Но одно дело смотреть на равнодушного мужчину и совсем другое – на влюбленного не в тебя!
Не то чтобы она всерьез считала, что между магом и леди-наследницей что-то может быть... Но что-то непохоже, чтобы он тяготился навязанной ему князем обязанностью ее сопровождать!
Князь Солтейн, не зная, куда деть глаза, выслушав холодную речь, завершившуюся ироничным пожеланием удачи, поклонился леди наследнице, затем – не иначе как с перепугу – придворному магу, и только после этого ей, королеве.
Ральда нахмурилась, отрывистым кивком отвечая на прощание.
Скатертью дорожка, любезный князь.
Отметила, как переглянулись леди-наследница и придворный маг. Словно разделяя какую-то общую шутку…
...С меня хватит. Пришла пора сыграть всерьез.
***
Кэллиэн, вздохнув, посмотрел в зеркало над серебряным тазом для умывания.
Проклятье. Снова глаза воспалились… и губы сильно потрескались. Он слишком много времени провел на солнце… да еще на закате, провожая проклятого волка, когда лучи били прямо в глаза, и так хотелось зажмуриться и растереть веки… Он не успел подновить слой краски на них. А стоять пришлось в центре двора, сразу за плечом Инерис. По обе стороны от них выстроился хорошо вооруженный караул – не почетный, а больше смахивающий на конвой для оборотня. Его и его людей сопроводили до самой границы княжества.
А это означало, что к ужину он выйдет с толстым слоем черной краски на веках и губах. Делать это не хотелось страшно. Конечно, во дворце к его эксцентричному виду уже давно привыкли…
Но так, как красился он, не красились даже наиболее неумеренные в косметике дамы.
И все-таки никуда не денешься.
Чистокровным вампирам солнце всего лишь причиняло дискомфорт, тем менее ощутимый, чем больше проходило времени с последнего принятия крови. Но Кэллиэн со своими, как он иронично выражался, особенностями, даже теперь, после многолетнего воздержания от нее, ощущал его лучи как сильное жжение. Вполне терпимое на щеках… но кожа век и губ более нежная и уязвимая. А на закате солнце било прямо в глаза.
Только бы не начали шелушиться…
Едва начав жить в человеческих землях, он нашел выход. Жидкий уголь, оказавшийся идеальным изоляционным материалом, стойким, с легким охлаждающим эффектом.
Кэллиэну пришлось стать неплохим алхимиком, чтобы открыть эту полезнейшую субстанцию.
Его считали эксцентричным чудаком, который черным подводит глаза. И только он один знал, что это необходимость, а не прихоть, иначе веки покраснеют, будут шелушиться, а то и покроются волдырями. И вот тогда может начаться серьезное воспаление…
Маг добавил в жидкий уголь сложный заживляющий эликсир, который методом проб и ошибок изготовил для себя лично, старательно размешал…
Вздохнув, он привычным движением наложил тонкой короткой кисточкой на веки первый слой холодящей краски, не пропускающей солнечные лучи к излишне чувствительной коже и заодно помогающей скрыть покраснение, слишком уж смахивающее на ожог.
Пусть думают, что он сегодня проводит очередной ритуал. Это их право. Пусть распускают новые сплетни.
Кэллиэн приоткрыл рот и тем же составом зачернил острый кончик клыка с правой стороны. Выждал, закрепил бесцветным и безвредным лаком.
Раньше во всем этом не было нужды. Он был ночным созданием. Его оставили в живых вовсе не для того, чтобы он гулял под солнцем. Черный маг дышит тьмой.
Профессиональный убийца тоже действует во мраке.
Два его призвания дивно сочетались друг с другом… за что его и ценил предыдущий… хм, работодатель. Но за десятилетия Кэллиэн слишком устал от грязи, в которой жил, не имея даже права голоса. После смерти его отца у старого мерзавца не осталось запасного поводка. А прежний успел изрядно истрепаться от долгого применения, и хватило его ненадолго.
И во многом за это следовало благодарить Даскалиара Дариэта… тогда еще совсем сопливого юнца…
Он усилием воли отогнал воспоминания, которые вместе с собой принесли тревогу. В Йерихо ведь очень неспокойно сейчас. Даскалиар должен был стать наследником императора Антарстана, но многим эта весть пришлась не по нутру, и страна взбурлила – особенно когда обнаружилась пропажа завещания… Император при смерти, и вся эта борьба за власть, развязанная старшей принцессой…
Кэллиэн покачал головой.
Он в любом случае ничем не сможет помочь Даскалиару. Дела империи его больше не касаются.
Пора идти. Он практически ничего не съел за обедом. Лучше лишний раз не голодать.
***
Князь уже одевался к ужину – как всегда, сам, – когда в их общие покои чинной, элегантной походкой вплыла его жена. Ральда чуть хмурилась – но ее недовольство сразу развеялось, едва она увидела его.
Дориан улыбнулся ей. В последнее время тревога, долго терзавшая его, утихла, и он вновь почувствовал себя полным сил… теперь он вспоминал о даллийцах с мрачным юмором и гордился тем, как ловко Инерис поставила их на место…
– Ты прекрасна сегодня, Ральда.
– Благодарю вас, муж мой, – с очаровательной улыбкой на полных губах отозвалась она. Глаза засияли мягким светом… До чего же она красива, его супруга. Не той красотой, что Этеле, но…
Князь вздохнул.
Она словно мгновенно почувствовала перемену.
– Вас что-то гнетет, мой супруг?
Эта чуткость ему тоже была по душе.
– Нет. Просто порой настигают тени былого.
Внимательный взгляд, которым смерила его Ральда, был полон затаенного недовольства, но этого князь не заметил.
...Снова думает о своей первой жене? Стоит ему примириться с доченькой, как он тут же начинает вот так вздыхать…
...Ни на секунду нельзя расслабиться. Стоит хоть немного ослабить поводок – как он тут же начинает думать об этом ничтожестве. Я знала, конечно, что характер у князя на редкость несгибаемый, но…
...Ничего, я знаю, чем тебя отвлечь!
– Муж мой… – осторожно произнесла леди Ральда. – Как вы знаете, я присутствовала нынче при прощании Инерис с князем...
– Мне уже доложили, что она достойнейшим образом проводила наших дорогих гостей, – усмехнулся князь.
– Да, но… конечно, это, наверное, всего лишь бредовые размышления глупой женщины, ничего не смыслящей в политике… но мне пришла на ум весьма тревожная мысль… Князь Солтейн затеял до крайности бесчестный обман и понес заслуженное наказание… но что, если со следующей делегацией Инерис сама сговорится? Ее авторитет после этого случая наверняка вырос, она ведь показала большую проницательность перед советом, чем вы, мой муж и господин… Но это, конечно, все пустяки, она ведь ваша дочь. Просто… если так дальше пойдет… Инерис может и возгордиться, а с ее упрямым, своенравным характером… – Ральда, следившая за каждым его движением, с тайным ликованием заметила, как омрачилось лицо верховного князя. – Впрочем, не будем об этом. Я хотела спросить о другом, муж мой. Я так понимаю, вы ждете донесений из Йерихо?
Князь кивнул и нахмурился. Когда живешь по соседству с империей, в которой полно самых разных рас, и в ней вдруг назревают внутренние беспорядки… Поневоле встревожишься и задумаешься о том, не пора ли укрепить границу. До сих пор им приходилось ждать проблем лишь с юга, но теперь… А доверенный шпион, как назло, задерживается – прислал короткую весть о том, что возникла чрезвычайная ситуация, и остался. Прошло два дня – от лорда Палтера ни слуху, ни духу…
Великий князь Тессеме тоже пока не присылал ни рекомендаций, ни уведомлений. Оставалось только гадать. Но если бы император Антарстан погиб, об этом бы они уже знали.
– Там ведь назрел настоящий мятеж… – вздохнула Ральда. – Подумать только – дети ополчились друг на друга и на собственного отца в грызне за трон… Пусть у принцессы и юного Даскалиара Дариэта разные матери, но отец и господин один… Но вы как мудрый правитель, разумеется, сделаете все, чтобы не допустить подобного в Нариме.
Князь вздрогнул. Она подошла и поцеловала его в щеку, быстро улыбнулась, словно отгоняя дурные мысли.
