— Просто это… глупо. Она должна понимать, что мы догадаемся.
— А если… если она уверена в обратном? Если она не знает, кто я такая, и думает, что я ничего не пойму?
— Мы снова пришли к вопросу, врет ли Клеа, — покачал головой Тамани.
— Я не доверяю Клеа, но что плохого она нам сделала? Появлялась в нужный момент и снабжала оружием. И все время спасала мне жизнь, прямо как ты. Может, хватит уже подозревать? Может, лучше доверять ей?.. — Лорел словно уговаривала сама себя.
Тамани пожал плечами.
— Может. Хотя я сильно сомневаюсь. Косвенных доказательств мало. Знать бы наверняка, что Юки — химик… А как твой опыт на выходных? Удачно?
Лорел упала спиной на матрац, широко раскинув руки.
— Трудно сказать. Достаточно ли долго живут клетки, чтобы подействовал светящийся раствор? Да. Полезна ли эта информация? Нет.
— И что же произошло?
Лорел подошла к столу, где до сих пор стояли два стеклянных блюдца с остатками липкой прозрачной жидкости и закрытый светящийся шар.
— Тут сок Юки. А тут — капля моего. Я не хотела разбавлять его сахарной водой… вообще сомневалась, что он вступит в реакцию с фосфоресцирующим веществом. Но реакция была: оба образца засияли. Мой светился полчаса, а ее — сорок пять минут.
— А Катя говорила, что светилась всю ночь!
Лорел кивнула.
— А еще она говорила, что выпивала целый флакон. И фотосинтез в основном происходит в коже. Вряд ли разница в четверть часа означает, что Юки не Осенняя.
— Хочешь провести опыт с моим соком? Вдруг разница будет заметнее.
— Если ты не против.
Не успела Лорел опомниться, как Тамани вынул серебряный кинжал и полоснул себя по большому пальцу. Затем выдавил несколько капель сока в пустое блюдце. Лорел открыла золотистый шар и поставила его рядом со свежим образцом. Жаль, что Тамани поранился ради нее, но раз уж так, пусть его страдания не пропадут даром. Она капнула раствор из пипетки в блюдце, и сок тут же мягко засиял.
— Я, пожалуй, пойду, — сказал Тамани, не глядя на нее. Перевязав палец полоской ткани, он направился к двери.
— Разве ты не хочешь узнать результат опыта? — Лорел неожиданно расхотелось его отпускать.
— Уверен, что ты мне все расскажешь.
— Я провожу тебя до дверей. — Она вскочила на ноги, запоздало изображая радушную хозяйку.
Они молча спустились по лестнице. Не останавливаясь, Тамани взялся за ручку двери.
— Лорел, я думаю, что не могу… — Он облизал губы; в глазах вспыхнула решимость, от которой у Лорел перехватило дыхание.
Но стоило ей заметить этот огонь, как он бесследно исчез.
— Нет, ничего, — пробормотал Тамани, распахивая дверь.
На крыльце стоял Дэвид. Кажется, он оторопел не меньше, чем Лорел.
— Нашел твой конспект у себя в рюкзаке, — сказал он, протягивая зеленую тетрадь. — Должно быть, случайно захватил оба. Я только хотел вернуть…
Тамани помрачнел, вжал голову в плечи и проскользнул мимо него, не оглядываясь. Дэвид проводил его взглядом и повернулся к Лорел.
— Спасибо. — Она взяла тетрадь.
Дэвид продолжал пристально смотреть на нее.
— Увидимся завтра, — твердо сказала Лорел.
— Но…
— У меня нет сил на выяснения, — оборвала она, — Если ты настаиваешь, поговорим завтра. Но если ты до утра успокоишься, буду тебе очень признательна.
Лорел натянуто улыбнулась и захлопнула дверь.
Дэвид бросился к машине Лорел, помог ей выйти и под руку повел в школу. Тамани вытащил из рюкзака перчатки. До чего же они надоели! Еще максимум неделя, и он выбросит их подальше, хочется верить — навсегда.
Застегнув липучку на запястье, он задумчиво посмотрел на свою руку, до сих пор ощущая на плече пальцы Лорел, ее ладонь под своей ладонью. Может, следовало быть более настойчивым? Может, тогда бы он добился большего? Но надолго ли? На день? Пусть даже на неделю: она вскоре почувствовала бы себя виноватой и снова прогнала бы его.
Войдя в школьный коридор, Тамани сразу увидел Лорел. Она стояла к нему спиной, а Дэвид небрежно обнимал ее за плечи. Тамани старался не поддаваться ревности. У людей, как и у фей, чувства не вечны, особенно в юности. Однажды Лорел обмолвилась, что не ищет «единственную любовь». С тех пор Тамани затаил надежду, хотя поведение Лорел шло вразрез с ее словами.
Прохладная ладонь коснулась его запястья, возвращая в реальность из мира грез.
— Я тебя звала, а ты не слышал, — на безупречном американском английском сказала Юки.
— Извини.
Тамани по долгу службы полагалось быть начеку: секундная невнимательность могла стоить Лорел жизни. Именно поэтому Шар так не хотел доверять ему это задание. Мысленно отругав себя за то, что замечтался о Лорел, забыв о ее же безопасности, Тамани с улыбкой повернулся к Юки, прислушиваясь к разговору Лорел и Дэвида.
Юки улыбнулась в ответ и спросила, знает ли он какую-то неведомую телевизионную программу. Тамани покачал головой и предложил ей рассказать подробнее. Дальше все пошло как по маслу: Юки болтала о человеческих музыкантах, пересказывала сплетни из Интернета и нелепые сюжеты телешоу, а Тамани оставалось только заинтересованно кивать.
Лорел отправилась на свой первый урок. Юки как раз объясняла разницу между японскими айдору[6] и американскими старлетками[7], и Тамани аккуратно сместился, провожая Лорел взглядом. Он заметил Дэвида, когда тот врезался в него плечом, оттолкнув от Юки.
— Смотри, куда идешь! — Тамани захотелось сломать ему нос. Или шею.
Но Дэвид только оглянулся с довольной улыбкой и зашагал дальше по коридору.
— Прости, братишка, — обронил он, передразнивая акцент Тамани, — Виноват.
— Не пойму, что Лорел в нем нашла, — осуждающе сказала Юки, — Она такая классная. А он слегка… неотесан.
Тамани кивнул и снова стал всматриваться в толпу. Юки нетерпеливо потеребила его за плечо, интересуясь, все ли в порядке. Он открыл рот, чтобы ответить, и тут наконец увидел.
Вцепившись в лямки рюкзака, Лорел грозно сверкала глазами. Тамани не сразу поверил, но разъяренный взгляд был обращен не на него.
На Дэвида!
Неплохой поворот сюжета.
И все-таки гнев Тамани не утихал. Почему он не может встретить соперника лицом к лицу? Подраться с Дэвидом, отбить Лорел, ухаживать за ней так, как принято в мире фей, — правда, при этом он выдаст их обоих. Весь урок истории он кипел от ярости. Лорел сидит так близко — в нескольких дюймах, — и что это меняет? Она могла быть и за сто миль отсюда. За тысячу. За миллион.
И она — Осенняя, а значит, есть и другие препятствия. Но сейчас думать о них не хотелось.
