Его железная воля и неистощимая ненависть ко всему миру наводили ужас на вампирское племя.
Как там говорил про него брат-близнец? «Не сломлен, а полностью разрушен…» Или: «Падший, но не сломленный»?…
Вот о каком спасителе она мечтает. Достойный противник мучителю лессеру! Но вряд ли он поспешит на помощь. Кто она ему? Случайная знакомая? Они и виделись-то пару раз.
И во время последней встречи он прогнал ее с глаз долой, навсегда.
Страх снова кольнул сердце. Теплилась слабая надежда, что Ривендж обратится за помощью в Братство. Тогда, может быть, воин выполнит свой долг и спасет ее.
— Эй, есть кто живой? — раздался неуверенный мужской голос.
«Новый пленник. Они поначалу все чего-то хотят».
Откашлявшись, она ответила:
— Я… тоже тут.
После долгой паузы мужчина воскликнул:
— Господи! Ты — та самая женщина, которую похитили? Белла?
Собственное имя поразило ее, как гром с небес. Чертов лессер так долго называл ее просто женой, что остальное забылось…
— Да, это я.
— Так ты жива!
«По крайней мере, сердце еще бьется».
— Откуда ты меня знаешь?
— Я был на твоих похоронах вместе с моими родителями. Их зовут Ральстам и Джиллинг.
У Беллы застучали зубы. Вот, значит, как. Мамочка с братиком… проводили ее в последний путь. Хотя их можно понять: религиозная родня свято блюдет древние традиции. Раз уж мамаша вбила себе в голову, что дочь должна отойти в Забвение по всем правилам, — ничто ее не остановит.
Господи. Одно дело — подозревать, что тебя не ищут, и вовсе другое — знать это наверняка. Никто ее не спасет. Теперь уже — никогда.
Услышав странный звук, она поняла, что захлебывается в рыданиях.
— Я собираюсь бежать, — уверенно произнес молодой вампир. — И возьму тебя с собой.
Белла откинулась на ребристую стену трубы и медленно сползла вниз.
Умерла, так умерла.
Зетист шагал по переулку неподалеку от Трейд-стрит, круша тяжелыми подошвами лед на замерзших лужах и ребристые следы шин. Вокруг — хоть глаз выколи. Глухие кирпичные стены без окон. Луна — за толстым слоем облаков. Ни полный мрак, ни одиночество его не тяготили. Ночное зрение работало прекрасно, а бьющий через край гнев был привычной компанией.
Чего недоставало для полного счастья, так это капельки черной крови. Хотя какой, к черту, капельки? Скорее водопада. Чтобы он мог омыть лицо и руки. Широкого потока, который бы превратил землю в черное болото. Чтобы отомстить за Беллу, и сотни лессеров не хватит.
Вампир давно похоронил девушку в своем сердце, с болью сознавая, что смерть ее была страшна и мучительна. И тем не менее продолжал допытываться у каждой новой жертвы, где ее прячут.
Не теряя надежды получить ответ на страшные вопросы: когда и как она умерла?
Он должен это знать. И рано или поздно узнает.
Зет принюхивался, надеясь учуять сладкий запах детской присыпки. Черт, неизвестность — страшнее любой пытки.
Вампир хрипло рассмеялся. Вот уж к чему было не привыкать, так это к пыткам. Спасибо заботливой Хозяйке: не жалела на него ни времени, ни сил. За сто лет закалила так, что не осталось в мире мук, которые доставили бы ему страдания. Боль, унижение, отчаяние — все это давно пройдено.
Значит, и нынешнее беспокойство можно как-нибудь пережить.
Закинув голову, он уставился в небо. Земля под ногами качнулась. Чтобы не упасть, пришлось обняться с мусорным баком. Постепенно в голове прояснилось. Вот невезение!
Опять пришло время пить кровь.
Привычный к воздержанию и измученный голодом организм требовал пищи. Зет так надеялся протянуть еще пару ночей, на сегодня у него были совершенно другие планы.
«Давай, давай, засранец… соберись…»
Механически переставляя ноги, он двинулся в сторону центра.
К трем утра запас прочности кончился, шестеренки внутри со скрипом застопорились, и башка отключилась.
Состояние сильно напоминало ломку после опиума, которым его накачивали в рабстве.
Из последних сил Зетист рванул в «Зеро».
Вышибалы на входе почтительно раздвинули очередь и пропустили его внутрь. Еще бы: братья каждую ночь оставляли в этом притоне чертову уйму денег.
Одно только увлечение Фури красной дурью влетало в пару штук ежемесячно. А Ви с Бучем лакали только самое дорогое пойло. Да и сам он от них не отставал и регулярно оставлял в заведении приличную сумму.
Внутри было тепло до затхлости. Техно ударило по онемевшим мозгам кирпичом. Народ вокруг оттягивался по полной. Публика на танцполе дергалась в лучах прожекторов и отчаянно потела. Кто-то сосал леденцы на палочке, кто-то жадно хлебал воду. Сладострастные парочки-троечки обжимались по углам.
Раздвинув вонючее стадо, Зет прошел в ВИП-зону. Человечки раздались в стороны. Ни сильные наркотики, ни алкоголь не убили в них инстинкта самосохранения. Никто не хотел оказаться у него на пути.
Стриженный под ноль вышибала распахнул дверь в отделение для избранных. Здесь было относительно тихо. Столики стояли на приличном расстоянии друг от друга. Черные мраморные столешницы поблескивали в неярком свете спотов. Закуток, в котором обычно зависали братья, находился справа от пожарной двери.
Теплая компания была в сборе. Вишу и коп потягивали виски, бокал мартини тосковал в одиночестве.
Сладкая парочка не слишком обрадовалась его приходу. Ребята поняли, что расслабиться не удастся, и собрались на выход.
— Где он? — спросил Зет, кивнув в сторону оставленного братом коктейля.
— Пополняет запасы горючего, — хмыкнул Буч. — Покупает травку.
Зет присел за стол и откинулся на спинку, стараясь держаться в тени. Обвел комнату внимательным взглядом. Никого нового, все те же лица. Посетители ВИП-зоны держались особняком. Девизом здешних мест было: «Я к тебе не лезу, и ты ко мне не лезь». Вот почему братья и выбрали именно этот клуб. А еще потому, что хозяин заведения сам был вампиром.
Члены Братства старались не светиться ни среди людей, ни среди своих. О них ходили легенды, народ знал их имена, но все держалось в строгом секрете. Это была вынужденная предосторожность. Последнее время лессеры пытались подобраться ближе, отлавливая гражданских вампиров и по крупицам вытягивая из них информацию о воинах.
Работавшие в клубе соплеменники подозревали, что здоровые парни в коже могут быть связаны с Братством, но предпочитали не задавать лишних вопросов. Правила приличия и грозный вид посетителей заставляли их держать язык за зубами.
Зетист нетерпеливо заерзал на стуле. Вся эта атмосфера была ему ненавистна. Шум. Теснота. Вонь.
