Мама.
В записке, что она оставила больше месяца назад, не указывалось, когда она намеревалась вернуться. В ней не указывалось, намерена ли она вообще возвращаться. Поэтому невозможно было сказать, ушла ли она от того, что попала в беду, или от того, что не хотела возвращаться домой. Разве матери других людей исчезают в пещерах под землёй во время их кризиса среднего возраста?
— Я не сплю, — произнёс Ноа Жерни. Он был мёртв, вероятно, поэтому и не спал. - Так что, должно быть, это реальность.
Реальность, но их реальность, только их.
В течение ещё нескольких минут, часов или дней (сколько времени прошло?) они бездельничали.
Немного в стороне от группы младший брат Ронана, Меттью, болтал с их матерью, Авророй, обрадованной этому визиту. Оба они были златокудрыми и ангелоподобными, оба походили на созданий, выдуманных этим местом. Блу очень хотелось ненавидеть Аврору из-за её происхождения (в прямом смысле пригреженная своим мужем) и из-за того, что она являлась сосредоточением внимания, а по интеллектуальному уровню не превосходила щенка. Но правда была в том, что она была бесконечно доброй и оптимистичной, такой же навязчиво прекрасной, как её младший сын.
Она бы не отказалась от своей дочери прямо перед выпускным годом.
Больше всего в бешенство приводило то, что Блу не знала, должна ли она испытывать от исчезновения Моры беспокойство или гнев. Она отчаянно разрывалась между тем и другим, иногда перегорая и не чувствуя вообще ничего.
Как она могла со мной сейчас так поступить?
Блу легла щекой на булыжник, покрытый теплым мхом, стараясь утихомирить свои мысли и направить их в приятное русло. Та же способность, что усиливала ясновидение, усиливала необыкновенную магию Энергетического пузыря, и ей не хотелось становиться причиной ещё одного землетрясения или начала панического массового бегства.
Вместо этого она начала беседу с деревьями.
Она подумала о птичьих трелях — подумала или пожелала, или очень захотела, или пригрезила. Это была мысль, которая уводила её в сторону, дверь, что осталась приоткрытой в подсознание. Ей всё легче становилось говорить, когда она делала это как следует.
У неё над головой пропела странная птица, высоко и фальшиво.
Она подумала-пожелала-очень захотела-пригрезила шелест листьев.
Над головой деревья зашикали листьями, образуя расплывчатые нашёптанные слова. Avide audimus[1].
Она подумала о весеннем цветке. Лилии, синей, как её имя.
Синий лепесток упал как бы между прочим на её волосы. Другой упал на тыльную сторону её ладони, скользя вниз по руке, как поцелуй.
Глаза Гэнси распахнулись, когда лепестки невесомо приземлились на его щеки. Когда его губы приоткрылись, вечно всем интересующийся лепесток приземлился прямо на его рот. Адам запрокинул голову, чтобы понаблюдать за цветочным, благоуханным дождем, порхающим вокруг них, словно медленно взмахивающие крыльями бабочки синего цвета.
Сердце Блу взорвалось сумасшедшим счастьем.
Это реальность, реальность, реальность...
Ронан, сощурившись, посмотрел на Блу. Она взгляд не отвела.
Это была игра, в которую она иногда играла с Ронаном Линчем: кто кого переглядит?
Всегда была ничья.
Он изменился за лето, и теперь Блу чувствовала себя меньше неравноправной в группе. Не потому что она лучше узнала Ронана, а потому что ощущала, будто Гэнси с Адамом знали его уже не так хорошо. Он бросил им вызов - заново его узнать.
Гэнси приподнялся на локтях; лепестки осыпались с него, будто он очнулся от продолжительного сна.
— Ладно. Думаю, пора. Линч?
Поднявшись, Ронан подошёл, чтобы решительно встать рядом со своей матерью и братом. Меттью, который обычно размахивал руками, как выдрессированный медведь, застыл на месте. Аврора погладила руку Ронана, которую тот протянул.
— Подъем, — сказал он Меттью. — Пора двигать.
Аврора ласково улыбнулась своим сыновьям. Она останется здесь, в Энергетическом пузыре, заниматься тем, чем занимались сны, когда их никто не видел. Блу не удивилась бы, погрузись она в мгновенный сон, если бы покинула лес; невозможно было представить Аврору, существовавшую в настоящем мире. Однако совсем невозможно было представить, как можно было расти с такой матерью, как она.
Моя мама никогда вот так бы не канула в вечность. Правда?
Ронан положил руки по обе стороны на голову Меттью, трепя белокурые локоны, фиксируя взгляд брата на себе.
— Подожди в машине, — велел он. — Если мы не вернемся к девяти, звони домой Блу.
Выражение лица Меттью было оживленным и бесстрашным. Цвет его глаз был таким же, как и у Ронана, голубым, но куда более невинным.
— Как мне узнать номер?
Ронан продолжал сжимать голову брата.
— Меттью. Сосредоточься. Мы говорили об этом. Я хочу, чтобы ты подумал. Ты мне скажи: как ты узнаешь номер?
Его младший брат рассмеялся и похлопал свой карман.
— О, точно. Он внесен в твой сотовый. Теперь я вспомнил.
— Я побуду с ним, — предложил тут же Ноа.
— Ссыкота, — неприязненно произнёс Линч.
— Линч, — одёрнул Гэнси. — Это хорошая идея, Ноа, если ты чувствуешь, что можешь.
Ноа, как призраку, необходима внешняя энергия, чтобы оставаться видимым. Как Блу, так и энергетическая линия, были мощными спиритическими батарейками; для ожидания в машине, припаркованной поблизости, должно быть более чем достаточно. Но иногда не энергия подводила Ноа, а его мужество.
— Он будет чемпионом, — сказала Блу, слегка толкая руку Ноа.
— Я буду чемпионом, — повторил Ноа.
Лес ждал, прислушиваясь, шелестя. Край неба был серее, чем синева у них над головой, словно внимание Энергетического пузыря было настолько сосредоточено на них, что реальный мир теперь был способен вторгнуться.
У входа в пещеру, Гэнси произнёс:
— De fumo in flammam.
— Из дыма в огонь, — перевел Адам для Блу.
Пещера. Пещера.
Всё в Энергетическом пузыре было волшебным, но пещера была необычной, потому что её не существовало, когда они впервые обнаружили лес. Или, возможно, и существовала, но где-то в другом месте.
Гэнси распорядился:
— Проверьте снаряжения.
Блу вывалила содержимое своего рваного рюкзака. Шлем (велосипедный, бывший в употреблении), наколенники (для катания на роликах, бывшие в употреблении) и выкатившийся фонарик (маленький, бывший в употреблении) вместе с розовым складным ножиком. Когда она начала примерять все эти вещи к своему телу, Гэнси опустошил свою сумку рядом с ней. Которая содержала: шлем (для лазанья по пещерам, бывший в употреблении), наколенники (для лазанья по пещерам, бывшие в употреблении) и фонарик (Мэглит, бывший в употреблении), наряду с несколькими длинными мотками новенькой верёвки, страховкой и набором анкер-металлических крепежей и металлических карабинов.
