– Он всех детей нагов третирует или только Нарта с Маликой? – поинтересовался Кирилл.
– Всех, – вздохнул Гирзел. – И не только детей. Но этих двоих в особенности. Потому что они племянники Хитаса.
– А Хитас..? – шеф вопросительно посмотрел на него.
Дракон криво усмехнулся:
– Вижу, ты уже догадался. Да, Хитас его отец.
Я чуть на месте не рухнула. Вот этот юный нагоненавистник — сам наполовину наг?!
Однако Кирилл явно подразумевал именно данный факт — на его лице даже намёка на удивление не отразилось.
Конечно, мне тоже показалось несколько странным заявление Гирзела, что конкретно этот наг имеет право делать замечания драконышу. Но я тогда предположила, что, возможно, он его гувернёр или кто-то в таком роде. Хотя, если вдуматься, выкрик мелкого «он мне никто!» был каким-то слишком личным.
– Пойдёмте к вам, – сказал Гирзел, берясь за ручку нашей двери, – нечего в коридоре торчать.
Мы зашли в гостиную следом за ним. Чешуйчатый сразу вальяжно расположился на одном из диванов. Мы тоже сели — на другой.
– Да, Хонор сын драконицы и нага, – сам продолжил тему он. – Они неженаты, но до недавнего времени жили вместе, причём душа в душу. И, в общем-то, всё было хорошо. Хонор обожал родителей. Происхождением бастарда ему, поверьте, никто в замке не тыкал — ни взрослые, ни дети. В личную жизнь других у нас вообще никто не лезет. Тем более про связь Лизамны с Хитасом все знали давным-давно. Не то чтобы прямо одобряли, но относились, можно даже сказать, с пониманием.
Короче говоря, ничто не предвещало. Только в один «прекрасный» день кто-то хорошенько промыл мальчишке мозги! По поводу презренных нагов, их грязной крови и всё в таком духе. С того момента Хонора как подменили. Он буквально возненавидел отца! А заодно и всех остальных нагов. В первую очередь, своих кузенов. Хитаса он с тех пор абсолютно ни во что не ставит, только хамит ему и огрызается. Мать с ним тоже не справляется. Да он и к ней теперь относится немногим лучше, чем к отцу. Без конца высказывает ей претензии за свою «неполноценную» кровь. Впрочем, на контакт не идёт больше вовсе ни с кем. Вот, единственное, хоть меня, как главу клана, побаивается.
– Так и вложил бы мальчишке мозги, пока ещё не поздно, – сказал Кирилл. – Объясни ему наконец, что ненавидеть отца за сам факт своего рождения — это попросту глупо.
– Хм, – хмыкнул Гирзел, раздражённо ухмыляясь. – Тебе много удалось ему вложить?! Про дружбу драконов с нагами, например?! – ухмылка стала откровенно ядовитой.
– Тогда я не знал сути проблемы, – невозмутимо заметил шеф. – К тому же драконы, похоже, с молоком матери впитывают презрение к остальным расам. Так что тебе, главному дракону, воспитывать подрастающее поколение было бы сподручней. Но, возможно, именно в этом и проблема — ты просто не можешь искренне утверждать, что наги — вовсе не грязь под ногами.
– Я не считаю, нагов грязью, – буркнул ящер.
– Но и равными вам — тоже, – Лисовский посмотрел на него с полной уверенностью в своей правоте.
И возражений действительно не последовало. Гирзел лишь недовольно насупился.
– Ладно, попытка — не пытка, – заключил шеф и, переведя на меня смеющийся взгляд, добавил: – Не правда ли, товарищ Берия?
Я невольно хихикнула.
– Что ещё за Берия? – опешил хмурый Гирзел.
– Это из анекдота про наших исторических личностей, – кратко пояснила ему. И наконец задала давно не дававший покоя вопрос: – Но кто же додумался до мерзости настроить Хонора против родного отца? Кто промыл ему мозги?!
Кирилл криво усмехнулся.
– Думаю, не ошибусь, если предположу... – он испытующе посмотрел на Гирзела.
Глава 25
Дракон зло скривился:
– Вряд ли ошибёшься. Хотя доподлинно сие неизвестно — сам Хонор на вопросы, кто тебе это внушил, заявляет, будто бы так говорят все драконы. Но, во-первых, я-то знаю, что ничего подобного другие не говорят, а во-вторых и в-главных, мальчишка так и сыплет выражениями моего папаши. Да и вообще таким презрением к родным можно было заразиться только от него! – он вновь болезненно скривился. – Кстати, о нём. Я хотел бы извиниться за его безобразное поведение. Конечно, если бы я только предполагал, что он может заявиться, не стал бы вовсе никого звать на завтрак. Пожрал бы, а вернее — проблевался, в одиночестве. Но, к сожалению, его выходы из лаборатории абсолютно непредсказуемы. По счастью, хотя бы случаются нечасто.
Я видела, что дракона опять начинает трясти, и чем дальше — тем сильнее.
– Гирзел, – поспешила прервать его оправдания, как только ко мне вернулся дар речи — уж больно неожиданным был сам факт. – Извинения приняты. Тем более ты сам-то и ни в чём не виноват. А за родителей дети не в ответе.
– Вазлисар что, реально почти не покидает лабораторию? – полюбопытствовал Кирилл.
Ящер усмехнулся. Кажется, после моих слов его хоть немного отпустило.
– Как видишь, ваше присутствие в замке он чисто случайно обнаружил лишь на четвёртый день. А мог бы и месяц ни о чём не ведать. Да, уже давно они с матерью и ещё пятью такими же одержимыми драконами перебрались в покои возле главной лаборатории и курсируют исключительно между ней и кроватями. Даже еду им подают в лабораторию. Точнее, оставляют возле её дверей в положенное время — в святая святых поганым хвостатым бездарям и заглядывать-то запрещено, ещё нарушат по своему тупоумию какой-нибудь архиважный процесс. Впрочем, не подумайте, будто мы числимся у них умнее нагов. По сути, такие же бесполезные прожигатели жизни.
– ...Потому что не посвящаете магии двадцать пять часов в сутки, – с сарказмом продолжил Лисовский.
– Точно, – кивнул Гирзел с кривой усмешкой. Когда говорил об отце, она вовсе не покидала его лица. Разве что оттенки слегка менялись — отдавая то больше злостью, то ядом. – Только двадцать пять часов это тоже маловато — минимум, двадцать восемь.
– Какая разница, двадцать пять или двадцать восемь, если в сутках по-любому двадцать четыре часа? – осведомилась я, не очень поняв его последнего уточнения.
– А никакой, – ответил вместо него Лисовский. – Однако требования-то, я гляжу, растут.
Дракон опять кивнул — на сей раз с тяжёлым вздохом.
– Кстати, Гирзел, я тоже хотел извиниться, – неожиданно произнёс шеф. – Когда говорил, что Совет может не пустить тебя обратно с экскурсии на Землю, понятия не имел, что ты его брат. Он вообще никогда не упоминал, что у него есть брат.
– Да он и не знает обо мне. Откуда? – ящер вновь помрачнел. В тёмно-карих глазах и вовсе всплыло что-то болезненное. – Ладно, пойду проверю, исполняет ли Хонор наказание.
Он резко поднялся и вышел из наших покоев.
– Кир, что-то я не поняла, за что ты извинялся, – честно призналась Кириллу, когда шаги Гирзела в коридоре стихли. – Чей он брат?
– Того, перед кем здесь захлопнули дверь. Точнее, портал. В наказание за своеволие бросив, по сути, на произвол судьбы в чужом мире.
– Кошмар какой! – ужаснулась я. Несчастного незнакомого дракона стало безумно жаль. Прийти, можно сказать, на порог родного дома... и узнать, что не попадёшь туда больше никогда, — это же действительно просто жуть! Представила себя на его месте, и в груди похолодело. Выйти прогуляться... и в одночасье лишиться всего — дома, семьи, друзей, привычной жизни, родины наконец. А хуже всего что, по всей видимости, именно родные и постарались отобрать у него всё это. Реально кошмар — нет тут другого слова!
– Что же касается извинений, – продолжал мужчина. – Одно дело просто упомянуть исторический факт, пускай и не самый приглядный, и совсем другое — целенаправленно ударить по больному месту. Но что Гирзел его брат, до меня дошло только сегодня, когда услышал это «Вазлис», поскольку полное имя брата мне тоже известно. Однажды он его называл.
