Один из бобиков воткнул мне в пасть клизму. Я валялась на спине и виртуозно обстреливала язык баландой – насобачилась за четыре года жрать культурно без потёков на морде. Три свободные руки обслуживали тело: почёсывали, поглаживали да поковыривали. А хвост болтался сам по себе, не зная, куда себя деть со скуки – фруктовую гору на полу теперь складировали на безопасном расстоянии от него.
Внезапно нарисовался Тармени. Судя по тому, что на всех четырёх, перетрудился бог сегодня, как галерный раб в морском бою. Обычно-то он предпочитает прямохождение – обезьянничает за людьми.
Прихватив по дороге к лежбищу пару фруктов, мой папашка завалился рядышком и задумчиво уставился на потолок. А там полным ходом шёл гладиаторский бой.
– Хорошо, что у Арнэра ещё не до конца сформировалось утолщение на кончике хвоста, – заметил Тармени, когда Эби схлопотала, в общем-то, довольно сдержанную пощёчину.
– Да уж, – подтвердила я тоном профи. – Схлопочи она такой булавой по мордасам, последний ум бы отшибло.
– Нарты не используют этот приём для выяснения отношений с женщинами, – одёрнул меня в чём-то ревнивый создатель мозгов для ящериц. – Они всегда соизмеряют свои…
– Гол! – заорала я ни с того ни с сего с таким азартом, что сама опешила.
Но Арнэр опешил сильней. Моя Эби – чуть ли не на цыпках – изобразила пируэт и проехалась по морде ухажёра не каким-то вшивым кончиком, а полноценным фрагментом хвоста. Харлата буквально сдуло. Он уже здоровей её, но по камням проехался качественно. Аж пыль столбом! И мускулистые ноги так прикольно засучили в воздухе, что я хмыкнула.
– Думаю, нужно вмешаться, пока не покалечили друг друга, – с интеллигентной укоризной заметил Тармени.
А сам ни одной ногой не шевельнул бежать на помощь. Лежал себе и жрал свою любимую мохнатую репку – вся морда в мякоти. Он и до меня не гнушался боями нартий. А со мной и вовсе разохотился: вдвоём-то веселей изображать из себя носителей высокого вкуса и безвкусицы. Кто из нас кто – на этот счёт у каждого имелось собственное мнение.
– А как они покалечатся, если танки в игру ещё не вводили? – безмятежно осведомилась я.
И вонзила кончик игольчатого хвоста в баклажан, что торчал в его задних лапах. Подсекла добычу, рванула – хвост выстрелил вхолостую. И едва не вонзился в голову мирно сидящего рядом бобика. Тот равнодушно чавкал морковкой, игнорируя обыденную драку нартий. Его голова профессионально ушла в плечи, а задница отъехала в сторонку, уводя тело на безопасную позицию.
– Она всё-таки слишком легкомысленна, – покритиковал Тармени мою Эби.
А та и впрямь распрыгалась, как дура. Скакала вокруг поверженного любовника, вскидывая мосластые коленки и хлопоча крыльями. Ещё и орала торжествующе – вот и доскакалась на свою голову. Арнэр провёл подсечку, и раскоряченные ноги Эби взмыли вверх в тучах пыли. Башка гулко долбанулась о землю, крылья замолотили по невинным камням. А распяленные челюсти схлопнулись сработавшим капканом на слонов.
– Один-один, – прокомментировала я, выдернув из пасти клизму и рыгнув.
– Согласен, – высунул Тармени замызганный нос из репки. – У Арнэра далеко не животная техника ведения боя. Он уже легко справляется с пятилетками.
– Да он неделю назад семилетку завалил! – чуток обиделась я на принижение заслуг любимого спортсмена. – В первом же раунде. Чуть шею придурку не свернул. Крокодил его даже похвалил. А вытащить признание из этого звероящера трудней, чем сдвинуть с орбиты планету.
– Патриарх не должен заводить любимчиков, – резонно заметил Тармени, отшвырнув обмякшую мохнатую шкурку. – Кстати, давно хотел спросить: почему патриарх так гордится своей дурацкой кличкой? Мне это животное с твоей планеты показалось не слишком завидным прототипом. А уж для патриарха племени…
– Да ещё такого спесивого! – подхватила я, запихивая клизму обратно в рот. – А что было делать? Он-то претендует на что-то космическое. Да ещё завышенных габаритов. Я ж предлагала чёрную дыру. А этот динозавр взбеленился. Неделю дулся, если помнишь.
– Да уж! – залучился едкой иронией бог. – А ведь я пытался ему разъяснить масштабность этого объекта. Но он упёрся в слово «дыра». И стоял насмерть за своё достоинство.
– Вот видишь. А я показала ему картинку из нашей детской книжки. Там один крокодил с завышенными физическими данными глотает солнце.
– Что за чушь?
– Чушь-не чушь, а он слопал. И сам раздулся, будто повторил глотательный подвиг. Крокодил и есть. Большой, тупой и пасть, как у шагающего экскаватора. Все лидерские задатки налицо.
Тем временем Эби уже одыбала и неслась на таран – Арнэр предусмотрительно оттянулся в угол ринга. Бегают нартии – оборжаться можно. Я чуть не подавилась, хотя видала эту клоунаду тысячи раз. Мало того, что куриные ноги у этой избушки с дырявой крышей шлёпают вразвалку, так ещё хвост стоит торчком. Так, словно его не вырастили, а просто воткнули в задницу. Причём, толстым концом, отчего задница теперь создаёт помехи при ходьбе.
Но Эби такие мелочи не волновали. Она неслась разъярённым бронепоездом, вырвавшимся в бой из замкнутого круга запасных путей. Впереди на вытянутой шее распяленные щипцы для кастрации. В заднице вытянутый дрын. Внизу корявые ноги с могучими ляжками. Красавица!
Арнэр тоже любовался своей Дульцинеей, сияя олимпийской медалью, что была у него, практически, в кармане. Потому как взбешённая женщина всегда выключает мозги, дабы не путались под ногами со своими дебильными миротворческими советами. Вот и профукала момент, когда Харлат, присев, резко толкнулся вверх. Эта слепошарая тупица ещё и споткнулась, влетев промеж двух громадных валунов футбольным мячом. Благодарить должна, что хахаль прижал её хвост обеими лапами: оборвал неконтролируемый полёт. А то бы не только пропахала носом землю, а и крылья переломала о гранитные створки ворот.
– Гол! – завопили мы с Тармени уже хором.
Как и всякий нормальный мужик, он проникся духом истинного спортивного болельщика. И даже уже почти перестал воспринимать нартий единственно, как отправленный в утиль лабораторный материал.
– Два-один, – немузыкально проскрипел бобик, сполз с края дивана и потопал к куче фруктов.
Я выудила из пасти давным-давно опустевшую клизму и швырнула ему вслед. Бобик ловко принял передачу, подобрал шкурку репки и утащил мусор из спальни. Приучать этих чистюль копить объедки, дабы ликвидировать оптом, бесполезно. Потому-то они меня и раздражали, что вечно шныряли туда-сюда хлопотливыми крысами. Это раньше мы были с ними в одной весовой категории, а нынче я переросла их и почти доросла до Тармени. Уже взрослая девица: на загляденье и на выданье. Да и морально вступила на восьмой десяток жизни, чем гордилась: всё-таки пожилой солидный человек.
– Интересно: что нас ожидает? – досадливо осведомился Тармени, рефлекторно распушившись и вздёрнув иглы наизготовку.
Я скосила глаза на себя: та же картина. Дикобраз, слопавший целый киловольт электротока.
– Она всегда не вовремя, – мысленно пробурчав, поморщился Тармени.
Тут и я уловила прибытие матриарха наших соседей сверху.
Эта нартия тоже получила от меня кличку, которую я проиллюстрировала выросшей под облака фигурой Екатерины Второй. С любимого коронационного портрета Стефано Торелли. Как ни странно, более всего нашу новоявленную Императрицу впечатлила корона, что демонстрирует дурной вкус ящеров. По мне, так матушка Екатерина была весьма даже красивой женщиной. А этот нахлобученный до бровей горшок скрывает её умопомрачительно высокий лоб.
Короче, наше шоу почтила сама ея Величество доминантная самка здешних палестин. А это покруче визита английской королевы в Крыжополь.
Я покосилась на бога – тот был раздосадован и только. Ему испортили обеденный отдых, а что до чинов?.. Императрица была для него всего лишь одной из обитательниц курятника над головой. Он в упор не желал видеть личность в любом из его населенцев. Я же – сколь бы ни насмешничала – как-то привыкла относиться к нартиям по-людски. Во-первых, они все разные. Во-вторых, разумные, а меня воспитали в пиетете ко всем разумным. Пусть и так…скудно мыслящим. В принципе, отсутствие у нартий абстрактного мышления ничуть их не портило. Ведь конкретное мышление у них отличалось железобетонной основательностью. А логическое – железной неколебимостью.
