каждой из них удалось вылечить поврежденное сердце.
Я потеряла счет времени, но прошло не больше десяти минут, прежде чем мне пришлось признать, что не смогу спасти болотника. Его сердце билось только благодаря моей силе, но я не могла поддерживать его вечно. Один из самых первых и жестоких уроков, который я усвоила о своих способностях, заключался в том, что иногда я не способна спасти кого-то, независимо от того, сколько своих сил я в него влила. Я отстранила ребенка от себя и взглянула на безжизненное личико, почувствовав болезненный спазм в груди. «Мне так жаль, малютка».
Тишину прорезал сдавленный всхлип. Я распахнула глаза и встретила потрясенный взгляд Мол, оплакивающей своего ребенка, которого никогда не держала на руках. Мое сердце разрывалось за нее. Никто не должен смотреть, как умирает любимый человек.
«Это несправедливо!» Мы все сделали правильно. Ребенок Мол заслуживал жизни.
Я снова потянула к себе силу, пока руки не потеплели. Боль пронзила меня насквозь, но я практически не ощущала ее, погребенную под гневом, разгорающимся внутри меня. Я направила энергию обратно через ребенка с силой удара молнии. Такой мощный поток энергии мог полностью остановить сердце, но сейчас терять мне было нечего.
Сила утекала. Истощенная, я едва ли слышала дыхание Реми и Френ, а также всхлипывания Мол, когда крохотное сердечко, прижатое к моему, трепыхнулось и остановилось.
Наступила тишина.
После… тук-тук, тук-тук, тук-тук.
Затем слабое шевеление, когда крошечные легкие расширились с первым глотком воздуха.
Потом щекотание маленькой стопы, прижимающейся к моей груди.
Я подняла младенца и с удивлением наблюдала, как сморщенное личико вздрогнуло, а маленький ротик открылся. Все началось с едва слышного хрипа, который быстро превратился в истошный вопль, и внезапно в моих руках оказался извивающийся, плачущий и здоровый детеныш-болотник.
Я смеялась и плакала одновременно, когда комнату наполнили возгласы. Мол обеспокоенно хрюкнула и протянула ко мне руки, и я положила сына ей на грудь. Я смотрела, как мать и отец, с благоговейным трепетом прикасаются к своему ребенку, осматривая сына, которого едва не потеряли.
С трудом опустилась на пыльный пол. Исцеления истощали меня, – некоторые выматывали сильнее, чем другие, – и обычно мне хватило нескольких минут отдыха, чтобы прийти в себя. Однако вернуть жизнь в тело, которое находилось на волоске от смерти, было непросто, и я чувствовала себя так, словно пробежала марафон. Как бы часто я ни использовала свою силу, легче не становилось.
Мне было шесть, когда я обнаружила свои способности. Поначалу часто перебарщивала, но после научилась не истощать себя слишком сильно. Пытаясь спасти чью-то жизнь, легко забыть о собственном благополучии. Мне пришлось научиться запирать свою силу до того момента, пока она мне не понадобится. В противном случае, стоило мне приблизиться на пару футов к больному или раненому созданию, и энергию моментально высасывало из меня. Теперь же при исцелении я выпускала столько, сколько нужно, чтобы справиться со своей задачей. Выпустить поток энергии, которым я только что напитала болотника, – все равно что перезагрузить электрическую цепь, только во мне не было переключателя, который восстановил бы заряд. Моя сила всегда восполнялась сама собой, просто на это требовалось некоторое время.
Прохладная ладонь коснулась моей руки.
– Сара, ты в порядке? – В голосе Реми я слышалось беспокойство и слабо улыбнулась ему.
– Буду. Ты ведь знаешь меня. Просто нужно немного отдохнуть.
– Да, отдыхать. – Он осторожно приподнял мою голову и подложил под нее мое свернутое пальто. До меня донесся его разговор с Френ и Мол, шорохи передвижений, но затем, когда я задремала, все звуки стихли.
Где-то между пробуждением и сном я почувствовала знакомое шевеление в глубине сознания. Выплеснув столько энергии, я нисколько не удивилась, что оно пришло в движение. Так всегда случалось после исцелений, когда мои силы истощались. Нет, сильных последствий не было. Даже в изможденном состоянии во мне оставалось достаточно сил, чтобы загнать их обратно.
Я прозвала ее чудовищем. Раньше меня пугала эта мрачная сущность, поселившаяся в моей голове, хотя и понимала, что она – часть моей силы. Однажды прочитав цитату: «Когда поджигаете свечу, вы также отбрасываете тень», я задумалась, не относится ли это ко мне. Моя сила была свечой, яркой и теплой, а чудовище – ее тень, угрюмая и темная. Реми говорил, что в большинстве случаев способности представляют собой баланс хорошего и плохого и не стоит бояться того, что является частью меня. Я не принимала чудовище, но у меня не оставалось другого выбора, кроме как научиться существовать с ним.
Когда я проснулась, в комнате стояла тишина, а длинные тени подсказывали, что близилась ночь. Повернув голову в сторону, я поняла, что находилась в комнате одна. Болотники, скорее всего, отправились домой, но Реми был где-то здесь. Он никогда не оставил бы меня одну, пока я восстанавливала силы.
Со стоном я поднялась на ноги. Тело болело, частично от напряженного исцеления и частично от лежания на жестком полу, и я потянулась, чтобы размять затекшие мышцы. Затем подняла пальто и спустилась вниз, где обнаружила Реми, выглядывающего на улицу сквозь щель в одном из заколоченных окон гостиной. Я подошла к нему и прислонилась к стене, не обращая внимания на отслоившиеся обои, которые цеплялись за мои волосы.
Реми улыбнулся мне.
– В этот раз ты крепко спать. Тебе лучше?
– В этот раз было тяжелее, – призналась я. – Но оно того стоило.
Снаружи донесся смех, и я заглянула в щель, увидев компанию подростков, ошивающихся на улице. Пока я спала, Реми наблюдал за ними на случай, если кто-нибудь из них отважится пробраться сюда. Интересно, что бы они сделали, если бы, забравшись в дом, увидели поджидающего их тролля? Наверное, обмочили бы штанишки. Не будь я знакома со своим свирепым другом, то, вероятно, поступила бы так же.
– Мол и ребенок в порядке? – спросила я.
– Да. Френ и Мол забрать ребенка домой, чтобы показать семье. Они говорить, что в тебе невероятная магия. Спрашивать, не колдунья ли ты.
– Едва ли.
Если сегодня здесь и случилась магия, то только благодаря Реми, который помог Мол родить. Пусть он и не обладал моими способностями, но был таким же целителем, и его познания в медицине не переставали меня удивлять. Несмотря на то, что среди троллей он считался подростком, как и я, но уже знал больше, чем я могла выучить за всю свою жизнь.
Он снова выглянул на улицу.
– Скоро стемнеет.
– Не раньше, чем через час. И я не боюсь темноты.
– Дядя будет недоволен, что
