— Знаю…
Теплая волна коснулась моей щеки, прошлась по губам, шее, замерла у ключиц.
— И так будет всегда. Ты обладаешь удивительным умением привязывать к себе мужчин, Джиа. Они обожают тебя настолько, что готовы отдать свою жизнь.
— Но мне не нужны жертвы!
— Жертва, о которой не просили — в разы ценнее.
Я всплеснула руками — бесполезно!
Это жестоко и несправедливо — влюбиться сразу в двух мужчин. Еще хуже — знать, что ни с одним из них у тебя нет будущего.
У меня задрожали губы и Ремальд не выдержал. Разделяющее нас расстояние растаяло, а объятия укутали теплом.
— Я не должен тебя касаться — я дал обещание Эриолу, но во имя святого посоха, это выше меня! Возьми, — друид зажал в моей ладони прохладный камень на изящной серебристой цепочке. — Это сильнейший оберег. В случае опасности, где бы ты ни была, в какую бы беду ни попала, он перенесет тебя ко мне.
Как и Эриол, Ремальд ушел стремительно. Не прощаясь. Он знал — мои слезы заставят его снова нарушить обещание, а для друида клятва, которую он дал — закон.
Оставалась пара часов, и мы с Ремальдом навсегда останемся в прошлом. Наверное, это часть взросления — принимать неизбежное. В душе царила пустота.
Меня одели, причесали, накрасили. Айлаайя расщедрилась на королевские украшения и потрясающей красоты платье. Она знает, что навсегда избавляется от соперницы и празднует свой триумф.
— Привет, — ответила на видео звонок Лиоры, рассматривая себя в зеркало. К связи сразу же подключилась Эйхеллин.
— Платье — шикарное, но мне срочно нужно имя спонсора твоего унылого лица. Вышлю его родне похоронный венок.
— Девчонки, я…
И ведь успокоилась почти, а слезы опять потекли. Смахнула их с лица и натянуто улыбнулась.
— Рем? — осторожно спросила Лиора.
— Ты посмотри на нее! Разве Рем на такое способен? Это Эриол. Что тебе сделал этот летающий гад?
Села в кресло и решительно выдохнула:
— Девочки. Я должна сбежать.
Лица подруг синхронно вытянулись.
— Все так запуталось, вы себе не представляете…
— Какая путаница, подруга? — первой в себя пришла Эйхеллин. — Есть герцогиня, есть принц, есть ложь и тюрьма. Еще немного, и вы с Айседорией вернетесь на места. Все станет как прежде, только мы будем поосторожнее…
Я всхлипнула. Как-то не полегчало. Даже наоборот. Мое место в тюрьме, это точно! Из-за меня ведь война началась.
— Эйхи, ты хоть думаешь, или мелешь все, что на ум приходит? — вступилась Лиора.
— А что я опять не так сказала?
— Ты не видишь? Джиа влюбилась и ей, кажется, разбили сердце.
— Да я ему лицо разобью, если…
Раздался хор голосов — церемония началась.
— Извините, девчонки. Мне пора.
В двери постучали.
— Обещай не совершать глупостей! — бросила на прощание Лиора, но я отключила телефон и оставила его в комнате.
Самой большой глупостью было согласиться на аферу. Если с проделками в отеле у меня еще был шанс как-то избежать казни, то теперь и малейшей надежды нет.
За мной пришли остальные жрицы и, накинув белоснежный капюшон, я последовала за ними.
Брачный ритуал друидов — прекрасен. Когда солнце катится к горизонту, а его лучи, медово-карие, ласкают бархатным теплом, дриады возвещают сладкоголосым пением о начале церемонии.
В окружении пяти жриц, включая меня, блистательная Айлаайя плыла по священной тропе. Освещенная светлячками и сияющими бабочками, тропа вела сквозь сад к вечно цветущему дереву эло. Единственное в своем роде, оно сплетает корнями друидов и дриад тысячелетиями, усиливая и умножая их магию. Когда мы шли меж кустов, и я несла шлейф платья Айлаайи (неслыханная, между прочим, честь) — еще держалась. Но когда за углом показалась крона эло — сердце обожгло огнем.
Под сенью золотой листвы стоял Ремальд, облаченный в серебристо-зеленый наряд повелителя. Его волосы прижимал обруч с россыпью алмазов, а в руках был посох — артефакт и символ власти.
Я замешкалась, шлейф Айлаайи натянулся, она пошатнулась, но удержала равновесие. Опомнилась и, выдавив улыбку-оскал, продолжила движение.
Мы остановились возле Ремальда. Каждая жрица должна подойти к жениху, поцеловать его обручальный перстень, коснуться им лба и занять место напротив горящего факела. Цвет моего пламени — белый — символизирует чистоту помыслов брачующихся. Какая ирония. Айлаайя до мелочей все продумала, тонко просчитала, как разрезать мое сердце на маленькие кусочки. И если остальные гости присоединятся только к финальной части ритуала, когда на спинах брачующихся проявятся узоры, то мне предстояло насладиться всем трехчасовым зрелищем.
Рем на меня не посмотрел ни разу. На дриаду — тоже, даже когда отвечал на вопросы жреца и произносил положенные по ритуалу клятвы.
Солнце катилось к горизонту и, когда его последний луч растаял, на спинах новобрачных вспыхнули витиеватые золотистые рисунки в виде корней. Хвалебную песнь я не пела, а, когда к ритуалу присоединились другие гости — и вовсе сбежала. Взгляд Рема не видела, но чувствовала.
Последний. Прощальный. Полный невыносимой тоски.
Гребаная жизнь!
Пробегая мимо фуршетного стола, подхватила бутылку чего-то алкогольного и сделала крупный глоток.
Огненный ком обжог глотку и, опалив пищевод, медленно опустился в желудок.
— Возможно, леди предпочитает что-то более нежное? — с дружелюбной улыбкой поинтересовался официант. Глянула на поднос с закусками в его руках, забрала себе и, кивнув, покинула праздничную поляну.
34. Маски сорваны
Шла по темной чаще, не разбирая дороги. Сделала еще три глотка, закусила тарталетками с сыром и рыбой. Всеми. Потом прикончила мини пирожные и, избавившись от подноса, выпила еще немного.
Вопреки ожиданиям, алкоголь не унимал боль. Она стала острее, ярче. Словно сердце ударялось не в грудную клетку, а в острие ножа. Еще, еще, еще и снова. Медленно умирая, оно не переставало биться и болеть.
Размахнулась и с громким криком швырнула бутылку как можно дальше. Послышалась недовольная ругань и, подхватив подол, я побежала в другую сторону.
Алкоголь оказался крепким. Чтобы не упасть — скинула шпильки и выпустила крылья. В итоге и вовсе взлетела над лесом, потому что ни черта не видно в этих дебрях после заката. Поблизости оказалась река. Вдоволь размяла крылья, то взмывая в небо, то резко пикируя к земле. В итоге, рухнула на песок и, сжавшись в комочек, зарыдала.
Волны пытались утешить. Шептали, что все пройдет. Даже самые глубокие следы на песке стираются временем: ветром, водой, другими следами. Одну боль сменит другая. Возможно, она сотрется радостью новых побед.
Возможно, когда-то.
Но не сейчас.
Сейчас мне невыносимо больно и плохо.
Откинувшись на спину, я смотрела, как бархат неба покрывается звездами. Чем сильнее сгущается мрак, тем сильнее они дарят свой свет.
— Это что, тоже намек такой? — обратилась к звездам. Язык заплетался, но я старалась быть понятной.
Звезды молчали, но явно намекали обо всем рассказать Эриолу.
— Думаете, он меня простит?
Звезды упорно хранили молчание, только игриво подмигивали, словно издеваясь надо мной.
— Какая любопытная картина! — раздался над головой отдаленно знакомый голос.
Шаг, другой, третий.
— Ну, здравствуй.
В поле зрения показалась статная блондинка в обтягивающем черном платье, обрамленном мягкими перьями.
— Где-то я тебя уже видела! — дунула на перышки, нависшие над моим лицом, и хихикнула. Алкоголь и я — это очень и очень плохая пара.
— Да неужели, Айси? — глаза где-тознакомки, укутанные толстым слоем стервозного макияжа, хищно сузились. А перья прикольные. Когда дуешь — так забавно разлетаются! — Так напилась, что не помнишь единственную любовь Эриола?
Перья вдруг стали неинтересными. Я резко села, тут же пожалела об этом и закрыла лицо ладонями. Мир то вспыхивал яркими красками, то погружался в темноту. А в голове становилось то горячо, то холодно.
