Есть только он и я. Больше ничего нет и не будет, сопротивляться бессмысленно. Арон — мой магнит, и меня притянет к нему из любой точки мира.
Когда поцелуй заканчивается, он, тяжело дыша, шепчет мне в губы:
— Не думай об этом, любимая, пожалуйста. У меня сейчас и без того хватает забот, это всё мелочи в сравнении с тем, что происходит за Драконьим перевалом.
После его слов, встреча с Коэном словно бы подергивается дымкой. Смотря в усталое лицо Арона, я понимаю, что создаю ему только лишние проблемы, в то время как на его плечах лежит груз по заботе о целом государстве. Да что со мной не так?!
— Что произошло? — тихо спрашиваю я, уже сама увлекая его на диван, и гладя голову, которую он кладет мне на колени.
— Вести с востока, — хмуро произносит он, прикрывая глаза. На мгновение мне кажется, что зеленый огонь, горящий в его глазах, становится менее ярким. Но это не возможно, и я отпускаю эту мысль.
— Что там произошло?
— Ничего, — немного улыбается Арон, — если бы произошло, то началась бы война. А пока просто слухи, но в каждой бредовой речи можно найти крупицы правды.
Иногда мне не по себе от его намеков, но спрашивать я не решаюсь. Никогда. Мы не та стабильная семейная пара, которая обсуждает свои проблемы за ужином. Арон никогда не делится со мной тем, что его беспокоит, а у меня внутри будто бы какой-то блок, не дающий задать вопрос.
— Ты сегодня какая-то другая, — джин внезапно выпрямляется, смотря мне прямо в глаза.
— Разве? — удивляюсь я.
Да, у меня есть к нему неприятный разговор, но это сложновато назвать тотальными переменами.
— Да, — задумчиво тянет Арон, внимательно изучая моё лицо, словно может смотреть через всё это, видя мои мысли, пробегающие ровненькой дорожкой.
Что же, я бы не удивилась.
— Расскажи мне, — хватаю его руку, поддавшись внезапному порыву, — что там на востоке?
— На востоке? — джин продолжает вести себя странно, так же пристально смотря «сквозь меня».
— Да, Арон! Ты сказал что-то происходит за Драконьим перевалом.
Тут он снова возвращается ко мне, но кажется, сбит с толку ещё больше.
— Но я ведь… Как ты… — сбивается он, хмурясь.
Ещё какое-то время мы непонимающе смотрим друг на друга, словно видя впервые, а потом джин, по неизвестной причине, веселеет и откидывается на спинку дивана.
— Что ж, — бормочет он, касаясь указательным пальцем губ, — это может быть интересно. Говорят, что на востоке появился сильным маг, Лила.
— Маг? — нервно переспрашиваю я.
— Да, и что он знает как использовать древнейшие заклинания, которые едва ли не приравнивают его силами к джинам, — судя по его расслабленной позе и полуулыбке, я понимаю, что Арон не разделяет моего беспокойства по поводу всего сказанного.
— Но это ведь невозможно, — шепчу я свой полувопрос.
— Конечно нет, — отмахивается он, — маги давно исчерпали свои ресурсы, их земля выжжена их же собственным тщеславием.
Из истории я знала, что волшебники действительно начали вырождаться довольно давно. Их полное исчезновение считалось лишь вопросом времени. Мы говорим не об использовании магии на бытовом уровне, как это делала, например, Шали, а о настоящих, великих вещах, которые могли теперь творить только единицы.
Маг Гродо, которого уничтожил Арон, чтобы спасти меня, обладал сумасшедшим потенциалом. Таких практически не осталось, а потому весть о том, что мог появиться кто-то, способный воплотить древние учения, вызывала как минимум, сомнение.
— Почему они исчезли? — задумчиво спрашиваю я.
— Это давняя история, — отмахивается джин, — давняя и уже ставшая дурацкой сказкой. Не бери в голову. Как я тебе и сказал, они сами себя погубили.
Я тихо киваю, погружаясь в свои воспоминания. Ведь действительно, тайны почему этот народ начал исчезать, достоверно никто не знал. Просто все воспринимали это как-то, как само собой разумеющееся: были люди — нет людей.
— Я же сказал, — Арон нежно берет моё лицо в свои руки, — не переживай об этом. Я люблю тебя.
— И я тебя, — шепчу я, снова ныряя в свои чувства к нему.
Какая разница, что происходит в Эдуре, если прямо здесь и сейчас у меня есть он…
Так, стоп.
Эдур!
Сердце так внезапно пропускает удар, что джин просто не может этого не почувствовать.
— Лила, — напряжённо произносит он, — ты всё-таки ничего не хочешь мне сказать?
— Нет, — бормочу я.
Все-таки время неподходящее. По джину я вижу, что его сейчас заботят совсем другие вещи. Лучше отложить всё это. Скажу ему как-нибудь потом… В подходящий момент.
Если для таких случаев вообще бывает «подходящее время».
— Я наверное, останусь у тебя, — задумчиво произносит он, — Арабелла просила с ней встретиться, да и гостевая комната уже заскучала по мне, — усмехается он.
Меня тут же бросает в жар и краску.
Проклятая гостевая комната. Сколько раз я пыталась, к своему стыду и унижению, пробраться через дверь, ведущую в спальню Арона.
Ну серьезно! Мы ведь всё равно поженимся, я не вижу никакого смысла… В общем, джин так целовал меня, что я просто не могла спокойно спать, зная, что он находится через стенку от меня. Представляя его, лежащего в своей кровати, меня в бросало то в жар, то в холод, а всё тело просто ныло от мыслей и образов в голове.
Но Арон был непреклонен. Дверь в его комнату была заперта магией.
При свете дня я не решалась попросить у него того, что хотела, строгое воспитание не позволяло мне этого сделать. А ночью он словно издевался надо мной. Он точно знал мои дрожи по телу, но держался явно лучше, чем я.
«Выходи за меня. Уедешь в Сарасхару и там у нас никогда не будет отдельных комнат», — говорит он, как бы невзначай, когда мы встречались за завтраком. Словно и не слышал того, как я скребусь в его закрытую дверь.
А меня вот, свет дня и мысль о Сарасхаре остужали получше холодной воды. Я улыбалась, строя из себя дурочку, и делала вид, что ничерта не понимаю.
— Оставайся, — обреченно шепчу я, понимая, что меня опять ждет бессонная ночь на пару с моими мыслеобразами.
По смеющимся глазам джина я вижу, что его веселит всё происходящее. Что же, смейся, смейся. Я всё это тебе припомню, когда начнется наша семейная жизнь. Голова будет болеть так часто, что волком завоешь.
Арон что-то мне рассказывает но шестым чувством я понимаю, что он знает о моих коварных планах, об этом говорит ехидных огонек в зеленых глазах.
Он рассказывает мне о родителях, которых я уже заочно люблю, о последних событиях в Сарасхаре. Ей богу, я столько о ней слышу, что кажется, смогу узнать каждый дом, когда окажусь там.
— Пойдем, — встает он, видя, что я начинаю откровенно клевать носом, — или тебя отнести в спальню?
Надежда, так внезапно вспыхнувшая, слова гаснет, когда я вижу эту его дурацкую улыбку.
— Иди к черту! — сердито выкрикиваю я, кидая в него подушкой с золотой вышивкой.
Джин ловко уворачивается и хватает меня, скручивая руки.
— Только скажи, — рычит он, и я вижу, как потемнел его взгляд.
— Что? — испуганно пищу я.
Это первый раз, когда Арон впускает меня в свои чувства, впервые, когда я понимаю, что сдерживаться ему едва ли не тяжелее, чем мне.
— Что тебе надоело всё это так же, как и мне. Что ты наигралась в свои игры. Что ты устала мучить меня и себя, — после каждого предложения о целует меня с такой страстью, смешанной с жестокостью, что я буквально теряю волю, — только скажи это, Лила, Или просто кивни, мне будет этого достаточно. И я перемещу нас в Сарасхару, ты где навечно будешь принадлежать только мне, а я тебе.
Все мысли исчезают из моей головы, когда я чувствую всю страсть, которую Арон питает ко мне. Эмоции были так глубоко спрятаны в нем до этого момента, что я грешным делом думала, что джин меня просто не хочет. Но сейчас все сомнения улетучились.
Я запускаю пальцы в волосы Арона, он подхватывает меня на руки. В порыве страсти мы начинаем сносить все хрупкие предметы с поверхностей. Стаканы и вазы летят на пол, разбиваясь вдребезги, когда мы налетаем на столы и комоды.
