Крыть эту карту Бро было нечем и она предпочла поменять тему.
— Дядь Яш, а у вас нет знакомого, который ба нам со Сливкой небольшой ремонтик организовал? Чтоба рукастый и чтоба денег много не слупил.
— «А где найти мне такого служителя не слишком дорогого»? — Довольный своей шуткой, дядя Яша забавно хрюкнул. — Насколько небольшой ремонтик-то?
Бро глянула на меня, вопросительно приподняв бровь, и я, как основной добытчик, предположила вслух, благо мобильник сестра на громкую связь поставила:
— Евро на пятьсот?
— На шестьсот и бутылку коньяка дяде Яше за помощь, — посмеиваясь, ответил круглый юрист, — и сей ремонт таки перестанет быть вашей головной болью.
Мы с Бро расхохотались. Сестра пообещала завтра зайти, «чтоба обговорить все детали за рюмкой персикового сока».
На радостях, что Аглая оказалась просто психической фантазёркой, а не маньячной мошенницей, я ломанулась в «Корзинку» за тортом, который мы с Брошкой весело сожрали, в сотый раз пересматривая «Людей в чёрном».
А утром я проснулась не от стонов блюющей будущей мамы, а от её же надсадно-истеричного визга.
Вот вы будете смеяться, но я отчего-то сразу же подумала про ведьму Аглаю. И не спрашивайте у меня, почему. Вот просто вспомнила, беспочвенно и беспредметно, как говаривал наш препод по философии во времена моего студенчества.
То есть не так. Я сначала с элегантностью бешеной коровы рванула из кровати, сверкнула копытами, проехавшись носом по ковровому покрытию, выругалась совершенно в Брошкиной манере, если не хуже, и только потом, сообразив, что сестра стоит у окна и орёт во всю силу своих миниатюрных, но таких, как оказалось, мощных лёгких, вспомнила про вампирскую ведьму. Ну или ведьминскую вампиршу, это как кому больше нравится.
— Бро! — попыталась перекричать сестру. — Бро-о! Тебе плохо? Скорую вызвать?
Удивительно, но Брошка замолчала, повернулась ко мне с совершенно безумным, паническим выражением лица и просипела:
— Тогда уж сразу санитаров. Иди сюда, Сливка. И скажи первое, о чём подумаешь.
И добавила, когда я сделала первый шаг в направлении окна:
— Только не очень громко.
Предупреждение пришлось весьма кстати. Если б не оно, я бы точно на крик сорвалась. А так стояла молча, стоически терпела метущийся внутри меня ужас и ни звука не обронила, пока Бро не напомнила о своём присутствии, больно ущипнув меня за ягодицу.
— Не благодари, — отмахнулась она, когда я зашипела. — Я тоже сначала подумала, что сплю.
— А я не об этом, — ошарашенно призналась я.
— А о чём?
— Спасибо дедушке Успенскому за своевременное предупрежден о том, что вместе только гриппом болеют, а с ума по отдельности сходят… (из сказки Эдуарда Успенского «Дядя Фёдор, пёс и кот») Хотя санитары всё равно не были бы лишними.
За окном нашей хрущёвки были высокие пальмы с короной из изумрудных листьев, синее-синее знойное небо, заполненное суетой торопливых стрижей, бирюзовое море на горизонте и голубоватый мрамор стерильных, судя по виду, улиц. На месте же детского садика с кривым забором и скрипучими, как кровать у наших соседей-молодожёнов, качелями — белокаменная крепостная стена, по зубчатой крыше которой с самым независимым видом мужик в красном сарафане выгуливал стайку полуголых пацанят.
Мальчишки бегали вокруг него, а он всё рассказывал и рассказывал им что-то показывая рукою в сторону нашего окна. Те переспрашивали, подпрыгивали от любопытства, а потом, будто заслышав что-то, замерли и все как один посмотрели налево. Нам, к сожалению, не было видно, на что они уставились.
Я протянула руку, чтобы открыть окно, но Бро меня опередила, толкнув створки. И тут же комната заполнилась свежим морским воздухом и звуками курортного города, с тем лишь отличием, что вместо деловитого перезвона трамваев до нас долетел строгий цокот конских копыт.
Не знаю, о чём подумала Бро, а я, к своему ужасу, о кентаврах. Высунулась наружу и не сдержала облегчённого вздоха, когда вместо полуконей в поле моего зрения оказалась группа всадников. По виду они напоминали массовку к сценам о Понтии Пилате из фильма «Мастер и Маргарита».
— Если бы это были кентавры, я бы повесилась, — сообщила Бро. — Пойду поблюю… Хоть что-то в этой жизни остаётся неизменным.
Мы успели проблеваться, переодеться, умыться и почистить зубы, но никаких внятных мыслей по поводу происходящего ни у меня, ни у Бро не появилось. Мы даже зачем-то за генеральную уборку принялись (подозреваю, чтобы не думать о том, что теперь находилось на месте вчерашнего двора дома номер восемнадцать по улице Строителей).
А потом, когда всё было отмыто и вылизано, гробовую тишину нашего жилища нарушил решительный и громкий стук в двери. Вздрогнув от неожиданности, я испуганно глянула на Бро, а та, хоть и выглядела ненамного смелее меня, видимо, вспомнила, кто тут за мать, выглянула в коридор и, не подходя к входной двери, дрожащим голосом прокричала:
— Папа спит, зайдите позже.
В наступившей за этой фразой тишине было отчётливо слышно, как скрипят шестерёнки в голове нашего таинственного гостя, но потом дверь распахнулась, и я поняла, что это не шестерёнки в голове, а отмычка в руках.
Наверное в этом моменте рассказа я должна была бы сказать, что сразу почувствовала в пришельце злую силу, про дурное предчувствие, про холод, пробежавший по позвоночнику и про мурашек, которыми покрылась моя кожа. Впрочем, про мурашек — правда. А всё остальное — чистое враньё. Ибо в мужчину, стоявшего на пороге нашей квартиры я влюбилась с первого взгляда. Яростно. До слёз. Как никогда в жизни.
И когда я говорю «никогда в жизни», я именно это и имею в виду. Потому как, в отличие от моих сверстниц, я не влюблялась в соседа по ночному горшку в детском саду, не бредила симпатичным мальчиком в начальной школе и не сходила с ума по самому популярному парню гимназии в выпускном классе. Единственный раз, когда моё сердце дало слабину, закончился глубочайшим разочарованием, и я с тех пор зареклась влюбляться. Хотя и раньше-то в любовь, как помутнение рассудка, не особо верила.
И уж тем более не в любовь с первого взгляда. Единственное, что может впечатлить при знакомстве — это внешность: причёска, запах, улыбка, голос — всё что угодно. И если повезёт, то потом за привлекательностью якобы влюблённый обнаружит глубину, уверившись в своей правоте. Ну или не обнаружит, как получилось в моей ситуации с бывшим.
Так мне казалось до сего момента. А потом будто озарение случилось, и я поняла, она есть. Именно та, которая с первого взгляда, с первого вдоха которая. Когда сердце начинает биться в другом темпе, солнце светит иначе и весь мир — он тоже становится другим.
— Дюк Элар, — представился мужчина, вглядываясь в наши лица тревожным, изучающим взглядом. — Я ваш куратор на время адаптационного периода. Можете смело обращаться ко мне по любому вопросу, с любой, самой незначительной мелочью. Я постараюсь помочь.
Вообще, Дюк Элар не был каким-то невероятным красавчиком. Симпатичный, молодой, помоложе Бро будет, с хорошей фигурой. Золотисто-медные, медовые волосы чуть длиннее, чем мне обычно нравилось у мужчин, глаза тёмно-карие. И одет он был в нормальную одежду, а не как те мужики, которых мы с Бро на улице успели заметить. То есть никаких сарафанов а-ля древнегреческий хитон. Вместо него узкие чёрные брюки и белоснежная рубашка, на ногах какая-то спортивная обувь вроде кроссовок.
Ну и самое главное. Когда мужчина, произнеся свою короткую речь, улыбнулся (Здоровьем Брошки клянусь, никогда живьём не видела мужиков с ямочками на щеках, только по телеку у актёров и фотомоделей), вот тут-то я и поняла, что это навсегда, что это она и есть, которая с первого взгляда.
И у меня защемило сердце.
А вот у Бро, как видно, ничего не защемило. Она поправила пояс на халатике и деловито поинтересовалась:
— С вопросами можно уже прямо сейчас?
— Конечно же, Бронислава! — приветливо отозвался мужчина, но во взгляде его на миг промелькнуло недоумение.
