Леди для короля - Александра Воронцова

— Ну, тогда ложись, старый пень, — я подвинулась, и Эдуард растянулся рядом.

Совсем как когда-то. В давние безоблачные времена мы могли спокойно лежать рядом, планируя очередное приключение или разглядывая небо.

Правда, в последний год нашего общения, спокойствие покинуло меня. Тогда, если Эдуард подходил слишком близко, на меня накатывало смущение, просыпался неясный трепет, а сердце начинало колотиться быстро-быстро.

Я прислушалась к себе. Ничего подобного. Кажется, я излечилась. Может быть, Дель права? Надо просто все отпустить? Я посмотрела на Эдуарда, он лежал с закрытыми глазами, заложив руки за голову. От него вкусно пахло, и лежать рядом было по-прежнему приятно.

— Расскажи мне, что там произошло.

— Мы решили поставить капкан, и план был хорош. Если бы не брат, мы рисковали бы только големом. Но наш противник предусмотрел наше появление, в дом так никто и не пришел, а ловушка, которую поставил он, сработала без его участия. Хитрая, скажу я тебе, вещь. Фаренджер уже изучил ее. Как мы поняли, дверь, захлопывающая за оказавшимся внутри, активирует заклинание, и оно вызывает разрушение дома. Но мы замуровали выход и этим действовали противнику на руку. Эдгар мог остаться под завалом. Натан вытащил его в последний момент ценой своей жизни.

— Это все-таки был Натан? Надо же, а отец его подозревал. Как вышло, что все мы так крупно ошиблись?

— Не знаю, я запутался. Нужна ясная голова, чтобы еще раз все осмыслить.

— А огонь? Бриан говорил, что «огненный шквал» запустит Фаренджер. Почему он не остановился, когда все пошло не так?

— Фаренджер не применял заклинание, разрушилась его заготовка. Тофинбейл разбирается, что могло к такому привести. Он подозревает работу материалиста. Сама знаешь, особо одаренные из них могут разрушать почти все, вопрос только в собственном резерве мага. Сейчас на пепелище дознаватели в поисках зацепок носом роют землю. Хотелось бы найти хоть намек на то, кто это может быть.

— Отец до отъезда успел доложить тебе о записке Сарды?

Эдуард кивнул.

— Я тут читала и, кажется, кое-что нашла, — я указала на дневник. — Я не уверена, но возможно, это поможет что-то прояснить, если, конечно, второй неизвестный имеет отношение к нашему делу.

— Ты все еще читаешь его? — искренне удивился он, но даже не попытался взять его в руки. Какая-то неоформившаяся мысль мелькнула в голове и тут же испарилась.

— Не перебивай меня! Я и сама собьюсь, без всякой помощи! Перед тем как уснуть, я разбирала вот это место, видишь? — Я ткнула пальцем в страницу. — С момента, когда начинаются рассуждения о гербе королевства. Сначала я перевела как сокол, но речь ведь о нашем гербе, значит, правильно будет ястреб. Вспомнила про записку Сарды и подумала, что многовато птиц на меня одну. Надо бы еще один словарь взять. И мне пришло в голову, что Сарда писал нам на идеронском, а это очень старый язык. Я бы сказала древний! Тогда отдельных слов в языке для каждого вида птиц не было, а в записке перед словом «беркут» стоит знак «подобный». Сарда писал не про беркута, а про ястреба. Понимаешь?

Эдуард нахмурился:

— То есть Сарда имел в виду ястреба — родовой тотем моего предка Игана Лютого, который и поселился на гербе королевства? Носить оперенье ястреба — притворяться королем?

— Или потомком королевской династии. Или действительно себя таковым считает. Похоже на бред, но мы не можем позволить себе упустить даже мелочь.

— Думаешь, это его цель? Захватить власть?

— А что еще? — удивилась я. — Такое уже случалось. Взять того же Игана.

— Ты знаешь, мне кажется, в этот раз все не так, — не согласился Эдуард. — В том, как он действует, есть что-то личное. Как там было? «Другой рукою кормит слепоту»? Что у нас слепое? Ярость? Страсть? Обида?

— Возможно, все сразу. И тогда это похоже на месть. Может быть, бастард? Потомок бастарда? — пыталась я нащупать хоть какое-то объяснение.

— Нет. Определенно. В этом я совершенно уверен. Да и Сарда пишет: «носит оперенье», а не «летает как ястреб».

— А оттиск? У тебя не появились идеи, кто мог завладеть гербовой бумагой Аддингтонов?

— Нет. Было не так много свободного времени. И мне все равно необходимо поднять некоторые записи, чтобы проверить свои догадки. Завтра вернемся во дворец, я обязательно найду на это время. Еще эта мутная история с кораблекрушением, ей тоже надо заняться.

— А кто такой этот лорд Сидда Джейд?

— В политике ты по-прежнему не разбираешься. Прискорбно и опасно в придворной жизни. Лорд он весьма условный, просто в нашем языке нет титула, которым можно было бы его назвать. Ближе всего подходит князь. Сидда Джейд — хозяин Верских островов.

Ого! Таинственные Верские острова. Никто даже не знает, сколько их на самом деле.

— Верские острова находятся под протекторатом Лидванской империи, — поспешила я исправить мнение о себе.

— Формально да, но они скорее союзники. Так что леди Фризголд отхватила крупный приз. А тебе лорд Бранхерст надерет уши за отвратительное знание геополитической ситуации.

— На мой взгляд, приз тут именно Аделина. И это надо еще посмотреть, получит ли? — возмутилась я. — Отец написал, что он вернется к балу. Не представляю, каким образом. Побережье находится в нескольких днях пути.

— Он ушел через портал и вернется также, скоро увидитесь. А что касается твоих путешествий, то на лошадь тебе пока нельзя. Ты вполне можешь присоединиться к моей матери и сестрам. Для тебя место найдется.

— Ни к чему тесниться. Пожалуй, я лучше напрошусь в карету к леди Имоджин, — решила я. — И Алисия сможет составить мне компанию.

— Дело твое. Мне пора, а ты отдохни. Надеюсь, на балу ты не будешь выглядеть как дуэлянт-неудачник.

— Ваше величество всегда очень заботлив.

Тихо притворилась дверь, а я опять погрузилась в сон. Что такое? Весь день сплю.

Слуги уже выносили багаж, когда ко мне заглянул Эдгар. Не говоря ни слова, он осторожно обнял меня:

— Спасибо!

Выглядел принц вполне здоровым, но на мгновенье перед глазами промелькнуло видение, как на него несется огненный шквал. Я крепко стиснула его в ответ, не обращая внимания на боль.

— Вы серьезно пострадали?

— Нет, скорее пострадали моя гордость и отношения с братом.

Почему-то напоминание об Эдуарде заставило почувствовать себя неловко. Я освободилась от объятий. Эдгар заметил свои цветы и белую камелию среди них. Он посмотрел на нее так враждебно, словно она была отравлена. Понял, кто мне ее подарил?

— Эдгар, не