Зато такой сытной еды хватило надолго. Кора взялась за дело с присущим ей воодушевлением, так что из мастерской её теперь разве что на руках можно было унести.
Кора сразу заявила, что хочет нарисовать ночное море – уменьшенную копию картины в её спальне. Что ж, моря много не бывает…
Она слушала очень внимательно, схватывала всё налету, удивлялась многим нюансам. Например, когда он велел сначала загрунтовать весь холст чёрным, а потом высветлять на нём небо, берег, луну. Коре, как самоучке, такое и в голову не приходило. Привычнее было рисовать чёрным по белому.
Поначалу она всё-таки пыталась на этой тьме ещё что-то более тёмное вырисовывать, но Айден с улыбкой брал инициативу в свои руки.
– Нет, если ты скалу на чёрном нарисуешь чёрным, будет очень тяжеловесно, грубо. Не рисуй скалу – рисуй небо! Свет добавляй! И растушуй, чтобы краска не лежала пластом! Небо должно быть лёгким, прозрачным. Здесь свет у горизонта добавляем, а по контуру скалы ещё немного белил и бирюзы… И, видишь, что получается?
– Как будто горы проступают на фоне неба… – изумлялась Кора. – Как здорово! И так ведь просто, а я бы даже не догадалась. Дай – теперь я!
С небом у неё всё получилось отлично, даже править не пришлось практически ничего.
А ведь сначала, вообще, плечами пожимала – не понимала, как рисовать то, что не видишь.
– Я дома обычно рисую цветы, – объясняла, – но там они перед глазами, просто смотри оттенки, свет и копируй на бумагу.
– Море у тебя тоже перед глазами, – улыбался Айден. – Ты просто их закрой!
– Что?
– Закрой! – Айден стоял рядом, смотрел, как она нерешительно опускает веки, как дрожат ресницы, от природы длинные, изогнутые. – И вспоминай! Хочешь мою картину, а лучше – настоящее ночное море. Вспомни все эти тона, серебро, оттенки чёрного, как падает свет луны, как играют блики. Шум волн, запахи летней ночи, прикосновение бриза к коже, и как галька шелестит под ногами. Вспомни всё это! А теперь… открывай глаза и рисуй!
Она посмотрела на него так, словно он был великим волшебником, и взялась за широкую кисть.
А теперь, когда дошло дело до волн, Айден чуть отстранил её, забрал кисть и показывал стремительными лёгкими движениями, что нужно делать.
– Волны в темноте ночи почти не различимы, нужны только намёки, горизонтальные штрихи… Начнёшь прорисовывать, и море превратится в болото. Вот такие чёрточки нужны, чирк, чирк… Быстро, едва касаясь, как будто ласточка пронеслась. Попробуй!
Кора инструмент, конечно, приняла, но уверенности в ней не наблюдалось. Одно дело смотреть, как кто-то делает мастерски, другое дело – повторить, да ещё и первый раз.
Её штрих вышел не таким уж лёгким и стремительным, скорее напоминал упитанную гусеницу. Вторая попытка не особо отличилась от первой.
Айден наблюдал за этим со стороны и видел, как она вздохнула разочарованно, даже приостановилась, боясь испортить довольно удачную (до сего момента) картину.
Он тотчас оказался у неё за спиной.
– Постой! Давай, бери мастихин! Сделаем сейчас вместе, ты сразу поймёшь…
Он вложил в её пальцы тонкую рукоятку, стиснул маленькую ладонь, уверенным, коротким движением провел горизонтальную линию, словно взрезал тьму холста светлой линией. Ещё одна линия, и ещё…
– О! Это же свет луны… На гребне…
Кора оглянулась на него через плечо, а он, лишь кивнул, с трудом удержавшись от того, чтобы дотянуться сейчас до её губ. Хорошо, что она тотчас отвернулась, поглощенная магией, которая творилась под его умелой рукой на полотне. Творилась им, но и с её участием.
А он… чувствовал в своей ладони её тонкие горячие пальчики, касался её плеча, и золотые локоны щекотали висок, одурманивали ароматом цветущего сада.
Словно сама весна стояла сейчас рядом, или погожее летнее утро…
Прижать бы её сейчас к себе, пачкая краской безупречную молочную кожу, поцелуями рисовать на её юном теле, нежными прикосновениями рук на этом изумительном чистом холсте создать картину своей любви.
Любви? Айден, ты серьёзно? Вы ещё неделю даже не знакомы!
Любви… Да, любви. Разве этому безумию можно подыскать другое имя?
– Кора… – отвлекая самого себя от опасных желаний, шепнул, у самого её ушка, и нежная кожа щеки покраснела мгновенно. – А у меня здесь тоже есть море. В моих владениях. Хочешь, я тебя туда отведу? Оно так похоже на твою картину... Там даже купаться можно, вода тёплая.
– Я раньше всегда боялась ночного моря, – призналась она, – и тёмной воды…
И Айден понял сразу, что пойти туда ей всё-таки хочется, но привычный страх не даёт согласиться сразу.
– А я буду рядом, Кора… – он сильнее сжал её пальцы, словно этим скреплял своё обещание. – Ничего больше не бойся! Я буду с тобой.
***
90 Подземные Чертоги
Айден уже размечтался, как завтра отведёт её к Морю Грёз и покажет ещё одно незабываемое чудо.
Он ведь не рисовался перед Корой, когда говорил, что в его владениях действительно хватает удивительных мест. Может быть, они кажутся удивительными Айдену, потому что это его дом, и он по-настоящему любит эти подземелья, какую бы репутацию Царство Мёртвых не имело там, наверху, среди людей.
Но всё-таки он был уверен, что Кора тоже их оценит, её восторг в Пещере Светлячков и Зале Ледяных Роз был неподдельным. Ей тоже нравилось всё удивительное, новое, волшебное.
А значит, и Море Грёз она полюбит. Море невозможно не любить. Даже подземное.
Но планам не суждено было сбыться так скоро.
Собственно, Айден сам всё переиграл. Решил, что завтра у них тоже будет долгая прогулка, но в иное место.
А поводом для такой резкой смены маршрута стал разговор здесь же, в мастерской, только чуть позже.
Дело уже шло к вечеру. При всей увлечённости Кора заметно устала. И он предложил завершить её шедевр позже – например, завтра.
Насчёт шедевра Айден душой не кривил. Картина действительно смотрелась очень даже недурно: изящная, «живая», море на ней не застыло, в каждом штрихе ощущалось движение волн.
Пока Айден прибирал инструменты, Кора разглядывала его старые работы.
– Я думала, это просто образ, аллегория…
Айден обернулся на её голос – она стояла у портрета его родителей.
– Эви мне сказала, кто это, – пояснила она, отводя взгляд. – Но я-то, глупая, решила, что ты просто решил придать вот такой сказочной, божественной красоты своим погибшим родителям.
– Я… – он бросил краски и кисти, подошёл ближе, тоже всматриваясь в дорогие сердцу лица, – я верю в то, что они живы. И, может быть, даже счастливы там, где они сейчас.
– И где же они? – непонимающе нахмурила она свои чудесные брови.
– Мир раскололся, и боги исчезли, – пожал плечами Айден. – Не слышала эту легенду? Раньше, когда боги ещё были нужны этому миру, и смертные почитали их и уважали, олимпийцы могли обитать сразу в двух мирах. Их истиной родиной был Олимп. Чудесный остров в лазурном океане за пределами земной реальности, где вечно царила весна, благоухали цветы, пели птицы в роскошных садах, и все звери были ручными, ибо не знали страха. Это был мир идеальный и совершенный. Но когда всё кругом хорошо, это тоже плохо. Уставшие от покоя и благоденствия, боги приходили на землю. Здесь всё было иначе, но им нравилось это разнообразие. Они стремились помочь несовершенным людям в несовершенном земном мире. Каждый из олимпийцев был сведущ в какой-то своей сфере. Люди молились богам о помощи, и те действительно помогали. Так они чувствовали себя всемогущими и милосердными. Моему отцу подчинялось само Время. А Рея, моя мама… О, мне кажется, ей принадлежала вся эта земля! Её любили и почитали все без исключения.
– Они невероятно красивая пара! – искренне восхитилась Кора.
– Да… – Айден вздохнул. – А потом произошла катастрофа. Смещение Миров, так мы это называем. Что-то вроде землетрясения, только не на поверхности земли, а в материях Вселенной. Тряхнуло так, что коридор между мирами закрылся. Закрылся раз и навсегда. Просто исчез в одно мгновение. И боги утратили способность переходить из одного мира в другой. Вход на Олимп был утерян. А самое печальное, что была утеряна возможность связаться с теми, кто остался там, а это большая часть олимпийцев. Мы стали заложниками тех миров, в которых оказались на момент Смещения. Мои родители остались там, на родине богов. Поэтому я продолжаю себя тешить надеждой, что они счастливы там, вдвоём, рядом со своими сородичами. Гораздо меньше повезло тем, кто на момент катастрофы был здесь, в мире смертных. Мы застряли навсегда в чуждом нам мире, без возможности вернуться на родину. Нас тут несколько десятков. Со временем мы приспособились к такой жизни и даже поднялись. Большая часть олимпийцев сейчас хорошо известна в мире – лучшие бизнесмены, деятели искусств, политики, звёзды шоу-бизнеса. Но это уже не те боги! После того, как Мир раскололся, и большая часть нашего народа исчезла, люди стали быстро забывать прежнюю веру и тех, кому поклонялись. Хотя многие из нас по-прежнему были рядом и помогали. Но память людская коротка. Богов забыли. Они остались только в сказках. И боги в отместку тоже забыли, что их могущество некогда спасало этот мир. Я один из немногих, кто по-прежнему продолжает заниматься тем, чем и прежде. Ведь Смерть – это серьёзно. Нельзя просто взять и бросить всё это, пустить на самотёк.
