ни на сантиметр.
Девочки эффектно расположились на чемоданах и обменивались ни к чему не обязывающим фразами, Доронина безучастно сидела несколько в стороне от них в одном из кресел зала. Поездка была довольно серьезным мероприятием для нее, поэтому она была обеспокоена и не могла расслабиться ни на минуту, все ее тело было напряжено, будто это кресло было электрическим стулом. Болтовня девочек ее раздражала, а ожидание Зои, ведь та могла и передумать, стало настоящей пыткой.
Поэтому увидев Зою и ее спутницу, ей сразу полегчало, как будто отпустил больной зуб. Она улыбнулась им издалека, и эта светлая, искренняя улыбка даже напугала Берту. Ее любезные приветствия только прибавили тревоги.
— Познакомьтесь, красавицы, это ваша команда на следующие две недели. Кристина — финансовый аналитик, Мария — будущий хирург, но она уже прошла практику в Израиле, Айше и Марта занимаются программным обеспечением, это наши палочки — выручалочки, Вика — эколог, защищается в этом году, уже была на экспедициях во всем мире, даже в Антарктиде, и Дарья — юрист, заменить ее, наверное, невозможно.
Зоя была удивлена, она считала, что в свою партию Паулина отбирает только по внешним качествам. Чем красивее девушка, тем выше ее статус в партии, чего стоила только Геворгян. Но, оказывается, эти красотки, еще и обладали интеллектом.
— Теперь, я вас тоже представлю. Девочки, это Зоя, она будущий специалист по связям с общественностью. Уже защитилась, и теперь заканчивает аспирантуру. Я думаю, вы видели в планетарии, как она раскидала журналистов, поэтому лучшего спикера на нашу конференцию нам было не найти. И Берта. Берта — будущий инженер труб.
— Инженер эксплуатации линейной части трубопроводов. Это, между прочим, востребованная специальность. И без работы, я точно не останусь.
— Берта, дорогая, — нарочито спокойным голосом обратилась к ней Паулина, — ты не вписываешься в нашу делегацию не из-за твоей специальности. Быть инженером линейного трубопровода, быть вообще инженером — это достойно. Я не понаслышке знаю, как тяжело поступить в технические вузы, и искренне надеюсь, ты станешь профессионалом.
— К чему тогда эта лекция?
— К тому, что у меня в партии не менее жесткий отбор. И тут надо быть не просто умным, не просто востребованным. У тебя должна быть…достаточно харизматичная внешность.
— Говори проще, я недостаточно красива для твоей попсовой партии?
Паулина немного скривилась.
— Если говорить точнее… Хотя, да. Ты недостаточно красива.
— Это уже перебор, — вмешалась Зоя. — Мы согласились лететь с вами, отстаивать непонятно какие ваши интересы. Если бы не Всеслав, нас бы вообще здесь не было. И все начинается с оскорблений.
— Зоя, я не просила лететь Берту.
— Да, ты просила лететь меня. А что-то не припомню, на какой я строчке в списке самых красивых девушек Южной Украины?
— Знаешь, Зоя, чем ты отличаешься от моих стерв? — не ответила на ее сарказм Доронина. — В тебе нет самоуверенности. Да, именно, самоуверенности, присущей почти всем красивым и успешным женщинам. Они могут быть злыми, могут быть добрыми, но у них на лбу написано, что они считают себя лучше всех. Как только у тебя на лице появится этот отпечаток нарциссизма, ты даже сама будешь понимать, насколько ты похожа на моих девочек.
Зоя немного растерянно посмотрела на Доронину. Она уловила ее мысль, но все-таки не могла поставить себя в одну линейку с ее, как та сама выразилась, стервами.
Вообще, ее мнение относительно феминисток менялось с каждым днем. Еще месяц назад эта партия ей казалась чем-то вроде лиги плюща. Если ты красива и твои интеллектуальные способности позволяют учиться в вузе, то у тебя есть шанс туда попасть. А попасть туда хотели почти все. Потому что опять же — если ты феминистка, значит ты красивее всех и даже возможно умна.
Девочки хотели быть феминистками, мальчики хотели встречаться с феминистками, но как таковых целей существования партии многие не видели в упор. Погрязнув в политической суете с Всеславом, Зоя поняла, насколько это был достойный пиар ход со стороны Дорониной, сделать отбор по внешним стандартам. Эта партия была всем интересна, ее знали, в нее хотели попасть, а уже маститые политики с удовольствием с ней работали.
И да, она стала уважать Доронину, хотя лидерша феминисток казалась ей Карабасом-Барабасом, управляющим красивыми безмозглыми куклами. Безмозглыми куклами феминисток, как правило, считали девушки, понимавшие, что у них нет шансов стать членами этой партии, и просто члены других партий, с трудом соперничающие с ними на политической арене. Это достаточно удобно считать тех, кто не берет тебя в свою песочницу, дурами.
Но в реальности это была партия с сильными позициями и серьезными покровителями, с богатой многовековой историей. Теперь у них были новые правила, новое лицо, и еще больше власти.
Зоя для вида еще немного посопротивлялась из солидарности к Грабовской, которую Паулина оскорбляла без всякого стеснения, но она понимала, какая пропасть лежит между ней, распиаренной на всю Южную Украину Джульеттой-интеллектуалкой, и будущим инженером труб. Зоя теперь входила в высший состав политической тусовки, и она к этому привыкала.
Глава 22
Адам с Всеславом обедали в своем любимом кафе неподалеку от Зала заседаний. Обычно время их обеда составляло большей частью разговоры, чем сам прием пищи. Их интеллектуальные споры настолько вошли для них в привычку, что сейчас молча поглощая свою еду, они даже чувствовали себя неловко.
— Никак не могу выбросить из головы одну мысль, — Всеслав попытался объяснить свое душевное состояние.
— Что мы передали Зою феминисткам?
— Нет. Хотя, это тоже меня очень тревожит. Надеюсь, это был не самый мой глупый поступок. Я все время думаю о дневнике Бирвиц.
— Всеслав, мы никак не можем его сейчас забрать из библиотеки. Это был бы самый тупой поступок, даже тупее, чем отдать Зою.
— Да, даже тупее. Но мы не отдали ее. Зоя полетела на конференцию, как личность, как одна из нас. Если бы ты полетел в Россию с феминистками, ты же не стал бы феминисткой. И она не станет.
— Или станет. Хотя Геворгян высказала умную вещь, что иметь Зою в своей партии слишком проблемно. Железный Авлот не просто влиятельный человек. Это жопа.
— Железная жопа. По-любому у библиотеки охрана. Или его, или Толма. Нам стоит только выйти на улицу и дневника, считай, нет. Но ведь должен быть способ…
— Но ведь можно и не выносить его из библиотеки.
— Да, Адам, можно и не выносить.
Левый край рта у Адама осторожно пополз вверх:
— Видишь, как я загадочно улыбаюсь сейчас? И теперь снова: «но ведь можно и не
