Неожиданно он сделал толчок в меня, и я вскрикнула от боли, от неожиданности. Мне говорили, что в первый раз может быть больно, но не так же! Я возмущенно попыталась выползти из-под него.
— Прости, я не знал, я буду аккуратнее. — Произнес он тихо, глядя мне прямо в глаза. Что аккуратнее? О чем он? Мне этого не надо! Я хочу это прекратить! Я стала сопротивляться, отталкивать его от себя.
— Уйди! — прорычала я, оттаскивая его за плечи от себя, он не поддавался.
— Прости, я не знал, тебе надо было сказать, я был бы осторожнее. — Спокойно проговорил Рад.
— Что осторожнее? Уйди! Я ничего не хочу.
— Прости, я уже не могу тебя отпустить, потерпи немного, я постараюсь быть аккуратнее, — это все, глядя в мои расширенные от ужаса глаза.
— Он стал двигаться во мне, не так резко как в первый раз, но все равно очень болезненно. Я держалась из-за всех сил, чтобы не плакать. Как же так может быть? Почему так больно? Видимо бабушка была права, когда говорила что в первый раз нужно быть с любимым мужчиной, тогда можно перетерпеть эту боль. А этот. Как же он мне стал противен, напоил шампанским, слушал, как я распинаюсь тут сижу, ловил момент урод.
— Рад, прекрати, мне больно. — Почти простонала я, отталкивая этого урода от себя.
— Прости, я быстро, — действительно задвигался еще быстрее, дыхание участилось, взгляд уперся в мою грудь. А мне больно.
— Урод, — не выдержала я, — прекрати. Он толкнул меня еще раз и замер на мне, обмякнув. Как же противно, гадко. Чуть только он шевельнулся, давая возможность мне дышать, я толкнула его в плечи и подскочила на кровати. Его белое покрывало было в моей крови, но это меня мало волновало. Я вскочила, подхватила трусики, одела их на негнущиеся ноги, запрыгнула в юбку, накинула кофту, побежала к дверям. Двери с шипением открылись.
— Ник, вызовет тебе такси, — понеслось мне вслед. Я одевала на ходу кофточку, пыталась попасть пуговицами в петельки, атавизм этот меня добил, когда я встретила Ника в холе, внизу лестницы.
— Леди, мне приказано вызвать вам такси, — и я не выдержала, слезы потекли из глаз. Я понимала, что сама виновата, сама приехала и хотела всего этого. Но я просила его остановиться, просила! А он урод! Он не остановился, хотя знал, что мне больно, он не просто урод, он моральный урод. Ведь знала, что надо улетать от сюда. Подумаешь, целуется он хорошо! Так на поцелуях не остановился. Чтоб его черная дыра засосала! Дворецкий, когда увидел, что я плачу, повернулся ко мне и произнес:
— Я могу вас отвезти куда прикажете.
— Ник, отвезите меня от сюда, быстрее! — захлебываясь слезами, попросила. Не знаю что меня на слезы больше пробило, боль только что перенесенная или хладнокровное к моим мучениям отношение этого … этого … Рада. Ник приглашающим жестом предложил пройти с ним на выход. Я почти побежала за ним. Дворецкий степенно открыл передо мной дверцу батарта, я шмыгнула на кресло-сиденье. Вот чтобы я хоть раз села в батарт! Да никогда! Ник сел в водительское сиденье.
— Куда вас отвезти? — вежливо поинтересовались у плачущей меня.
— В «Звездный паучок», там мой битер стоит, — всхлипнув, попросила. Дворецкий кивнул и набрал скорость. По дороге слезы уже тихо лились по щекам, дворецкий молчал. Может ему пришлось не мало таких плачущих отвозить, привык уже, а может, не знал что сказать. Мой маленький бронированный битер ждал на стоянке «Звездного паучка». Я вылезла из батарта, не прощаясь, надеясь всей душой забыть все это как страшный сон навсегда. Не знаю когда я смогу решиться на повторный опыт сегодняшнего, но точно знаю что только с любимым мужчиной, опять же чтобы он меня тоже любил. Вот так решительно села в свой битер. Все радостное состояние от шампанского пропало, хмель из головы выветрился. Вдыхала запах ароматных пирожков бабушки и никуда не хотелось лететь. Ко мне подлетел андроид ресторана с вопросом: нужна ли мне помощь? Еще какая! Мозги мне вправить нужно.
Ладно, вздохнула. Надо в Академию лететь, завтра утром рано подъем, пробежка, построение. Было и было, наверное, так?
В порту Академии было безлюдно, сессия сдана, многие уже улетели на каникулы.
Многие, как Илька в загуле, я вот тоже могла у бабушки или на квартире родителей остаться. Нам с Илькой еще неделю в Академии быть, должны прийти распределения на летнюю практику. Летняя она номинально, по годичному календарю, потому что живем мы в космосе, нет у нас ни лета, ни зимы, так осталось как-то по старинной традиции. Студенты выпускных курсов получали распределение на практику на все лето, остальные только на месяц и были свободны уезжать, куда им заблагорассудиться. Одним словом, ждали мы свое распределение со дня на день. Илька договорилась со своим папой, что нас на самый престижный корабль Национальных сил, под теплое крылышко командира корабля направят. Так что мы с Илькой ни о чем не волновались, отрывались по полной по пабам, танцполам. Я вот еще к бабушке успела заскочить, калориями разжиться. Взяла авоську с пирожками от бабушки, еще успела усмехнуться аналогии про красную шапочку, и пошла босыми ногами по грязному коридору приемника Академии. Андроиды здесь регулярно моют и чистят, но столько народу проходит, что все равно постоянно грязно. Когда пришла в комнату, или как мы с Илькой романтично ее назвали «каюту», положила пирожки на стол, посмотрела на свои босые ноги и озадачилась, где могла свои туфли посеять? Кажется, забыла их в комнате этого урода, вот досада!
Золушка, блин! Туфлей не особо было жалко, не приятно было, что у него остались. Не хотелось, чтобы вообще ему что-то обо мне напоминало. Хихикнула, ну да, поставит теперь мои туфли на полочку и будет вздыхать. Выкинет в космический мусор и всех делов. Разделась, поплелась в кабинку душа в нашей каюте. Включила воду и засунула голову под напор воды. Синяя краска потекла с волос, вот черные дыры! Совсем забыла, что краска смывается, надо было закрепитель нанести сначала. В общем, смылась моя синяя краска, остался у меня натуральный блондинистый цвет, ненавижу его! Тупые блондинки всю жизнь доставали, жалуясь на свою судьбу, что их никто в серьез не ставит из-за цвета волос. А кто их будет ценить, если у них в башке шмотки, в глазах бабки? Ночь давно, спать пора, вылезла из душа, одела рубашку свою любимую, и нырнула в кровать.
Утро пришло совсем некстати, не вовремя и ко мне. Жутко болела голова после шампанского. А еще болело между ног, что сразу меня взбесило, вот гад! Ладно, переживу, ну чтобы на глаза мне не попадался, если хочет дожить до своих детей. До внуков не обещаю, потому что все равно разыщу, и поотрубаю кое-что из ненужного для производства внуков. Натянула майку, шорты и поплелась на пробежку, которая у нас была в центрефуге, по краю которой шла беговая дорожка, можно было бежать по этой дорожке по кругу, никто никуда не падал, центр притяжения всегда был у всех в одном месте, под ногами, а пространства занимает мало, в общем, удобная вещь. Пол часа неспешной пробежки позволили окончательно проснуться. На построение привычно откликнулась на свою фамилию, после этого поплелась в лазарет, где меня встретил знакомы мед брат Рий.
— Зайка, рад видеть. Чудесно плохо выглядишь, — радостно возвестил мне Рий.
— Ты уж определись чудесно или плохо, — буркнула ему.
— Ты просто настолько замечательно плохо выглядишь, что нет никаких сомнений, что вчера ты перепила. — Оживился моему плохому самочувствию Рий.
— Угу, чем поможешь? — угрюмо поинтересовалась.
— Эликсир моего изготовления, — радостно возвестил Рий. Теперь понятно чему он так обрадовался, все эксперименты над студентами ставит. Бесплатно и на все согласны, лишь бы прекратила болеть голова.
— Ой, нет, Рий, мне таблеточку из разрешенных, от головы — протянула я.
— Тогда только топор, — совершенно серьезно мне предложили.
— Топор был в прошлый раз, не помогло, сосуды плохо срастаются потом, — попробовала пошутить в ответ.
— О, как все плохо, оказывается. Ладно, будет тебе таблетка. — Метнулся к ящику и вытащил какую-то замурзанную таблетку в упаковке, на которой от названия осталось окончание «…инин».
— А поможет? — с надеждой спросила я.
— Сто процентов, — уверенно кивнул мне медбрат.
— Смотри, если у меня что отвалиться, засужу. — Пригрозила Рийю. Таблетка спокойно провалилась во внутрь, запитая огромным количеством воды. Когда вернулась в нашу каюту, Илька сонно раздевалась от вечернего платья.
— Ну как ночку провела? — поинтересовалась у подруги, стараясь не трясти головой.
— А ничего так, — лениво отмахнулась, — спать хочу. А ты чего такая зеленая?
— Шампанское вчера помнишь? — позеленела еще сильнее при воспоминании.
— Ну.
— Вот вчера мне этот гад еще наливал.
— В ресторане? — ужаснулась Илька. — Ты его разорила.
