нужно что-то есть и платить за комнату. Секирд с Хитрой убедили эльфа, что коня он не украдет, а одолжит. А в Лусмеине зайдет в банк, где снимет достаточно гольденов, чтоб оплатить селянам ущерб. Он бы еще долго не решался, но Секирд напомнила Бейлиру, что недооборотень от него ушел. Бандит показал себя самым сообразительным, и от идеи найти артефактора он не откажется, иначе ему самому шею свернут.
Дальше девушки дружно повисли на эльфе, умоляя его не ехать по темноте. Даже эльфы в безлунные ночи видят плохо, лошади же не видят вовсе. Останется Бейлир на тракте с лошадью, у которой ноги поломаны, что делать будет? Еле уговорили. Утром Бейлир вскочил и убежал воровать... то есть, одалживать коня. Нашел красавца в серых яблоках, в котором чувствовалась порода. Эльф отметил странность, что такой конь оказался в селянской конюшне, но значения этому не придал. И среди потрепанного старья на стене висело недешевое седро, красивое и удобное, с клепками, на которых клеймо мастера. Все же Бейлир оставался достаточно наивным, если его эта несуразность не навела ни на какие мысли.
В Лусмеин Бейлир прибыл хорошо после полудня, нашел таверну поприличнее, кинул мальчишке у коновязи три медяка, и укрывшись за углом, перевязал волосы, чтоб закрывали уши. Оттуда он и услышал возглас:
— Мой конь! Сады небесные, это же Пепел! Господин Раф, полюбуйтесь, его у меня два месяца как свели вместе вот этим седлом! Скажи-ка, мальчик, а кто на нем приехал?
Не дожидаясь ответа, Бейлир пошел прочь, перемахнул частокол и три забора спустя был на соседней улице. Рассказывая об этом, Бейлир довольно улыбался: эльфийская совесть успокоилась.
Поплутав по городу эльф нашел другую таверну, где влился в общий гомон и вскоре узнал все: вчера из Боргезина, что к северу по тракту, привезли неких преступников, какую-то бабу и мужика. Держится этот мужик словно граф какой, и на рожу молод, а ночью они сбежали, уложив двух стражей. Публика в таверне не сошлась во мнениях, то ли убили, то ли придушили, но все они были уверены, что в Лусмеине орудует банда. Один из тех, кто потрезвей, вспомнил, что недавно по городу развесили портреты банды из бабы и эльфа. "А не та ли это баба?" — взволновались собравшиеся. — "А не было ли островатых ушей у этого молодого мужика, который вроде как граф держится?" И так они разволновались, что гурьбой пошли к дому стражей выяснять.
Понимая, к каким мыслям придут горожане совместно с стражами, узнав, что "баба" приехала на мобиле, эльф решил, что из Лусмеина мы, конечно же, выберемся, но Стрекозу придется прятать. Он зашел в банк и снял деньги, затем в лавке алхимика купил три бутыли невероятно дорогого алхимического зелья, от которого "всякая краска со всякого металла сама слезает", и не рискуя больше бродить по городу отправился к площади, сел за столик кафе по соседству с ратушей и принялся ждать шести часов. Что бы там ни было, нужно дождаться меня и решать, что делать дальше.
Видно, где-то из волос ухо все же выглянуло, или горожане решили, что высокого и стройного красавчика будет нелишним пристальней осмотреть.
Тем временем Лавронсо сбежало из лечебницы. Лекарь пытался его остановить, но дварфо поставило его перед выбором: либо лекарь перевязывает начисто и дает все настойки с собой, либо дварфо уйдет без настоек, а лекарь пусть мучается совестью, если что пойдет не так. Под причитания лекаря дварфо вышло из лечебницы с узлом, в котором побрякивали пузырьки, в снятой с помощника лекаря рубахе — тунику дварфа ни отстирывать от крови, ни зашивать никто не стал.
Добравшись до постоялого двора дварфо устроило совещание с девушками. По счастью, Бейлир поделился с ними планами на встречу у ратуши. Дварфо было уверено — мы с артефактором непременно сбежим, но выбраться из Лусмеина и вернуться на постоялый двор нам будет сложно. И еще дварфо предполагало, что за остатками компании рано или поздно придут — все знают, где попутчики арестованных. По всему выходило, что ему придется сесть за рычаги.
Лавронсо узнало у трактирщика, где живет местная знахарка, и отправило туда Секирд за самыми сильными успокоительными зельями, а само заказало два кувшина эля и принялось вызнавать у местных и заезжих, как и что расположено в Лусмеине, куда сворачивать, чтоб к ратуше попасть, и как оттуда вернуться на тракт. Помимо этого хозяйственное дварфо заплатило трактирщику за мешок овощей, два мешка круп, головку сыра и здоровенный кусок ветчины — оно рассудило, что наверняка нам придется скрываться, а еда не помешает.
Загрузив припасы в коробы и выпив четыре дозы успокоительного, дварфо вывело Стрекозу на дорогу. По словам Секирд, зелья оно в дороге прихлебывало, как воду. Хитра ничего этого не видела. Когда Лавронсо выводило Стрекозу со двора, она глянула на перекошенное лицо нового водителя, убежала в омовейную, перекинулась в лисицу и тихо подвывая свернулась клубочком в уголке. Секирд, напротив, устроилась рядом с Лавронсо для поддержки.
На подъезде к Лусмеину Секирд, которая следила за временем, крикнула, что скоро шесть часов. Дварфо вцепилось в рычаги побелевшими пальцами и погнало вперед быстрее. О том, что у нас с Бейлиром договорено ждать четверть часа после назначенного, друзья не знали, поэтому торопились. Когда сворачивали с тракта, кто-то попытался заступить Стрекозе дорогу, мол, мобилям в город нельзя, но Секирд распахнула дверь настежь и многозначительно помахала топором. Так они и доехали.
Ночного зелья у меня остался последний пузырек, и Бейлир с Лавронсо уговорили его приберечь. Я не знала в этой части королевства мест, где можно надежно спрятаться, поэтому пришлось действовать наудачу. Установив светляк-кристаллы, я вернулась за рычаги, подкинула монетку и двинулась направо. Мы покрутились туда-сюда — Бейлир тщательно запоминал повороты и делал заметки — и, наконец, нашли полянку в стороне от дороги, где и остановились. Светляки я тут же потушила. Мы замерли, Бейлир прислушался, Хитра отошла в сторону, чтоб перекинуться не на глазах артефактора, но вернувшись, мотнула головой — никого. Эльф подтвердил — слышны только звери.
— Всё, всем спать! — объявила я и принялась вертеть рукоять на стене мобиля.
Двинулись шестерни, заскрипели цепи, и Стрекоза начала распахивать крылья. Бейлир с Лавронсо тут же отодвинули меня в сторону и занялись крыльями сами.
Мы заперли дверь, я зажгла охранный контур по корпусу мобиля, раскидали одеяла и упали, кто где.
