и стать незаметными.
— Нужно спросить за еще один дом у Дарлы.
— Не нужно, — запротестовал Тит, — если у тебя появиться настоящий отряд безликих, который возглавим мы, как сильнейшие, главной здесь будет не Дарла.
— Должен признать, Тит прав, — переступая через себя, проскрежетал Варт, который до этого был за дипломатию.
— Ну… ладно… тогда пойдем завтра к Дарле и объявим такой набор, пусть показывает, как это все здесь проходит, — просипела я и все облегченно выдохнули, даже Элим, сжимающий мою коленку. — Уже далеко за полночь, пойду спать, — добавила, сладко зевая и прикрывая рот ладошкой.
— Кому-то стоит пойти с тобой, чтобы охранять изнутри комнаты. Я предлагаю свою кандидатуру, — спохватился Тит, вскочив со стула, чтобы подать мне руку, — раньше в палатке я прекрасно справлялся с этой приятной обязанностью.
«Кто сейчас воспротивится и испортит момент, тому я разобью лицо» — оповестил друзей Тит на их частоте, мило улыбаясь и думая, что я не воспринимаю образы, которыми они общаются.
Да, раньше я их не понимала, просто могла наблюдать за тем, как безликие застывают и переглядываются. Но теперь все разительно изменилось после встречи с Мираком. Свою новую способность я связывала с ним, это не могло быть простым совпадением, он что-то со мной сделал.
— Я хочу взять с собой в комнату Троя, — перебила Тита, выражение лица которого в одно мгновение стало угрюмым, хотя до этого он лучезарно улыбался.
Тит бросил на Троя злой взгляд, и я испугалась о сохранности целостности его лица. Как бы угроза не исполнилась. Только драк в этом доме не хватало для большей накаленности атмосферы.
— Хотя нет, возьму вас двоих, — нервно улыбнулась я.
Тит снова просиял и радостный повернулся, словно щелкнул выключатель его настроения.
Я приняла протянутую руку, положив в нее ладонь. Тит наклонился и мило поцеловал костяшки пальцев. Вторую руку скромно оккупировал Трой, довольно улыбаясь самими уголками губ. В тот момент он был совсем как Джеф, когда что-то задумывал.
Внезапно почувствовала исходящую от кого-то грусть и огорчение. Впервые поймала не образ, а именно чужое чувство. Я ощущала его как свое, но в то же время оно было изолированным, доносясь извне. Неужели я сама становлюсь безликой? Все-таки на мне уже столько их меток.
Быстро поняла, что это чувства Элима, сидевшего за столом с безразличным выражением лица и смотревшего в окно, вглядываясь в пустующий темный двор. А потом определила, что опечалены моим выбором и Рем с Вартом, только никак этого не показывают, да и в целом лучше подавляют свои чувства.
— А давайте пойдем в комнату все вместе, — предложила я, застопорившись у двери, — перетащим в спальню еще одну большую кровать из гостевой комнаты.
Мужчины настолько воодушевились идеей, что сразу же принялись выполнять, даже Элим был не таким уж и хмурым. Только насчет Варта была не уверена, я до сих пор не видела его лица и не знала, насколько у него выразительная мимика, а ловить эмоции осознанно еще не научилась.
Тит прилип ко мне, как банный лист, с недовольством посматривая на вторую кровать, которую оперативно собирали в спальне Элим, Рем и Варт спустя полчаса.
— А можно нам тоже ночевать в хозяйской спальне? — заглянули безымянные безликие в проем открытой двери.
— Еще чего! — огрызнулся Тит, сильнее сжимая мою руку, — ищите себе другое место, здесь вам не кемпинг для туристов!
— Ладно, — кивнул безликий, — тогда мы приляжем на полу за дверью.
— Готово, — довольно улыбнулся Рем, деловито стряхивая невидимую пыль с рук, после того, как закрутил последний винтик в доску, — теперь осталось решить, кто будет спать здесь, а кто рядом с Кли на ее кровати.
В тот момент все взгляды снова скрестились на мне. Почему-то до этого мне казалось, что вопросов больше не появится.
— Решайте сами, я устала, — бросила, плюхнувшись на кровать и зарывшись под одеялко.
Удивительно, но как только голова коснулась подушки, я крепко уснула, даже притворяться не пришлось.
— Кли, малышка, иди сюда, — звучал приятный и звонкий женский голос, знакомый до разрывной боли в сердце.
Я открыла глаза и недоверчиво осмотрелась, уже готовая к подставе. По сетчатке очей ударил режущий, чистый свет, понадобилась минута, чтобы привыкнуть к освещению и перестать щуриться, прикрывая глаза ладонью.
Место, в котором очутилась, я не узнавала. Но складывалось ощущение, что нахожусь в лесу, как в том, в который забрела в первые дни, когда пряталась от безликих. Шелестели листья, столбы деревьев окружали со всех сторон, укрывая прореженными кронами, я стояла на поляне, осыпанной опавшими листьями, и впереди меня было две развилки.
Первая — та самая, откуда шел свет, дорожка была заметной, яркой, к ней тянуло, я чувствовала тепло, исходящее оттуда. А еще в конце этой дороги стояли люди. Я не сразу поняла, кто это, но стоило сделать несколько шагов, как фигуры и очертания лиц стали узнаваемые.
— Мама… папа… — прошептала я, чувствуя, как из глаз полился град соленых слез, орошая щеки.
Молодая пара стояла в конце, почти у самих деревьев, скромно взявшись за руки. Девушке было не больше тридцати, мужчина чуть старше. Они мило мне улыбались, и невысокая женщина с недлинными пшеничными волосами и светлыми глазами помахала, подзывая подойти ближе. Моя улыбка была такой же, только я мало так искренне улыбалась.
Щуплый мужчина с первого взгляда располагал к себе, казался добрячком. Растрепанный и рассеянный, с квадратными очками на высокой переносице и небрежной щетиной, о которой он не позаботился с утра, потому что был выходной. У него была ямочка на подбородке и удивительно изумрудные глаза. Кажется, отец был учителем истории, но тогда, в семь лет он мне казался суперменом.
Впервые за много-много лет я так четко видела их лица. Я не забыла их, как убеждала себя все это время. Я помнила каждую черту внешности самых дорогих людей.
— Клэментина, дорогая, подойди, — снова прозвучал ласковый голос мамы, она еще более широко улыбнулась мне.
Я на автомате сделала несколько шагов вперед, не веря своим глазам, но что-то дернуло посмотреть налево. Развилка уводила чуть дальше. Там была тьма, но почему-то до боли знакомая. Лишь присмотревшись, увидела темные фигуры в черных плащах среди деревьев. Они были устрашающими, но страха или чувства опасности не вызывали, наоборот, я с удивлением отметила, что душа отвечала теплом на то, что видели глаза.
— Кли, не вредничай! — строго проронил отец, меняя ласковый взгляд на хмурость, я повернулась обратно к родителям, а внутри все натянулось, словно струна,
