собравшейся публике.
И когда только народ успел набежать? Видимо, предчувствовал знатное развлечение.
— Тридцать, — снизил цену Филипп.
Мне очень нравилось, как он решил сэкономить мои деньги, но всегда считала, что торг проводят по-другому. Какой-то аукцион наоборот. В принципе, это мне тоже импонировало.
— Нет, постой! — растерялся бородач. — Она сто предлагала!
— Это было до того, как ты начал оскорблять леди, — ответил Филипп, и его вкрадчивый голос с остро-ледяными интонациями уже резал на тонкие полоски противника, мостовую и даже чуток мою нервную систему.
— Хотя бы сорок пять, — заявил хозяин леймура и кивнул мне, выглядывающей из-за мужа. — Скажи, леди? Сорок пять крон — отличная цена за хвостатую тварь.
— Двадцать пять, — отрезал он. — И мы не станем подавать жалобу на торговлю редкими магическими тварями и организацию контактного зоопарка. Кстати, на него есть разрешение?
— Тридцать! — выпалил бородач. — Смотри, какой хороший живой леймар!
Он тряхнул зверенышем, бедняга пискнул. У меня чуть сердце не остановилось.
— Филипп, — тихонечко проскулила я и подергала его за пальто, дескать, остановитесь, мне стыдно дарить вам свадебный подарок дешевле полтинника.
— Двадцать.
— Хорошо, я согласен на двадцать пять!
— Леди Торн, — муж бросил над плечом взгляд, — забирайте свою белку.
Пока он вытаскивал портмоне, я подхватила мохнатую зверюшку и немедленно спрятала ее за шиворот. Бедняга схватился за шею, крепко прижался и сунул морду подмышку. Плащ на груди неприлично затопорщился, а между застегнутыми заново пуговицами повис полосатый леймаров хвост.
Филипп, между тем, с задумчивым видом перебирал содержимое кошелька.
— Что у вас стряслось? — пробормотала я и невольно посмотрела на купюры.
Самой мелкой оказалась ассигнация в сто пресловутых крон. Похоже, ею-то он и пытался расплатиться за чай.
— Серьезно? — вырвалось у меня. — Вы торговались, не зная, что лежит в кошельке?
С задумчивой миной он вытащил из кармашка личную карточку. На плотной бумаге витиеватыми буквами были выбиты полное имя, родовая принадлежность и даже поколение магов, в котором Филипп Торн соизволил появиться на свет. Адрес тоже имелся.
— Возьмите. — С королевским достоинством, словно не уселся с наскока в лужу, Филипп протянул карточку. — Мы с супругой живем в замке. Вечером зайдете, отдадите это на входе. Деньги будут вас ждать у распорядителя гостевого дома.
— Ага, держи карман шире! — с неприятной ухмылкой скривился мужик и покрутил карточку в руках. — Да меня в ворота замка не пустят. Дамочка, отдавай мою тварь!
Невольно я прижала леймара к груди и отодвинулась.
— Господин, послушайте… — проговорил Филипп, пытаясь решить дело миром.
— Нет, люди добрые, вы видели? — перебил его мужик. — Обмануть честного работягу! Отобрали дорогущего зверя и думают, что раз господа, то им все с рук сойдет. Где стража? Зовите стражу! Пусть повяжут аферистов!
Филипп вытащил из портмоне ассигнацию в сто крон и протянул скандалисту.
— Возьмите деньги и разойдемся.
Мужик выдернул купюру и нахально осклабился:
— Еще сто за моральный ущерб. И зверя отдай, дамочка.
Он двинулся на меня. Филипп резко припечатал раскрытую ладонь в его мощную грудную клетку.
— Шаг назад! — Он слегка оттолкнул противника, заставив подвинуться. — И не смей к ней приближаться. Она тебе не дамочка, а леди и на «вы».
Никогда бы не подумала, что мой лощеный, упакованный в дорогое пальто муж, с утра потерявший возможность использовать грозную магию, позволил втянуть себя в уличную драку. И даже глазом не моргнул. Хотя, может, моргнул, а я не заметила.
— Эй, народ, разойдись! Что за вопли посреди улицы? Устроили тут столпотворение.
Никогда еще стражи не появлялись так вовремя! Двое служителей порядка, одетых по форме и с пристегнутыми к поясам магическими дубинками, вальяжно прошли сквозь расступившийся народ. Один был постарше и носил густые усы, другой — совсем мальчика с румяными от мороза щеками.
— Да мы просто поспорили, господа стражи, — заюлил мужик, вдруг сделавшись очень кротким, и нервно огладил бородку. — Уже расходимся…
На секунду затаив дыхание, я оглядела стражей и выпалила:
— Этот человек — вымогатель!
— Чего? — охнул тот.
Блюстители порядка мгновенно насторожились. Филипп тихо произнес:
— Тереза, не стоит.
Но меня уже понесло по кочкам. Я жаждала расправы. И вернуть сто крон, что уж греха таить.
— Он показывает на ярмарке редких магических тварей. Уверена, там у него целый контактный зоопарк. — быстро заговорила я, пока не перебили. — Мы решили выкупить кольцехвостого леймара, чтобы передать в королевский питомник и спасти несчастному сознанию жизнь. Так он сначала потребовал от нас сто крон, а когда мы отдали деньги, то решил и леймара забрать, и денег еще стрясти. Натуральный махинатор!
Мужик от изумления оцепенел. Филипп подавился на вздохе.
— Кого он продавал? — спросил усатый страж у напарника.
— Да белку он продавал за неприличные деньги! — Я потрясла торчащим из-под плаща хвостом, отчего тот ожил и принялся ходить туда-сюда. — Понимаете, белка такая есть. С острова. Мы в нашем женском клубе по защите магических тварей таких дельцов сдаем стражам порядка! Не благодарите, что мы сделали за вас всю работу.
Благодарить меня, понятное дело, никто не торопился. Наступила ошеломленная тишина. Я и сама, признаться, слегка обалдела.
— Леди, — тихо спросил молоденький страж, — у меня только один вопрос.
— Ядовиты ли кольцехвостые леймары? — уточнила я.
— Господин тоже входит в ваш женский клуб? — перебил меня страж.
— Он меня охраняет.
— Мы женаты, — загробным голосом вымолвил Филипп.
Оба стража посмотрели на него с неприкрытым сочувствием. Видимо, идейная жена им снилась только в кошмарах, а у кого-то этот кошмар стал явью.
— Говоришь, за деньги и без разрешения от управы устроил аттракцион на ярмарке? — уточнил усатый страж у бородача, и тот вдруг съежился. — Идем, массовик-затейник, проверим, сколько от тебя пострадало народу…
— Подождите, господа стражи, уводить! — охнула я. — Пусть сначала сто крон вернет. Ведь выманил обманом!
— Да они сами отдали за леймара! — возмутился он.
— Господа стражи, где я могу написать жалобу на мошенничество? — деловито уточнила я.
Те переглянулись.
— Верни уважаемым господам кроны, подлец, — приказали мужику. — Иначе жалобу напишут.
Было очевидно, что никому, кроме меня, эта самая жалоба не сдалась, и стражи
