— Спи!
Отвернулся, но тут же почувствовал, как по спине замолотили кулачки степнячки:
— Камень, бездушный и холодный!
Когда корабль подошел к Златограду, Рогдай все-таки отыскал брата и степнячку. Заметив чуть припухшие губы Ферюзе, Рогдай удивленно перевел взгляд на Олеха. Но эти двое вели себя скорее как чужие, нежели как помирившиеся супруги. И Рогдай не удержался от мысли: а может оно и к лучшему. Олех ему, конечно, брат и он жизнь за него отдать готов. Но если у них с Ферюзе не ладится, то это ему лишь на пользу. Уж он-то степнячку не упустит!
От Златограда всего-то день пути до Бескрайних холмов. А уж возле холмов призовет Олех крылатую тройку, которая донесет их до самого шатра Великой Лайды. Вспомнив о матери, Олех почувствовал себя виноватым. Странно все получается. Когда бежал из холмов, чувствовал свою правоту. Да и отец его поддержал. Отчего же сейчас в груди тонко ноет что-то, а перед глазами лицо матери. Простит ли? Позволит ли вернуться?
Ферюзе держалась рядом с Рогдаем. Она с волнением вглядывалась в маячившие впереди очертания холмов. Как-то там примут её? Чтобы не додумывать и не гадать, степнячка пристала с расспросами к Рогдаю. А парень и рад: заливается соловьем, расписывая жизнь в холмах. Ферюзе взглянув на бубен шамана, притороченный к седлу её лошадки, не удержалась от вопроса:
— А у вас в холмах есть разговаривающие с духами?
Рогдай невольно задумался. Никогда он прежде не видел, чтобы в холмах женщины духов призывали. Но ведь как-то они творят свою магию?
— Ты об этом лучше с Великой Лайдой поговори. Она лучше на твой вопрос ответит. У нас в народе женщины умеют многое. Кто знает, может, и с духами общаются?
Олех прислушивался к их разговору с какой-то отчаянной решимостью. Будто ища в словах и голосе Ферюзе подтверждение своему решению: степнячке рано еще становиться женой. Совсем девчонка. Она потом и сама спасибо ему скажет, когда полюбит кого-то из мужчин народа Тарха. Да вот хоть и Рогдая. Она с ним хорошо ладит. Да и кто её учить языку холмов будет? Рогдай, конечно!
Но чем больше вертел в голове эти мысли Олех, тем большим бредом они ему казались. Вот же она, Ферюзе, руку протяни и твоя будет! Айлук же назвал их мужем и женой. Чего еще нужно?
Олех повернул голову и посмотрел на степнячку. Та с неподдельным интересом слушала Рогдая, легкая улыбка играла на её губах. Полуденное солнце слепило глаза и девчонка щурилась, прикрывая глаза ладошкой. Её косы растрепались, завязки на платье были оборваны, и вырез невольно приковал к себе взгляд Олеха. Он вспомнил события ночи, когда внезапно потерял голову от вспыхнувшей злости и пренебрежительного тона девчонки. Его ладони тут же вспомнили прикосновения к нежной коже Ферюзе, он будто снова услышал её прерывистое дыхание. Олеха словно жаром обдало, он даже головой мотнул, чтобы развеять это наваждение. А Ферюзе, почувствовав на себе его пристальный взгляд, обернулась. И тут же улыбка сползла с губ, уступив место гримасе недовольства. В синих глазах мелькнули раздражение и досада.
Это было чересчур. Только он размечтался о девчонке, как она одним взглядом вернула Олеха с небес на землю. Все, хватит с него. Он и так уже чувствует себя то подлецом и негодяем, то глупым мальчишкой, которого степнячка водит за нос.
Олех сорвал с шеи рог и протрубил в него. Рогдай удивленно покосился на брата: чего это он? До холмов еще не добрались. Но в небесах уже появилась темная точка, которая быстро росла, приближаясь. Ферюзу не удержла удивленно- восхищенный вздох, когда увидела как с небес на землю спускаются белоснежные кони с крыльями. У них в степи таких лошадей не водилось: тонконогие, поджарые, белогривые и необыкновенно красивые. По сравнению с ними её низенькая мохноногая степная лошадка выглядела неуклюже.
С помощью Рогдая Ферюзе спрыгнула с лошади и забралась в повозку. Олех даже руки не подал, чем вызвал еще большее недовольство степнячки. Когда повозка поднялась вверх, Ферюзе взвизгнув, ухватилась обеими руками за Рогдая отчего у парня на щеках проступил яркий румянец. Оставшиеся внизу лошади поскакали по направлению к холмам.
Как и всегда, жители холмов, завидев в небесах крылатую тройку, оставили на несколько минут свои дела, чтобы узнать — кого это несет в холмы. Тройка направилась не куда-то в сторону, а прямо к двухцветному шатру Великой. И когда собравшиеся зеваки узнали в прибывших Рогдая и Олеха, радостный гул пронесся над шатрами. Незнакомая девчонка, прибывшая с ними, с любопытством озиралась, глядя на разноцветные шатры, от которых с непривычки у неё зарябило в глазах.
Олех замер перед шатром матери, не решаясь дать знать о своем возвращении. Но этого и не потребовалось. Услышав хлопанье крыльев и возбужденный гул голосов, Великая Лайда решила сама узнать, в чем дело. Откинув в сторону полог, она вышла под палящие лучи солнца и замерла. Ее серые глаза встретились с серыми глазами Олеха. Рогдай, держа за руку Ферюзе, даже отступил на пару шагов назад, желая быть как можно дальше в этот момент от Великой и её гнева. А в том, что гнев обрушится на их головы, Рогдай не сомневался.
Олех думал также, но он все-таки шагнул навстречу Лайде и замер. Глаза Великой потемнели, губы сжались и над шатрами зазвенел звук пощечины. На щеке Олеха отпечаталась ладонь Великой, но после этого Лайда порывисто прижала к себе сына. Слезы Великой обожгли лицо Олеха и он медленно опустился на колени, прижавшись лицом к животу матери.
Её пальцы запутались в отросших волосах сына, она гладила его по голове, как маленького, благодаря про себя Великую Тарху, которая вняла её мольбам и вернула ей дитя. Взрослое, с пробившейся щетиной на щеках, ростом выше самой Лайды, но все равно дитя.
— Так я не понял — тебе самому Ферюзе нравится? — Ярыш помешал угли костра и сноп алых искр взлетел в ночное небо. Олех бросил быстрый взгляд в сторону отца и, потупившись, пробормотал:
— Нравится…
— Тогда к чему этот разговор?
Олех вздохнул: ну как отец не понимает?
— Я хочу, чтобы моя жена была со мной, потому что она сама этого хочет, а не потому что вождь так велел!
— А ты с Ферюзе-то об этом толковал?
Олех махнул рукой:
— Да чего с ней говорить? У неё то духи ей указали, то вождь велел… Говорю же, девчонка еще глупая! Какая из неё жена?
Ярыш улыбнулся: да и Олех еще не шибко умудрен годами.
— Ты на это не смотри. Ферюзе степнячка. И по степным меркам она уже взрослая. Ты когда её из степи забирал, о чем думал? Если не было промеж вас ничего, почему Айлуку все не сказал? Взял на себя за неё ответственность, а теперь что же?
Свет от костра освещал лицо Ярыша и от теней, скользивших по нему, казалось, что лик степняка еще суровее, чем слова его. Олех потер лицо ладонями:
— Да я же и не отказываюсь от ответственности! Я присмотрю за ней, как старший брат. Отважу всяких недорослей. Да и языку её надо учить. А с ней только я и Рогдай можем говорить. Ну и ты, конечно.
Ярыш задумался. Всякого он ожидал от путешествия сына в степь. Думал даже, что Олеху на пользу пойдет жизнь в степи: больно уж норовист. Айлук смог бы приструнить мальчишку. А вышло вон как. Вернулся сын да не один, с женой! Угораздило же!
— Вот что, Олех. Ты сначала поговори с ней. Узнай, что у неё на сердце. Не спеши. Как бы потом локти кусать не пришлось.
Олех кивнул и вдруг покраснев, спросил:
— А матушке что сказать?
— Пока ничего не говори. Родственница и родственница.
Всю ночь Олех не смыкал глаз. И чем больше думал о синеглазой степнячке, тем больше недоумевал: и чего он напридумывал себе всяких глупостей? Ферюзе ему нравится? Нравится. По степным законам она ему жена? Жена. Так о чем переживать? С ней он, конечно, поговорит. Ну чтобы она тоже себе всяких глупостей не думала. А то видишь ли, холодный он, как камень. Бесчувственный… Знала бы она, какие сны ему в последние дни снились…
