— Прекрати, — пробормотала она, девушка была поражена услышанным.
— Они пытались вырвать руку из моего тела, с помощью их когтей, — ярость быстро нарастала внутри Малкольма, что он не мог ее сдержать, да и не пытался. Он выпустил своего бога и поморщился, когда услышал вздох Друида. Он поднял длинные когти, темно-бордового цвета. — Когтей, как эти. И сейчас, я все еще помню это чувство, когда они рвали мою кожу и мышцы, ломая кости. Воители могли вырвать мою руку за секунду, но они хотели, чтобы я страдал.
Дыхание Друида стало прерывистым.
— Я не хочу знать больше.
— Ах, но ты же просила, — заявил он безжалостно, когда воспоминания вернулись. — Брок присоединился к нам и убил остальных, затем забрал меня в замок Маклаудов, где Друиды сделали все возможное, чтобы исцелить меня. — Его грудь наполнилась болью, от воспоминаний о том, как он узнал, что не сможет пользоваться правой рукой.
Унижение и разочарование были также ужасны, как и чувство беспомощности, которые никак не отпускали его. Он взревел от ярости и вонзил когти в камни.
Он не хотел вспоминать эти ужасные моменты. Он почувствовал, как нахлынули боль и бессилие, как будто это только что с ним произошло.
— Они должны были позволить мне умереть. Почему Ларена не отпустила меня? — Малкольм опустил голову, желая вернуться в тот роковой день, чтобы Воители закончили то, что начали.
— Если Ларена все, что у тебя есть, значит ты единственная семья, которую она имела. Она не хотела потерять тебя.
— Я должен был стать лэрдом, Друид. Я не мог вернуться в свой клан полу-человеком, который даже меч не может держать в руке. Для них не имело значения, что я смог научиться владеть мечом левой рукой. Для них, я был бесполезен. Поэтому я остался с Маклаудами. Смертный. Ничтожный. Беспомощный.
Он чуть не задохнулся от обиды, когда вспомнил, что прятался вместе с Друидами, когда Дейдре напала. После всего он не был полноценным воином. Он был не в состоянии сражаться вместе с Воителями.
Это ранило его сильнее, чем то, что Дейдре сделала с ним. Не имело значения, что друзья хотели защитить его. Они не позволили ему быть горцем, которым он являлся.
— Я оставался, столько, сколько мог, — продолжил Малкольм. — Я сбежал из замка во время очередной атаки Дейдре. Несколько дней спустя она нашла меня и освободила моего бога. Я пообещал выполнять все ее приказы, если она оставит Ларену в покое.
Малкольм вытащил когти из камней и посмотрел на Друида.
— Я убивал во имя Дейдре. Я стал монстром. И, да, я предал ее!
Его голос эхом отозвался по комнате, заставляя Друида вздрогнуть, но его это не волновало. Он был слишком погружен в свои необузданные эмоции, поглощающие его.
— Посмотри на меня, — потребовал он от Друида, когда она отвела взгляд. — Посмотри на то, кем я являюсь. Воителем, мужчиной с богом внутри. Ты подпустила меня близко и попросила стать твоим другом. Ты слишком доверчива, Друид. Это когда-нибудь погубит тебя.
Ее глаза сузились.
— Возможно, я слишком доверчива. Но лучше быть такой, чем эмоционально мертвой, как ты. Ты ничего не чувствуешь. Ты даже не удосужился узнать мое имя, несмотря на обещание присматривать за мной. Каждый раз, как я разговариваю с тобой, ты всегда разный. Ты пытаешься напугать меня своим видом Воителя? Что ж, браво, мудак, тебе это удалось.
Вся ярость Малкольма улетучилась, когда Друид гордо пошла прочь. Каждое слово было словно пощечина. Он хотел напугать ее, чтобы она больше не просила заняться с ней любовью. Но теперь, когда он это сделал, сильно сожалел.
Малкольм привалился к стене. Кто он такой? Он не мог ответить на этот вопрос. Он не был идеалистом, ждущим момента, чтобы влезть в шкуру своего отца, став лэрдом. Но он и не был настолько бездушным, чтобы спокойно, с любопытством и завистью, наблюдать за Лареной.
Единственное, что он точно знал — он был убийцей и предателем. Он не заслуживал дружбы, которую ему предлагали люди в замке, Гай или Друид.
Он не представлял, что обидел девушку так сильно, не спросив её имени. Он сделал это в попытке хоть как-то сохранить дистанцию от нее, чтобы не заразить ее своей сущностью.
Но желание обладать ею накрыло его, словно ураган. Затем он поцеловал ее. Этот удивительный, восхитительный поцелуй потряс до глубины его черной души.
В ее поцелуе он нашел желание, страсть, и … спокойствие. В те драгоценные минуты, что он целовал и доставлял ей удовольствие, он забыл, кем являлся. В эти минуты он стал кем-то другим, кем-то, у кого была душа.
Малкольм провел рукой по волосам. То, что он обрел в руках Друида, он потерял навсегда. Настало время позвонить Фелану и рассказать о девушке. Позволить Эйсли позаботиться о ней.
Он оттолкнулся от стены и пошел к отверстию в горе. Дождь сменился моросью. Туман скатывался с гор, охватывая все, что было в поле зрения. Идеально, чтобы спрятаться.
Малкольм посмотрел через плечо и подумал было попрощаться с Друидом. Хотя он последний человек, которого она хотела бы увидеть, после того, как напугал ее.
Ее вкус все еще был у него во рту, ее запах все еще оставался на его теле. Все это навсегда запечатлелось на нем.
— Удачи, Друид, — произнес он и прыгнул.
Глава 19
Джейсон хлопнул рукой по столу. Эванжелина была более скрытная, чем он ожидал. Она не отвечала на его сообщения целый день.
Он думал, что все пойдет по его плану. Теперь он не был в этом так уверен. Джейсон мог заставить ее с помощью своей магии, но он хотел сделать это с изяществом.
Она должна добровольно перейти на его сторону. Джейсон хотел, чтобы она знала о его желании сделать ее Драу, но это будет чуть позже. Сначала он приведет ее в свой дом и покажет ей, что есть еще один ее друг — Друид.
Как только она станет Драу, ничего не помешает затащить Малкольма в ее постель. Джейсон даже с удовольствием использует свою магию, чтобы ускорить ее зачатие. Но, чтобы сбылось пророчество, лучше этого не делать.
— Покажи мне Малкольма и Эванжелину снова.
Мгновенно появилось 3D-изображение двенадцати дюймов в высоту на его столе целующихся Малкольма и Друида.
— Я знал, что он не сможет сопротивляться ей. Притяжение очевидно.
Изображение сменилось, и Джейсон увидел, что Эванжелина уходит злая. Джейсон нахмурился, когда увидел скалы.
— Где это они?
Цвета размылись, когда изображение изменилось и расширилось, чтобы показать ничто иное, как Керн Тул.
— Превосходно, — сказал Джейсон с довольной ухмылкой.
