Ариадна удивленно приподняла брови. Выбирать эмоции, которые открывать? Кем надо быть, чтобы так быстро и точно вычленять собственные чувства из того вороха, который обычно испытывает любой человек? Кем надо быть, чтобы так точно управлять ими?
— Надо быть мной, — негромко подсказал он с неопределенной интонацией. И снова любопытство, и немного добродушного веселья. — Ты не могла бы налить мне кофе?
Ариадна, спохватившись, схватилась за кофейник, как за спасательный круг, пользуясь возможностью хоть немного отвлечься от странного разговора, который вела с ним, не произнося ни слова.
Наполнив обе чашки, она осторожно подвинула одну в его сторону и, заметив на столе сливки, добавила в свою.
— Вы хотите…? — спросила она, держа в руках кувшинчик тончайшего горианского стекла, своей тонкостью напомнившего ей земной фарфор.
— Не знаю, — сказал он и, подумав, поднес чашку с кофе к лицу, вдыхая запах, а потом осторожно делая первый глоток.
— Наверное, нет, — вынес он вердикт. — Я буду пить так.
— Сахар?
Ариадна невольно улыбнулась, наблюдая за его лицом: по нему было видно, что кофе понравился Сезару.
— Я не люблю сладкое, маленькая. Так что нет, — ответил он, наклонив голову на бок, продолжая разглядывать ее. Ариадна порозовела, скосив глаза на дьяму:
— А это тогда кому?
— Тебе.
Сезар, наконец, отвел от нее взгляд и снова сделал глоток кофе, позволяя и ей уделить внимание напитку. Но Ариадна все не решалась есть при нем, тем более выяснив, что сам он не собирался делать этого.
— Я не понимаю, что происходит. Почему вы позволили мне спать… сколько я спала? — спросила она, тут же сообразив, что снова нарушает правило не задавать ему вопросов, и тут же отыскивая уважительную причину: капитально сдавали нервы.
— Я объясню. Сначала съешь дьяму и допей кофе, — тоном, не терпящим возражений, посоветовал он и наклонился, вновь поднося ко рту свою чашку, которая в его крупных темных ладонях выглядела крошечной. Ариадна взяла большое пирожное, которое на самом деле было не пирожным, а фаршем из лепестков редкого горианского цветка со специями, и стала его есть, сосредоточившись на том, чтобы не издавать стонов наслаждения — это блюдо было настолько вкусным, что буквально взрывало рецепторы, доставляя сразу тонну эндорфинов в мозг.
Пока она жевала, ее взгляд скользил по Сезару. Привыкнув к сплошному черному: волосам, крыльям, ресницам, ее глаз стал изучать детали и находить их красивыми: широкий разлет бровей, прямой длинный нос, полные резко очерченные губы, загорелые длинные пальцы. Острые черные ногти, впрочем, все еще немного пугали, напоминая когти. Она не понимала, зачем он их так затачивает? Какой-то фетишизм…
— Они такие от природы, маленькая, — невозмутимо пояснил Сезар, и Ариадна вспыхнула, поперхнувшись дьямой и закашлявшись.
— Простите меня, — прохрипела она со слезами на глазах, выступившими от першения в горле. Сезар на секунду сузил глаза, изучая ее лицо:
— Ты в порядке? — спросил он, наконец, и Ариадна молча кивнула, желая провалиться сквозь землю.
Но затем она мысленно посмеялась над собой и осмелилась пошутить:
— Величайший, умоляю вас, отпустите меня побыстрее, пока я не надумала тут на смертную казнь.
Сезар хмыкнул и качнул головой:
— Никто ни при каких обстоятельствах не может быть наказан за мысли, маленькая. Это записано в Основе законодательства. А смертной казни на Горре нет, надеюсь, ты знаешь.
— Это хорошо, — кивнула она и замолчала, допивая кофе. — Спасибо, очень вкусно.
— Я был счастлив порадовать тебя этой мелочью.
Повелитель планеты выглядел каким угодно, только не счастливым, мелькнуло у нее в голове, но на этот раз достало ума промолчать. Сезар поднялся на ноги и сделал несколько шагов к приоткрытой двери на улицу, выглянув наружу. Ариадна тоже поднялась на ноги — она не знала, можно ли сидеть, когда Величайший стоит, и на всякий случай решила не рисковать.
— Наверное, ты уже поняла, что это не обычная деловая встреча, — выговорил он, наконец.
Девушка молча наклонила голову, соглашаясь, но все еще не догадываясь, о чем речь.
— Тебе долго искали жениха, и система не находила даже слабых совпадений. Но вчера нашли одно, очень сильное.
— Правда?
— Да. Угадай, кто, — он повернулся и наклонил голову, глядя в лицо. Ариадна сначала почувствовала жгучее любопытство, и ее губы растянула невольная улыбка ребенка, ожидающего подарка на Новый год, но затем она вдруг разгадала выражение его лица — каким-то пятым или шестым чувством. И ее лицо вытянулось, а рот приоткрылся.
— Нет, не может быть, — прошептала она мгновенно севшим голосом.
— Оказывается, может, — прокомментировал он ее догадку, тем самым подтверждая ее. — Я предлагаю тебе помолвку.
— Нет, — изумленно выдохнула она.
— Это окончательный ответ? — осведомился Сезар, и в то же мгновение его эмоции захлопнулись. Лицо по-прежнему ничего не выражало, но ей почудилась угроза. Сердце Ариадны провалилось куда-то в пятки.
— Нет, подождите, это не… не ответ, просто… о, боже, — по ее телу прошла дрожь, к горлу подступила легкая тошнота — слишком сладкая дьяма на голодный желудок. Закрыв рот ладонью, она с шумом вдохнула и выдохнула, борясь с тошнотой и страхом одновременно. Но помыслить себе помолвку с человеком, у которого вместо ногтей черные когти, а генетика вообще непонятно кого, который читает ее мысли и отвечает на них вслух раньше, чем она может сформулировать… невозможно.
Но можно ли отказывать Сезару? Она понятия не имела, просто что-то подсказывало ей, что нельзя. На глаза навернулись беспомощные слезы.
— Маленькая, репрессий не будет. Нет — значит, нет. Прощай.
Сезар резко повернулся — за его спиной качнулись крылья, словно огромный черный плащ — и через пару мгновений Ариадна осталась одна. Ее все еще немного потряхивало — и она всхлипнула, закрыв лицо обеими руками. Последние слова Величайшего прозвучали таким ровным отстраненным тоном, по которому даже лучший психолог в мире не смог бы разобрать ни единой эмоции. Но, безусловно, он отвечал не на слова, а на ее мысли, и ей все-таки показалось, что он разозлился.
Сезар.
Если бы его спросили заранее, до встречи с девушкой, какой будет результат, он бы предположил, что с подавляющей вероятностью она откажется. Ариадна не выросла на Горре, не впитала с молоком матери восхищение высшей телепатией — и испытывала только настороженность перед теми, кто обладал такими способностями.
Будь на ее месте горианка — она, скорей всего, не посмела бы даже помыслить об отказе. Ни одна девушка за всю историю Горры не отказывалась от помолвки с Сезаром, ни на одной из планет содружества. Другое дело, что случаи такие в принципе были редки, и еще реже такие помолвки заканчивались браком.
