— Вроде тёплые покои, — ворчливо сообщил Берт, незаметно, но мягко подталкивая хозяйку в спину, — ну поживёте, присмотритесь сначала… там видно будет.
От этих крамольных слов Лиарена опомнилась, глупо жалеть о сделанном, если нельзя повернуть назад или переменить решение и торопливо шагнула в комнату, где робко тлела масляная лампада.
Первым делом донна отвернула фитиль, добавляя своему новому жилью света и оглянулась на слугу, ожидая пояснений. Но он молча занёс в комнату её сундук и с лёгким поклоном исчез, только дверь хлопнула.
— Пусть идёт, хмырь, — хмуро посмотрел вслед провожатому Берт и убеждённо добавил, — нет, никуда я отсюда не уеду. Разве вам одной с ними совладать?
— Да я вовсе не собиралась спорить со слугами! — вырвалось у донны, — они понемногу ко мне привыкнут!
— Вы пять раз поседеете… пока эти привыкнут, — не сдался возница, — осмотритесь пока, я сейчас узлы принесу. А потом на кухню схожу.
Дверь за стариком закрылась и Лиарена со вздохом пожала плечами. Берт был добрым и покладистым человеком, но иногда становился упрямее хряка, и никто не мог заставить старика поступить против его собственного желанья. Тем более, после смерти жены Берта ничто не держало в доме отца Лиарены дорина Симорна.
Приёмного отца, пора уже называть вещи своими именами, вот только известно это стало ей недавно и совершенно случайно, и девушка не собиралась никому открывать эту тайну.
Дверь из небольшой, но уютной столовой, или гостиной, уточнять донне пока не было желания, вела в небольшую комнатку, где стояли только шкаф, широкий сундук да серебряное зеркало на кованых ножках. Отсюда вели еще две двери, одна в умывальню, а вторая, приоткрытая, в спальню.
И из-за этой приоткрытой двери доносились еле слышные, скулящие звуки, отозвавшиеся в душе Лиарены внезапной болью и острой тревогой.
С этого мгновенья донна разом забыла про все свои страхи и сомнения и стремительно ринулась в умывальню. Лихорадочно сорвала с себя дорожную одежду, торопливо, но тщательно умыла лицо и руки, растёрла холщёвым полотенцем, и, выхватив из сундука чистое домашнее платье, набросила на себя.
А затем устремилась в спальню, за которой, как она точно знала, должна была находиться еще одна комната.
И она действительно была, и встревоживший Лиарену писк доносился именно оттуда, из-за створки темной, тяжёлой дубовой двери.
Девушка оказалась рядом с нею в один миг, торопливо щёлкнула засовом и дёрнула ручку, моля всех богов, чтобы такого же засова не было с обратной стороны. И боги или духи вняли её мольбе, дверь распахнулась, открывая донне мгновенно возмутившую ее картину.
В удобном и мягком кресле спокойно спала крепкая, разрумянившаяся ото сна девица, а в люльке напротив неё безнадёжно скулил туго спелёнатый младенец. Сын дорина Тайдира и дорины Дильяны. И одновременно племянник Лиарены.
Донна кинулась к малышу, осторожно подхватила под головку и спинку, так, как научили её еще дома. Все три дня, выделенные Тайдиром свояченице на сборы, Лиарена постигала неизвестное ей ремесло.
До этого донна видела маленьких детей только в чужих руках, и когда вызвалась присматривать за племянником, мать и старшие родственницы спешно взялись за её обучение. Немедленно привезли в дом трёх женщин с новорождёнными детьми и с утра до ночи Лиарена училась мыть, пеленать и качать младенцев и пользоваться лекарственными травами и зельями. А главное, понимать желания малюток, не умеющих еще сообщать о своих нуждах ничем, кроме плача.
Разумеется, дорин вовсе не собирался убирать от сынишки приставленных к тому служанок и кормилицу после того, как доверит Каринда одной из ближайших родственниц сбежавшей жены. Но для того, чтобы точно знать, правильно ли слуги ухаживают за ребёнком, донне нужно было уметь всё делать самой. И не как нибудь, а лучше других.
Прижав к груди малыша, Лиарена огляделась в поисках места, где можно было бы его положить, и невольно поморщилась. В просторной, тёплой комнате, специально обустроенной для удобства ухода за новорождённым, властвовал беспорядок. Пелёнки и рубашечки, явно принесённые от прачки, небрежным ворохом лежали на широком, накрытом стёганым одеялом столе, под колыбелью валялась куча смятого грязного белья. А на поставце, где должны были храниться мази, присыпки и чистая посуда для малыша, стоял поднос с остатками ужина и несколько грязных хрустальных рожков со следами молока на стенках. Объедки и грязная посуда стояли и на невысоком столе, придвинутом вплотную к креслу. Видимо, няня имела дурную привычку ужинать прямо здесь.
Девушка сердито нахмурилась, как бы плохо ни поступила Дильяна с мужем, но к ребёнку она относилась с заботой. Нет, сама она его не кормила, и теперь стало ясно, почему. Зато кормилицу подобрала хорошую, об этом рассказывала мать, вернувшись в родной дорант с праздника, посвящённого рождению её внука и наследника Тайдира.
— Эй, соня! — легонько толкнула донна ногой сладко посапывающую няньку, — Просыпайся!
— Угу, — невнятно пробормотала та, повернулась на бок и попыталась подтянуть ноги, чтобы устроиться поудобнее.
Однако кресло оказалось маловато для такой позы. Или, наоборот, служанка крупновата, сама донна там вполне разместилась бы.
Да и Лиарена вовсе не желала смотреть на попытки девицы устроиться поудобнее, ребёнок, притихший, едва она взяла его на руки, снова начал обиженно кривить губки.
— Нянька! — ласково улыбаясь малышу, нежно пропела Лиарена и пнула засоню посильнее, — если ты не встанешь — прощайся с тёплым местом.
Впрочем, она уже почти решила сменить служанку, незачем держать при племяннике распустёху, если достаточно свистнуть, чтобы прибежало десяток работящих девиц. Работа няни у слуг всегда ценилась особо.
— Ну чего? — сердито буркнула девица, протирая кулаками глаза.
— Быстро вставай, — так же нежно приказала донна, решительно сдвинув кучу белья в сторонку и укладывая ребёнка на одеяло, — и неси мне тёплую воду.
— Какую еще воду среди ночи? — возмутилась наконец-то проснувшаяся служанка, — и вообще кто ты такая, чтобы мной командовать?!
— Я — донна Лиарена, — ласковым голосом сообщила донна, нежно улыбаясь вновь притихшему малышу, — и именно я теперь тут буду распоряжаться. А ты быстро неси воду, или прощайся с местом няньки!
— Пфух! Напугала! — презрительно фыркнула девица, поднимаясь с кресла.
Сладко потянулась, оправила юбку и направилась к двери. А уже взявшись за засов, оглянулась и ядовито усмехаясь, процедила:
— Значит, родная сестрица нашей загулявшей кошки? Ну, с приездом!
