Наверняка маленькая Пенелопа испытывала то же самое, потому она и молила богов, чтобы настоящая дочь герцога не вернулась.
– Поверь, лучше питаться чужими объедками, чем жить на улице!
– Пенелопа! – Рейнольд был возмущен.
– Да, слушаю. – Закончив тираду, я выдохнула.
По-настоящему воодушевившись, я забыла об уровне симпатии и даже не боялась умереть. Все ради глупенькой малышки Пенелопы, которая росла в атмосфере гнева и ненависти.
– Я… – Рейнольд запнулся.
Я безропотно ожидала смерти, и вдруг над головой мерзавца замерцала надпись «Симпатия 7 %»! Розоволосый будто окаменел и лишился дара речи. Рассказ несчастной нищенки произвел на человека, с рождения купавшегося в роскоши, сильное впечатление. Помолчав какое-то время, он наконец выдавил:
– Я и не знал, что ты пережила…
Мы с Рейнольдом будто поменялись ролями: теперь он оказался растерянным и обескураженным. Вот это да!
– Но так оно и было.
– Пенелопа…
– А ты действительно думал, что я подбиваю клинья к герцогу, чтобы занять место Ивонны?!
– Но…
– Пойми хоть сейчас, – мой взгляд был холоден как лед, – когда ты обвинил меня в краже ожерелья, я была несчастной двенадцатилетней девочкой, которая и читать толком не умела!
Рейнольд разинул рот и, не сумев что-либо ответить, закрыл его через некоторое время. От шока синие глаза постепенно расширились и сделались как будто бы ярче. Однако на душе у меня так и не полегчало. И вдруг…
Фью-у-унь-бум! Небо за спиной Рейнольда озарилось грандиозной вспышкой. Пока мы вели бессмысленную войну, незаметно стемнело.
Фью-у-унь-бум! Это был фейерверк! Но мы, не обращая внимания на великолепное зрелище, молча смотрели друг на друга. При каждом взрыве на лице Рейнольда играли блики разноцветных огней. Возможно, поэтому мне показалось, что оно стало заискивающим.
В тот момент над розовой шевелюрой вновь замерцал индикатор. «Симпатия 14 %». Она значительно возросла! Внезапно появилось и белое прямоугольное окно.
Система
Вы прошли событие «Посещение фестиваля вместе с Рейнольдом»!
Хотите получить награду?
Да/Нет.
Я изнеможенно улыбнулась. Значит, главное – хоть как-то пройти событие? И неважно, падает при этом симпатия или возрастает?
Скрежеща зубами от гнева, я нажала «Да».
Система
В награду вы получаете +3 % к симпатии Рейнольда и арбалет.
Симпатия тут же возросла, и только что бушевавшая во мне ярость начала угасать, будто уголек в потушенном камине.
Бам! Фью! Фи-иу! Ослепительный фейерверк был в самом разгаре.
– Даже если меня выдворят из этого дома, я всего лишь вернусь к нищенской жизни, – пробормотала я себе под нос в перерыве между залпами. – Ну а сейчас я пребываю в роли ничтожного червя, который беспомощнее рабыни!
Рейнольд скривился. Возможно, он представил последствия моего ухода. Я взглянула на него холодным, как остывший пепел, взглядом и повернулась.
– Пенелопа! – Рейнольд попытался схватить меня, но я не оглядываясь покинула комнату.
Спускаясь в одиночестве по темной каменной лестнице, я думала про наш ожесточенный разговор и симпатию Рейнольда, которая взлетела до 17 %. Я была готова умереть, но в действительности получила щедрый подарок. Конечно, монолог от лица Пенелопы являлся искусной ложью.
Откуда мне знать о ее прошлом?.. Страшные сцены, которые я с чувством живописала, были всего лишь размышлением на тему. Это не моя история.
Арбалет, обещанный мне в награду за пройденное событие, я получила от Рейнольда чуть позже.
Наутро Эмили принесла завтрак, и, расположившись перед большим окном, я принялась за еду.
– Госпожа, ну как вам? – ненавязчиво поинтересовалась служанка.
Блюда действительно были куда вкуснее, чем раньше, – похоже, вчерашние события не прошли бесследно.
– Повар сегодня ради вас встал ни свет ни заря.
– А кто же готовил для меня прежде?
Эмили прикусила язык и тяжело засопела.
– Расслабься, я знаю, ты не виновата и делаешь все, что возможно. – Я отложила вилку и посмотрела на девушку.
– Госпожа…
– Эмили, я ценю преданность и вскоре постараюсь тебя отблагодарить.
– Госпожа, ну что вы, я не заслуживаю… – Эмили чуть не расплакалась.
– Довольно! У тебя еще будет повод блеснуть скромностью.
Я успокоила шмыгавшую носом Эмили и уже завершала трапезу, как вдруг пришел дворецкий.
– Госпожа, вы звали? – Феннел остановился у двери в вежливом поклоне.
– Входи, – кивнула я.
– Прошу прощения. – Феннел осторожно приблизился.
– Благодаря тебе я побывала в комнате на чердаке. Спасибо. – Посмотрев на смущенного старика, я мило улыбнулась.
– Чрезвычайно рад! – Лицо дворецкого просияло. – Удалось полюбоваться фейерверком? В этом году фестиваль начали раньше…
– Н-да… благодарю…
Конечно, ругаясь с Рейнольдом, я не могла насладиться праздничным зрелищем, но мне не хотелось огорчать Феннела.
– Госпожа, его светлость приказал, чтобы я открывал дверь на чердак, когда бы вы ни пожелали.
– Правда? Отличная новость! – слукавила я.
– А господин Дерек, – продолжил дворецкий, – велел устраивать совместные обеды, когда вам будет угодно.
– Это лишнее! Я позвала тебя, чтобы кое о чем спросить, – торопливо прервала я.
– Слушаю, госпожа.
Феннел посмотрел с сомнением, а я спросила о том, что волновало меня со вчерашнего дня:
– Иклису хорошо живется? Кажется, недавно я тебе поручала…
– Иклису?.. Речь о вашем рабе?
– Что?.. – Слово «раб» меня покоробило. – Неужели ты до сих пор называешь его так при посторонних?
– Нет, госпожа! Пожалуйста, простите. Я допустил ошибку. – Дворецкий торопливо склонился.
Понимая, что Феннел все же беспокоится обо мне, я предпочла не акцентировать внимание на его оплошности и спросила:
– Где сейчас Иклис?
– Он живет недалеко от тренировочной площадки – в здании для учеников рыцарей.
– Кто его наставник?
В доме герцога всякий ученик имел своего господина и прислуживал ему. Вчерашний разговор позволял предположить, что наставник Иклиса – Рейнольд, однако дворецкий опроверг мои догадки.
– У Иклиса не может быть наставника.
– Почему же?
– Разве он не является рабом? – неуверенно переспросил Феннел. – Господин Дерек зачислил Иклиса в ученики рыцарей, поскольку вы очень того желали, однако… – Дворецкий сконфуженно умолк.
– Ох… – Опустошенная, я оперлась на спинку стула.
Увы, Феннел оказался прав: купить раба и сделать его равноправным – не одно и то же.
– Но ведь должны быть способы освободить Иклиса?
– Да. Он станет свободным, если совершит выдающийся подвиг или кто-то купит для него новый статус. Но и то и другое непросто… – Дворецкий выглядел озадаченным.
– Отчего?
– Проблема в том, что Иклис – раб из поверженной страны.
Взглянув на ситуацию по-новому, я пришла в замешательство. Но что было в игре? Каким образом Иклис сделался рыцарем? Я попыталась вспомнить сюжет.
«Благодаря нечеловеческим усилиям Иклис стал мастером фехтования, однако происхождение не позволяло ему подняться выше должности, которую он занимал, – охранник герцогской падчерицы. Но все изменилось, когда в дом вернулась Ивонна. Девушка постоянно подвергалась нападкам со стороны Пенелопы. Видя это, Иклис постепенно возненавидел свою госпожу и сумел в нужный момент ее остановить, предотвратив тем самым гибель Ивонны. Эта заслуга не осталась незамеченной: в награду рабу даровали свободу».
Кульминацией сюжетной линии Иклиса стала тайная церемония, на которой присутствовали двое. Иклис поклялся служить Ивонне, и девушка посвятила его в рыцари, вручив драгоценный старинный меч.
«Впоследствии, будучи надежной опорой герцога, Иклис не раз отличился искусством фехтования и удостоился признания самого императора».
Так разворачивалась история Иклиса. Хм, когда же он станет мастером меча? В игре его привел сам герцог. Заметив в молодом человеке незаурядные способности к фехтованию, он выкупил раба на аукционе. Разумеется, не случись этого, не видать Иклису блестящей карьеры.
Выходит, все произошло благодаря деятельному участию герцога… По спине пробежали мурашки, а рот приоткрылся. Значит, пора ждать беды! Я привела Иклиса в дом, но никак не позаботилась о его обучении. К тому же чокнутый мерзавец Рейнольд не давал чужаку покоя…
– О господи! – Внезапно мне стало дурно.
На месте Иклиса я бы уже сто раз поклялась прикончить такую хозяйку!
– Госпожа?.. – Дворецкий недоумевал.
– Феннел… – Я постаралась унять дрожь. – Что ты можешь сказать об Иклисе?
– В каком плане?
– Во всех! Хорошо ли его тренируют, адаптировался ли он среди других учеников, в каком настроении пребывает?
Задумавшись на некоторое время, Феннел ответил:
– Лицо его бесстрастно, поэтому о настроении судить трудно. Но, полагаю, живется Иклису неплохо.
– Правда?
– Разумеется! Он вырвался из тесного загона, в каких обычно держат рабов, и должен быть искренне благодарен своей госпоже.
Феннел подобрал нужные слова, и мне стало спокойнее. Я видела своими глазами железные клетки, в которых, подобно диким животным, сидели рабы. Да, нынешние условия не сравнить с прежними!
