них должен быть способ сообщить существующим клиентам, где их можно сейчас найти.
— Надеюсь, ты прав. Мы должны найти, куда они отвезли других девушек.
Она должна сдержать обещание и помочь им выбраться из адской дыры, в которой оказались.
— Ты волнуешься о них, — заявил Оливер.
— Мы были как сестры. Нам не разрешали много контактировать, но мы все равно находили способ общаться. Переживание одной и той же боли связывает.
Вот почему Урсула должна им помочь, поскольку знание об их страданиях причиняло ей боль.
— Я сделаю все, что смогу. Но знай, как только мы выясним, где их содержат, нам придется задействовать Службу Личной Охраны. В одиночку я не смогу это сделать.
Урсула поняла его намеки.
— Но ты не расскажешь им о моей особой крови, да?
Она посмотрела на него, но Оливер продолжал смотреть прямо перед собой.
— Почему ты так боишься, что они узнают? Ты же мне рассказала.
— Я их не знаю. Вдруг они похожи на вампиров, которые держали меня в плену? Что, если хотят того же?
Оливер покачал головой.
— Ты и меня не знаешь.
У нее перехватило дыхание. Что он пытался ей сказать?
— Ты тоже хочешь моей крови?
Ее голос сорвался. Неужели она совершила огромную ошибку, доверившись ему?
Она услышала, как он тяжело задышал, затем заметила, как дрожь пробежала по его телу.
— Ты не то подумала. Я хочу твоей крови, да. Из-за того, что было между нами. — Он бросил на нее хищный взгляд. — Когда вампир занимается любовью, он хочет взять свою женщину любым возможным способом. Это значит, вонзить в нее клыки и пить кровь.
Урсула вжалась в сиденье и пододвинулась поближе к двери.
Казалось, он заметил это и убрал одну руку с руля.
— Тебе не нужно меня бояться. Я не возьму твою кровь, потому что не могу.
С недоверием она уставилась на него, не понимая его слов.
— Но ты только что сказал…
— Я знаю, что сказал, — перебил Оливер. — Но ты должна кое-что знать. Если твоя кровь подобна наркотику, твоя кровь всегда будет недоступна для меня. Давным-давно, будучи человеком, я принимал наркотики. И никогда не вернусь к этому. Никогда.
Его голубые глаза нашли ее и посмотрели с такой решимостью, которую она никогда раньше не видела.
— Потому что, есои я когда-нибудь вернусь к наркотикам, независимо от их вида, то в этот раз проиграю. Это уничтожит меня, а я не собираюсь рисковать своей второй жизнью.
Уверенность в его голосе заставила ее задуматься. Действительно ли он настолько силен, чтобы устоять перед искушением?
— Я лучше откажусь от удовольствия питаться от тебя во время занятия любовью, чем вновь приобрету зависимость. — Оливер сделал паузу на секунду. — Если, конечно, ты когда-нибудь снова позволишь мне заняться с тобой любовью.
С ее губ сорвалось одно единственное слово:
— Ох.
Он хотел еще? Урсула опустила взгляд.
— Ты не обязана отвечать прямо сейчас. Только прошу не отказывать мне сразу из-за моих только что сказанных слов. Но я думал, ты оценишь правду.
Она подняла голову, желая сказать, что ничего так не хочет, как вновь соединиться с его телом, но увидела красный блеск в его глазах. С этим она уже знакома. Ее взгляд мгновенно упал на его руки, сжимающие руль. Когти начали показываться сквозь кончики пальцев.
Она почувствовала, как страх сдавил горло и не давал вымолвить ни слова. Она могла только смотреть на него.
— Мне жаль, Урсула. Я очень голоден. Но я не нападу на тебя. Обещаю.
Он тяжело сглотнул, и, когда открыл рот опять, показались кончики его клыков.
Вздох вырвался из ее груди.
— Мы почти дома. Я высажу тебя у обочины. Тебе придется зайти внутрь. Блейк там. Он защитит тебя. Обещай, что пойдешь прямо к нему. Скажи, что посчитаешь нужным, но не отходи от него.
Теперь голос Оливера звучал иначе — напряженно, словно ему трудно выговаривать слова.
Урсула автоматически кивнула.
— Я подожду, пока ты войдешь внутрь. Пожалуйста, не беги. Если побежишь, сработают инстинкты, и я начну погоню. И тогда нам только Бог сможет помочь.
— Обещаю, — прохрипела она. Что угодно, лишь бы он ее не укусил.
Следующие несколько кварталов она следила за каждым его движением. Ее собственные ладони вспотели, а сердце билось в два раза быстрее. Урсула знала, что он может это слышать и чувствовать запах, если судить по стиснутой челюсти о побелевшим костяшкам пальцев.
Казалось, прошла целая вечность, прежде чем Оливер остановился перед его домом.
— Иди!
Не оглядываясь, она открыла дверцу машины и выпрыгнула, захлопнув ее за собой. заставив себя идти нормально, она поднялась на несколько ступенек к входной двери и позвонила в дверь. Нетерпеливо ожидая, она оглянулась через плечо. Оливер все еще сидел в машине с работающим двигателем.
Ее сердце чуть не остановилось, когда входная дверь распахнулась изнутри.
— Урсула?
— Впусти меня! Закрой дверь! — потребовала она и промчалась мимо Блейка.
Только услышав за спиной лязг дверного засова, он вздохнула с облегчением.
— Что случилось? — Блейк взял ее за руку и повернул лицом к себе.
— Оливер голоден.
Ярость появилось у него на лице.
— Черт! Он сделал тебе больно? — Его взгляд метнулся к ее шее. — Он укусил тебя?
Урсула быстро покачала головой.
— Нет.
Но по какой-то необъяснимой причине ей вдруг стало интересно, каково чувствовать его клыки на своей шее во время секса. Мысль пришла и ушла: похитители отказали ей и другим девушкам в сексе, поскольку верили, что это разбавит их кровь.
Она не была уверена в правдивости их слов, но рассказала это Оливеру. Он запомнил эту деталь? Если да, попытается ли он укусить ее, поскольку посчитает, что наркотик в ее крови станет не таким сильным после секса? Но самое главное: позволит ли она ему?
Насколько она испорчена, что вообразила это? Разве недостаточно пострадала от рук своих похитителей?
Слезы наполнили ее глаза, и она разрыдалась.
Утолив свой голод в переулке у Городского административного центра, Оливер залез в фургон и направился по адресу, указанному в водительских правах, которые нашлись в бумажнике. Ему путь лежал в район Норт-Бич. Пока он вел машину, его мысли вернулись к Урсуле и ее испуганному взгляду, когда она поняла, что он остро нуждается в крови.
Если быть честным с самим собой, то следует признаться, что у них нет будущего. Даже если Урсула позволит укусить себя… что явно не так… он не может рисковать. Ее кровь была наркотиком, а он наркоманом в
