Ярость и разрушение - Дженнифер Ли Арментроут

— Так и есть. Надеюсь, вы с ней лучше узнаете друг друга. Думаю, она тебе понравится.

Я не была в этом так уверена.

— Я не знала, что она бывала здесь.

Зейн на мгновение замолчал.

— Ты многого не знаешь, Трин.

— Что ты хочешь этим сказать?

— Именно то, что сказал.

Я напряглась. Его тон не был холодным или что-то в этом роде, но было что-то не так, и он полностью закрывал дверь для этого разговора. И это было его правом, но это заставляло меня чувствовать себя так, словно я… словно я перешла черту. Хотя, возможно, так оно и было.

И боже, разве это не отбрасывало огромный яркий свет на нескладность наших отношений? Для нас это был чуть ли не профессиональный аспект, со всей это темой «Защитник и Истиннорождённая». Мы были друзьями, но на совсем краткий миг между нами было нечто большее, и я отчасти чувствовала, что мы всё ещё ходили вокруг да около этой линии, невзирая на факт, что эта линия собственно была стеной. И хотя я закрыла свои чувства к Зейну в своём «архиве», во мне всё равно оживал маленький ревностный монстр, когда дело касалось Лейлы и Стейси. У меня не было прав на эти чувства, и Зейн был… ну, он был Зейном, и я понятия не имела какие чувства он испытывал на этот счёт.

— Что ты чувствуешь, зная, что Эббот должен был забрать и растить меня? — выпалила я. — Что если бы моя мама сделала то, что должна была, и ты никогда бы не встретил Лейлу?

— Это… — Зейн поёрзал, словно пытался устроиться поудобнее. — На этот вопрос трудно ответить. Я не знаю, что и думать, да и важно ли вообще думать об этом, потому что этого не произошло. Прошлое есть прошлое, и то, что должно было быть, не меняет этого, но если ты спрашиваешь, сожалею ли я об этой серии ошибок, которые привели к этому моменту?

У меня перехватило дыхание.

— Я не об этом спрашиваю. Конечно, ты не жалеешь об этом. Я бы не стала…

— Не жалею, — отрезал он. — И в тоже время, жалею.

Я замерла.

— Если бы то, что должно было случиться, случилось, у нас были бы годы совместных тренировок и подготовки. Мы бы не играли в догонялки, и, возможно, я бы не… — он замолчал, а затем шумно втянул воздух. — Мы были бы более готовы, чем сейчас, и ситуации с Мишей не было бы вовсе.

Я вздрогнула, сердце упало.

— Но я не жалею, что мой отец взял Лейлу к себе, — продолжил он. — Даже с учётом того, как всё это обернулось, я не могу сожалеть об этом. Я не сожалею.

Я позволила себе это внять.

— Я понимаю.

И я действительно понимала. Я поняла это и была рада, что он не зациклился на этом.

Зейн не ответил, и я решила, что задала достаточно случайных вопросов, по крайней мере, на следующие пару часов

Наверное, мне следовало бы встать, но мне было удобно и мне… Мне этого не хватало.

Мне не хватало того, с кем можно было бы поговорить.

Я подумала о звонках Джады. Мне очень нужно было позвонить ей.

— Ты скучаешь по своим звёздам, — вымолвил в темноту Зейн. — Те, что дома, на потолке. Мне потребовалось некоторое время, чтобы понять, о чём ты говорила, но я помню.

— Да, — прошептала я. — Те звёзды.

— У меня к тебе вопрос. Короткий.

Я повернула к нему голову.

— Что?

— Если ты вышла сюда посмотреть не сплю ли я, зачем ты взяла с собой кинжал?

Чёрт.

— Ты же знаешь… — начала я.

— Нет. Не знаю.

Я закатила глаза.

— Понимаешь, я не знаю, почему схватила его. Привычка, наверное.

— Странная привычка.

— Да, я тоже так думаю.

— После такой ночки, как эта, схватить кинжал было неплохой идеей — добавил он, и я усомнилась, что он мне поверил. Он тихо усмехнулся.

— Что? — спросила я.

— Ничего. Я просто подумал о… Я подумал о Грине, — он прочистил горло. — Он всегда мало спал, всегда просыпался по утрам и был оживлённым после обеда, и это могло бы быть нормальным для человека, но не для нас. Я часто видел его, поскольку у меня был такой же режим из-за Лейлы и её школьного расписания. В любом случае, у нас у обоих были проблемы с бодрствованием ночью, и в итоге мы смотрели мыльные оперы.

— Серьёзно? — я снова легла набок.

— Да. Дни нашей жизни [1].

— Ты шутишь.

— Неа, — он рассмеялся. — Мы довольно много времени потратили на драму Деверо и Брейди.

— Ничего себе, — рассмеялась я, но вышло резко. — Мне очень жаль, что с ним такое произошло.

— Мне тоже, — тяжело выдохнул он. — Грин был тихим, и за исключением нашего совместного просмотра мыльной оперы «Дни нашей жизни», он был себе на уме, но каждый из нас мог на него положиться. Он даже пошёл против моего отца во всём, что случилось с Лейлой. То, что с ним произошло, печально. Это неправильно. Его жизнь не должна была так закончиться. Хуже всего то, что его имя теперь ещё одно в этом списке, который тупо продолжает расти. Грин будет оплакан. Его будет очень не хватать. И тогда его имя станет следующим в чреде тех, которого мы потеряли. Затем третьим и четвёртым, а потом мы будем вынуждены прекратить оплакивать его, чтобы освободить место для кого-то другого, ведь через некоторое время его будет просто не хватать. Ты просто не сможешь.

Зейн провёл рукой по лицу.

— Я знаю, что это звучит бессмысленно. Может, даже, как будто мне всё равно, но ты привыкнешь к смерти. Сполна. И нет никакой необходимости в этих семи стадиях осознания. Ты перейдёшь сразу от шока к принятию всего этого.

Печаль наполнила меня, пока я лежала с ним. Я не понаслышке знала, что такое потеря, но была далека от почти еженедельных потерь, которые переживали некоторые кланы. Печаль, которую я чувствовала в своей груди, исходила не только от меня. Она исходила и от него — горе, окрашенное гневом и принятием, — и я хотела утешить его. Я хотела облегчить его чувства, но не знала, как это сделать.

Поэтому я сделала единственное, что пришло мне на ум.

Повернувшись к нему, я раскинула руки и закинула одну ему на плечо. Он замер, но я продолжала извиваться, прокладывая путь к