Она злилась, очень злилась на Стаса, на Оксану и на себя.
— Нужно быть решительней! Когда я вообще отступала? Или это нахлынувшие чувства сделали меня гусыней? — Измерив еще раз длину комнаты метровыми шагами, Есения опустилась на скрипнувшую убогую кровать. На плечи навалилась неимоверная тяжесть, отозвавшаяся в груди ноющей тоской. Подтянув колени к подбородку, Еся уставилась на горевший за окном фонарь и погрузилась в воспоминания о будоражащей близости. Ну чего ей стоило сделать то, о чем он просил?
В дверь тихонько постучали. Сначала Есе показалось, что это птица за окном скребет когтями или клювом по дереву. Но звук повторился, и Есения, прислушавшись, поняла, что идет он совсем не от окна. Накинула светло-зеленый шелковый халат и, не включая света, подошла к двери, тихонечко ее приоткрыла и выглянула в коридор.
— Привет еще раз! — В слабом свете одного маломощного ночника, висящего напротив комнаты, перед Есей возникло улыбающееся лицо Ярослава. — Братец нас так бесцеремонно прервал, но я бы хотел продолжить этот прекрасный вечер!
Ярослав достал из-за спины початую бутылку шампанского и два фужера.
— Можно зайти? — Он кивнул на прикрытую дверь.
— Думаю, это лишнее, — Еся покачала головой и, выйдя в коридор, окончательно закрыла дверь и прислонилась к ней спиной. — Вечер действительно был отличным до определенного момента. Думаю, тебе пора уже пойти отдохнуть.
— Не-не-не, что за треш? — Ярослав мотнул головой и разлил шампанское по бокалам. — Я планировал все закончить совсем по-другому.
Он протянул фужер Есе и, призывно стрельнув глазами, широко улыбнулся. Она понимала, что из этой веселой головы, в отличие от ее, хмель не выветрился и даже добавился, пока она находилась у Стаса. Но быть нянькой для пьяного избалованного младшего Кравеца Есения не собиралась. Идя на свидание, она преследовала две цели: заложить в мозгу Ярослава, что это она взяла кровь у Клары, и засветиться перед Стасом, чтобы он приревновал. Обе цели были достигнуты. Ярослав ее больше не интересовал. Он и до этого не особо занимал ее мысли, хотя с ним и было приятно проводить время, но сейчас этот взбалмошный молодой человек откровенно начал напрягать.
— Так. — Еся уперла руки в бока, от этого шелковый халат разъехался, и стало видно кружево пижамы, с трудом прикрывавшее грудь. — Я повторюсь — пора спать!
— Спать? Сейчас? — Ярослав хохотнул, впившись взглядом в проглядывавшие формы, выпил залпом один бокал, потом, чуть присев, но не отрывая взгляда от груди, поставил бутылку и второй бокал на пол и поднялся в полный рост. Он вплотную приблизился к Есе, которой некуда было отступать, и, обдав ее стойким перегаром, зашептал на ухо:
— Ты офигенски выглядишь, леди! — Он крепко ухватил ее за талию обеими руками и протиснул свое колено между ее ног. — И я хочу тебя. Уже не первый день хочу!
— Отвали! — Еся попыталась оттолкнуть наглеца, но это оказалось не так просто.
Ярослав навалился на нее всем весом, плотно прижимая к двери и совершенно не давая пространства для маневра. Его влажные губы заскользили по бархатной шее, затормозив на остервенело забившейся жилке. Еся изо всех сил упиралась в мощные плечи и отчаянно мотала головой, но Ярослав не обращал на это никакого внимания.
— Придурок, отпусти меня, или я закричу! — зашипела Еся и вцепилась ногтями в ухо молодого человека, пытаясь оттянуть голову от своей уже порядком обслюнявленной шеи.
— Кричи! — Ярослав силой сжал тонкое запястье, и ей пришлось отпустить ухо, хотя она точно знала, что оставила там пару кровавых царапин. — Стерва! Люблю кобылок с норовом!
Он дернул халат, окончательно выпуская наружу шелковую пижаму, и, схватив Есю под спину, крепко прижал к себе одной рукой, в то время как другой зажал ей рот.
— Мне тетки такие бабки отваливают, чтобы я их трахнул, а ты, глупая нянька, на халяву не хочешь?! — Он в очередной раз обдал Есению крутым запахом перегара. — Я знаю в этом толк, уж поверь!
Все ее попытки оторвать крепкую ладонь ото рта не привели к успеху, нетрезвый Ярослав будто бы потерял связь с реальностью и чувствовал себя всесильным человеком «Икс».
Разъяренная Есения начала изо всех сил брыкаться, пытаясь попасть коленом между ног, но Ярослав так крепко зажал ее между собой и дверью, что двигаться почти не было возможности. Еся пыталась уклоняться от шлепавших губ, но они то и дело попадали на щеки, глаза, потом спустились к груди. Она схватила Ярослава за волосы и изо всех сил дернула голову назад. На несколько секунд он ослабил хватку, и Есе удалось его оттолкнуть. Ярослав с грохотом повалился на пол, но тут же быстро сгруппировался и поднялся, как будто был абсолютно трезв. Еся успела открыть дверь, но не успела забежать в комнату.
Ярослав ухватил ее за руку и потянул на себя.
— Пусти, пьяная тварь! — Еся дернула руку, в области локтя сустав обожгло огнем, затрещала на шве шелковая ткань, но Ярослав не дал возможности вырваться. Он схватил Есению за растрепавшиеся волосы и сжал их на затылке так, что ей показалось, будто сейчас выскочат глаза.
— Я не тварь, — зашипел Ярослав, обдавая разгоряченное лицо Есении каплями слюны, — я твой Бог, который дает тебе билетик в красивую жизнь, о которой ты потом долго будешь вспоминать в своей каморке.
Он впился в пересохшие губы, нагло просовывая язык между зубами. Еся уперлась руками в грудь, делая очередную попытку оттолкнуть безумца, но он все глубже и глубже проникал к ней в рот, казалось, уже достал до самых гланд. На глазах выступили слезы бессилия. Есения ощутила рвотный позыв и изо всех сил наступила босой ногой на красный кроссовок, понимая, что не причинит особого вреда, но хотя бы попробует.
Внезапно Ярослав, как плюшевая собачонка, отлетел к противоположной стене с зажатым в кулаке клоком волос Есении. Она вскрикнула, хватаясь за будто бы ошпаренный клочок кожи на голове, и, потеряв опору, упала на колени, больно ударившись о деревянный пол.
— Хулиганите, Ярослав Германович? — Густой голос, как гром среди полуночной тишины, заполнил длинный коридор в крыле прислуги.
Еся, давясь слезами, снизу вверх посмотрела на черный громадный силуэт, закрывший единственный блеклый коридорный ночник.
— Паша, какого хрена? — Ярослав, опираясь на стену, неуверенно поднялся на ноги, потирая ушибленную спину.
— Нехорошо себя ведете. Станислав Германович будет недоволен. — Как неразумному барскому ребенку водитель объяснял прописные истины младшему Кравецу. — Идите спать.
Паша подал руку Есении и исподлобья посмотрел на Ярослава.
— Доволен — недоволен. Он все время мной недоволен, когда проигрывает! — Ярослав резким движением поправил сбившуюся челку. — Я ничего такого не сделал, она сама ко мне вышла в таком виде.
— Идите спать, — размеренно повторил Паша, положив руку на подрагивавшее плечо Есении и всем видом показывая, что наедине он их не оставит.
— Да и хрен с вами! — Ярослав распрямил спину и гордо зашагал по коридору.
Как только он скрылся из виду, Есения, закрыв лицо руками, окончательно разрыдалась. Тело затрясло мелкой дрожью, засаднили ушибленные коленки и кожа, с которой вырвали волосы.
— Тс-с-с. — Паша, как маленького ребенка, прижал ее к себе, мягко, но очень крепко обняв одной рукой, другой неуклюже погладил по лохматым волосам. — Все хорошо, все хорошо.
Еся вздрагивала от каждого всхлипа, рвавшего грудную клетку на мелкие части, и старалась проглотить рыдание, чтобы никого не разбудить. Она уперлась лбом в черную футболку, мешком висевшую на мощной, но мягкой груди, и на удивление почувствовала себя защищенной, будто оказалась в спасительном бункере во время ядерной войны.
— Вам тоже пора спать, — мягко проговорил Паша, высматривая, не сбилась ли видеокамера от удара Ярослава об стену. Если бы не она, неизвестно, чем бы закончились пьяные шалости младшего Кравеца.
