в сторону, и петротепсии молниеносно понеслись к нему наперехват. Преследуемые стали доступной мишенью, приблизившись друг к другу, и охотницам осталось только выбирать жертву для своей стрелы. Но в одно мгновение навстречу подземным жительницам из воды вырвался поток острых лепестков зловещих лилий. Петротепсии были так охвачены желанием догнать врагов, что выпустили из внимания таящуюся под водой опасность. В отличие от преследователей, Евсей заметил заросли цветов, чьи обманчиво нежные бутоны покачивались на волнах, и решил использовать их смертоносные свойства против хозяек подземного мира. Он верно рассчитал, что на несколько секунд цветы исчезнут и станут незаметны для петротепсий. Тень от дисков заставила целую плантацию лилий скрыться под водою, а затем выстрелить в тех, кто следовал за нарушителями их спокойствия. Петротепсии, пронзённые ядовитыми лепестками, упали в заросли коварных цветов и стали пищей для них.
– Жестоко! Но в бою все средства хороши! – одобрила Хельга и, чуть поморщившись от боли в плече, вновь потребовала прибавить скорость.
Очередной тоннель оказался знакомым. Его дно было залито водой и кишело хищниками, готовыми вцепиться в летящую добычу. Однако путешественники не замечали таящейся опасности, они стремительно пронеслись над ней, приближаясь к цели. Вскоре появился коридор, украшенный изваяниями светящихся саламандр. Перед входом в зал, где их впервые встретили петротепсии, путешественники сбавили скорость и осторожно заглянули внутрь пещеры. На вершине водопада, под статуей Петроны, они увидели жрицу в сверкающих украшениях, а справа и слева от неё на гладких спусках расположились два десятка подземных жительниц.
– Мать властительница! Всевидящая и совершенная, – взывала жрица, протянув руки к статуе Петроны.
– Всевидящая и совершенная! – вторили ей петротепсии.
– Обрати взор свой на дочерей твоих! Мы стоим пред тобою, и мысли наши едины! – гипнотическим и обволакивающим голосом продолжала она.
– Мысли наши едины! – подхватили подземные жительницы.
– Позволь воздать за любовь твою! Прими дар преданности нашей и исцели плоть свою многострадальную!
– Исцели плоть свою! Исцели плоть свою!
Жрица несколько раз повторила последние слова вместе с петротепсиями, переходя на крик. Внезапно его заглушил глухой треск, точно разбилось сразу множество глиняных горшков. Звук исходил от статуи богини, та вмиг покрылась трещинами, а затем начала осыпаться. Она словно меняла старую оболочку на новую. Из-под крошащихся частиц заструился мягкий свет и стала проступать новая поверхность изваяния цвета жёлтого янтаря.
– Петрона услышала нас! – воскликнула жрица. – Она готова принять дар!!!
Петротепсии запели хвалебную молитву, их предводительница резко развернулась и, взмахнув рукой, остановила поток водопада. За стеной воды показалась тёмная ниша. Жрица взмахнула второй рукой, и на свет из мрачного заточения выплыла плетёная корзинка. Крышка в то же мгновение отлетела в сторону, и сквозь монотонное песнопение послышался плач ребёнка. В корзине стоял крохотный Арсений и, уцепившись за край, испуганно озирался по сторонам.
– Медлить больше нельзя! – прошептала Хельга, не в силах оторвать взгляд от малыша.
Она даже не вскрикнула, когда Талас извлекал стрелу и перевязывал кровоточащую рану. Всё её существо, казалось, устремилось туда, где над ребёнком нависла смертельная угроза.
Спутникам передалось её нетерпение, но им следовало дождаться удачного момента.
– Да, мой магический дар нам сейчас очень бы помог… – с сожалением сказал второй ребёнок, держащийся за ногу Евсея. – Однако у Хельги, если я правильно понял, есть план?
– Никакого плана пока нет, я надеюсь на чудо, которое должна свершить наша прозревшая, – сказала воительница, и хитрый огонёк промелькнул в её глазах.
Пропуская вперёд петротепсию, Хельга добавила:
– Ты можешь спасти не только душу одного человека, но и освободить сестёр от мучительного проклятия!
Петротепсия с надеждой посмотрела на неё и впервые с того момента, когда прозрела, в её глазах вспыхнула радость.
– Я готова!
– Как тебя зовут?
– Сестра Ильвина.
– Ну что же, Ильвина, значит, твоё время пришло. Теперь всё зависит от тебя.
– Но что мне делать? – растерянно спросила та.
Хельга на мгновение задумалась. Она солгала, что у неё нет плана, на самом деле, пока они добирались сюда, Хельга всё тщательно продумала и поняла, что им не одолеть петротепсий в честном бою. Трое воинов – Фелискатус и Талас не в счёт – вряд ли отобьют атаку двадцати с лишним вооружённых противников, а учитывая рану Хельги – шансы равны нулю. Тогда она решила использовать хитрость и пленённую петротепсию. Раз монахиня действительно прозрела и не станет мешать, так почему же не сделать так, чтобы она помогла?
– Поговори с сёстрами и убеди их в том, что ты теперь знаешь сама, – ответила Хельга.
– Они не послушают меня! – испугалась Ильвина.
– Я знаю, но это не весь план, – лукаво сощурилась Хельга.
– Что ты задумала? – нахмурился Талас.
– Увидишь, а сейчас дай мне перебраться на твой диск. Ильвина должна полететь к сёстрам одна.
Талас подвёл диск так близко, что ей даже не пришлось перепрыгивать, а достаточно было сделать пару шагов, и она оказалась у него за спиной.
– А теперь, Ильвина, лети к ним и попробуй поговорить. Если повезёт и твой дар убеждения сработает, то нам не придётся даже ничего делать, а если нет…– она умолкла и заговорчески улыбнулась. – Не бойся, если нет, то я помогу.
– Это глупо, – буркнул Евсей, когда Ильвина влетала в пещеру. – Она нас предаст, точно вам говорю!
– Поверь в удачу, – отозвалась Хельга. – Я вот верю.
Тем временем петротепсия пересекла пещеру и, подлетев к жрице, остановилась напротив неё. Та удивлённо смотрела на сестру, явно не понимая, что происходит.
– Сестра! Зачем ты нарушаешь церемонию? – спросила жрица строго. – Кто позволил тебе… – она не договорила, впившись взглядом в лицо петротепсии: – Что с твоими глазами, сестра!
– Я прозрела! – воскликнула та исступлённо.
– О нет, сестра, ты потеряла веру, – возразила жрица и окинула взглядом толпу внизу.
Послышался недовольный ропот, пока слабый, но готовый превратиться в гневные крики.
– Нет!! Я обрела истину! – Ильвина гордо расправила плечи. – И хочу, чтобы и остальные увидели её!
– Истину, – с насмешкой повторила жрица. – Твоя истина в том, чтобы предать нашу богиню?
– Вы тоже сможете её постичь, – уже не обращая внимания на слова жрицы, продолжила Ильвина. – Выслушайте меня! То, что мы совершили в прошлом, превратило нас в чудовищ. Взгляните друг на друга – мы порождение зла.
– Это неправда! – воскликнула жрица. – Мы дети Петроны, и мы озарены её светом!
Но слова Ильвины произвели смущение в рядах петротепсий. Они испуганно оглядывались по сторонам и тихо шептались.
– А то, что мы творим сейчас, – продолжила Ильвина, и голос её стал уверенней, – делает нас чудовищами вдвойне! Задумайтесь, сёстры! Как мы можем славить богиню, оберегающую материнство, и убивать её именем детей? Мы извратили саму суть учения Петроны!! – она ткнула пальцем в жрицу и закончила: – Она извратила!
– Довольно! – прокричала жрица. – Неужели вы не видите, у неё помутился рассудок. Наверное, это происки чужаков, что мы пустили в нашу обитель.
– Это вы безумны! А я наконец-то обрела разум! – возразила Ильвина
