Я отключилась.
***
Сначала почувствовала запах прелой листвы. Потом услышала слабое поскуливание. Лежать было жёстко и неудобно. Села, упираясь ладонями в хрустящее ложе: прямо поверх кучи соломы брошена простынь или покрывало, а может быть, вообще старая штора. Я смогла разглядеть лишь дощатые стены, крошечное окошко под потолком, откуда пробивался сиреневый свет далёкого фонаря, и девушку рядом, и обнимавшую свои колени.
— Алина, — позвала я. Голос был сиплым, пришлось прочистить горло и повторить: — Алин! Слышишь?
Она перестала ныть, пошевелилась, расплетая руки, потрясла затёкшими кистями, обернулась ко мне:
— Очнулась?
— Где мы?
— Хрен его знает! Кричала, никто не отозвался.
Она кричала — это неудивительно, я не слышала — вот это странно. Поднявшись на четвереньки, я подползла к краю кучи, ладонь коснулась утоптанной холодной земли. Встала, шагнула к стенке, провела по ней пальцами: доски нестроганые, шершавые. Занозила палец. Неглубоко. Вытащила зубами щепку, выплюнула.
— Сарай какой-то.
— У меня мобильный сдох, — пожаловалась Алина.
Ещё бы! Вчера целый вечер в игрушках торчала. Я нащупала за поясом смартфон. Не обыскали, вот удача! Мертвенно бледный свет выхватил из тьмы кусок пространства. Я успела только заметить сотню непрочитанных сообщений и непринятых звонков. Алина, словно подхваченная смерчем, вскочила и, оказавшись рядом, вырвала у меня телефон.
— Э-э, — возмутилась я, — отдай!
Не тут-то было! Поворачиваясь ко мне спиной и отпихиваясь растопыренными локтями, словно квочка, защищавшая цыплят, Алина набрала номер. Раздались гудки. О чудо! Сеть есть! Значит, нас увезли не так и далеко.
— Папа! Я!.. Да!.. Нас похитили у похитителей… Ещё одна девчонка… Нет, за неё не платят… Не знаю! Хорошо… Этот. Мой сел… Да негде зарядить, о чём ты? Здесь сарай какой-то...
Она замолчала, слушая абонента. До меня доносилось бубнение низкого голоса. Алина переминалась с ноги на ногу, время от времени угукая. Я ждала окончания разговора. Убеждала себя, что скоро всё наладится. Отец Алины сообщит в полицию, они определят наше местонахождение по локации телефона и пришлют группу захвата. Главное, чтобы бандиты не прибили нас, почуяв опасность.
Я осмотрелась внимательнее. В той стене, где заметила окошко, была ещё и дверь. Рядом с ней стояла наполненная водой бочка, на ней висел алюминиевый ковшик. Я окунула пальцы в воду, поднесла к носу, принюхалась. Пить хотелось нестерпимо.
— Нормальная. Я пила, — сообщила Алина, она уже стояла рядом со мной и протягивала телефон.
Я тут же спрятала его в карман и набрала воды в ковшик. Делала огромные глотки, рискуя захлебнуться. Алина, дождавшись, когда я прекращу булькать, потащила меня к противоположной стене. Предчувствуя что-то не слишком приятное, я брела, так и держа ковшик.
— Что стряслось? — спросила, но тут же почувствовала толчок в бок.
— Тс-с-с, вдруг подслушивают, — зашептала Алина. — Короче так. Надо бежать. Нас не отпустят.
— Почему?
— Отморозок один давно под отца копал, а теперь воспользовался ситуацией — хочет бизнес отжать. — Угадав мои мысли относительно ценности бизнеса в сравнении с жизнью дочери, Алина пояснила: — Своё получит и убьёт. Он не их тех, кто выполняет условия. Так что у нас три дня. Столько отец сможет тянуть.
— А что через три дня?
— Сообщит наше местонахождение в полицию.
— Ну?
В этом «ну» звучала надежда, но собеседница только головой покачала:
— Живыми нас не отдадут.
Я молча постукивала себя по ноге ковшиком. Эта мажорка не въехала в ситуацию или она реально такая выдержанная? Навалившись на стену плечом и убедившись, что сарай стоит крепко, я спросила:
— Как предлагаешь выбираться отсюда?
Алина провела двумя ладонями по волосам, потом взбила их, придавая объём, и снова зашептала:
— Притаимся около двери, а когда кто-нибудь принесёт еду, дадим ему чем-нибудь по башке, отберём оружие и будем прорываться.
— Отличный план, — саркастически заметила я.
— Предложи свой, — хмуро отвесила она.
Я пошла вдоль стены, толкая от себя одну доску за другой в надежде найти брешь. Сарай хоть и был старым, но построили его на совесть. По углам врытые в землю столбы, к которым прибиты поперечины, к которым крепились стены из досок, прибитых внахлёст — без инструментов поддеть и выворотить не получится.
— Неплохо заранее понимать, куда прорываться. Ты представляешь, что там? — я указала на дверь. Алина отрицательно покачала головой. Дойдя до окна, я наступила на поперечину и подтянулась, чтобы выглянуть.
Рама хоть и со скрипом, но поддалась, я отодвинула её и высунулась почти по плечи. Пролезть в маленькое отверстие не получится, но осмотреться можно.
Довольно большой двор завален строительным мусором. Слева поодаль стоял ещё не отделанный трёхэтажный особняк, около него беседка, там сидели, уткнувшись в свои телефоны, трое мужиков. На столике перед ними на одноразовых тарелках лежали, судя по запаху дыма и жареного мяса, куски шашлыка. Рассмотрела я и пустые бутылки, валявшиеся на полу беседки.
Справа участок ограничивался забором из профнастила — сарай стоял к нему впритык. Около ворот я заметила собачью будку. Огромный пёс высунул башку с торчащими ушами и уставился на меня. Я замерла. Пёс гавкнул для порядка и вылез наружу, продолжая наблюдение. Отсюда до ворот довольно далеко, и бежать к ним мог только сумасшедший. Сходу перемахнуть через забор не получится — высоко, да и откуда нам знать, что за ним. Можно нарваться охрану злее этой.
Псина снова залаяла, я спряталась, чтобы не привлекать внимание. Из-за противоположной стенки отозвалась другая собака, судя по лаю, меньше и скандальнее.
— Шашлык жрут, — констатировала Алина. Она тоже уловила запах дыма.
— Угу, — подтвердила , забирая назад у неё ковшик.
Не особенно слушая рассуждения о том, как именно надо будет нападать на крепких мужиков, когда они принесут шашлык нам, я ещё раз обошла сарай, опустилась на колени около соломенной подстилки. Поскребла землю ручкой ковша. Не очень, но поддаётся. Разгребла солому и принялась рыть подкоп, колупая грунт ручкой, собирая его ковшом и отбрасывая вдоль стены. Алина подошла ближе, привлечённая моей вознёй. С минуту она наблюдала, потом спросила:
— А что там?
— Не знаю. Наверное, другой участок. По крайней мере, там нет охранников и собаки.
— А кто же там возится?
Я прислушалась, прекратив рыть землю. Из-за стены доносилось урчание и шмыгающие звуки.
— Фью-фью… — посвистела я.
Шмурыгание и рычание усилилось. Соседская собачка рыла с другой стороны. Ладно. Справиться вдвоём с одной собакой проще, чем с тремя мужиками и собакой побольше. Я снова принялась за работу.
— Смотри, не испачкайся, а то догадаются, — веско заметила Алина.
Я хмыкнула и попросила:
— У двери стой. Когда сюда пойдут, предупредишь, чтобы я успела соломой замаскировать.
Алина кивнула. Она расхаживала у другой стены и периодически выглядывала в окно. Я увлеклась, копала наперегонки с собачкой, её когти периодически царапали дерево, приободряя меня. Ещё я радовалась тому, что сейчас не жаркое сухое лето, иначе вместо влажной глины я получила бы спёкшийся цемент.
Поясница разнылась из-за неудобной позы, но копать я не переставала, и вдоль стены уже образовался заметный валик из отброшенной земли. Алина прошептала скороговорку:
— Идут. Двое идут! — Она как раз выглянула в окошко.
Я сдвинула солому, прикрыв ей яму, и упала на постеленную рядом тряпку. Дверь, заскрипев, отворилась. Мужик шагнул внутрь и пристроил на бочку фанерный поднос. На него поставил большую миску, доверху заполненную кусками мяса, поджаренными до золотистой корочки, две солдатские кружки с чаем. Второй мужик мялся снаружи, поигрывая амбарным замком.
Мы напряжённо наблюдали за обоими бандитами, и, когда первый вышел, Алина возмущённо спросила:
