, чтобы он положил конец моему изгнанию. Жестокий сезон начнется через несколько дней, и я хочу устроить пещеру с Мэ-ди. Она моя пара, даже если мы не находим отклика, и я должен заботиться о ней, как любой хороший охотник.
Не имеет значения, если Мэ-ди не убеждена. Я не дам другим времени убедить ее в обратном. Если она еще не уверена, я использую свой член, свой язык и свою шпору, чтобы убедить ее, что она моя.
И я сделаю все, что попросит Вэктал, до тех пор, пока он не отдаст ее мне.
У главного входа в пещеру на снегу сидят несколько соплеменников. Я поднимаю руку в знак приветствия, проходя мимо Ти-фа-ни и Салуха. Они роют новые ряды ям в своем странном увлечении растущими травами. Химало и Кэшрем расстилают свои шкуры на снегу, соскребая их во время беседы. Сесса и Фарли играют со своим питомцем двисти. Неподалеку я вижу Бека у главного входа в пещеру, несущего утреннюю вахту.
Я прищуриваю глаза при виде него.
Несмотря на то, что Мэ-ди не называла Бека одним из своих поклонников, я отношусь к нему настороженно. Он и раньше проявлял интерес к людям. Я направляюсь к нему, пробираясь сквозь снег. Фарли видит меня и машет рукой, затем бежит за своим питомцем, который убегает прочь. Остальные не обращают внимания. Хорошо.
Бек кивает мне, разглядывая тушу поверх моих плеч.
— Хорошая добыча. В ней много мяса.
— Я хороший охотник.
Он пожимает плечами, прислоняясь к стене пещеры. Его руки скрещены на груди, и он лениво осматривает территорию, наблюдая за всеми. Когда я не ухожу, он поворачивается ко мне с хмурым выражением на лице.
— Что?
Я поднимаю на него подбородок.
— Лучший охотник, чем ты.
Его глаза сужаются от моего вызова, но он не двигается. Его хвост дергается, внешний признак его раздражения моими словами.
— Ты слишком долго пробыл в снегах. Это помутило твой разум.
— Я лучший охотник из неженатых самцов, — продолжаю я. — Самый достойный из супругов.
Бек фыркает.
— Так вот почему ты обращаешься ко мне? Ты думаешь, я гоняюсь за злой желтогривой? — Он качает головой и смотрит вдаль. — Я покончил с людьми. Она вся твоя.
Его горький ответ радует меня. Я ворчу в знак согласия и прохожу мимо него, направляясь в пещеру. Бек был предупрежден. Теперь я должен сообщить остальным о своих намерениях: Таушену, Вазе, Харреку, даже тихому Варреку, если потребуется. Старейшины — за исключением Вазы — не проявили особого интереса к человеческим женщинам, но я поспрашиваю вокруг. Если их нужно прогнать
