и в состоянии ли он дойти до дома. Брайн что-то шелестит в ответ, но по слабому кивку понимаю, что сегодня помощь Бугая не понадобится. Хвала Взошедшим, потому что меня трясет от одного вида этого безмозглого куска мяса. А в этом мире не так много вещей, способных пустить в пляс мои колени. Я до сих пор не выяснила, в качестве кого Багай обитает в замке эрд’Аргаван. Но, совершенно точно, его полномочия чрезвычайны и обширны. Эта двух с половиной метровая туша бродит по всему замку, где ему только вздумается, и всюду сует то, что когда-то было носом, а теперь смутно напоминает яблочный огрызок. И все время что-то вынюхивает, высматривает и подмечает. В общем, делает ровно то же, что и я, но в открытую и с невозмутимой рожей.
Ну и потом. Вы когда-нибудь видели мужчину, который бы ни разу не приложился ладонью к заднице горничной? Этот мужчина – Бугай. И это, мягко говоря, странно.
Носить моего жениха и своего будущего скаарта – одна из его обязанностей. О других я могу только догадываться, но это точно не стирка и не штопка. К моему огромному счастью, Брайн не так безнадежно беспомощен, и услуги Бугая скорее исключение, чем правило.
Но для себя я давно решила, что как только получу вожделенный титул, от Бугая избавлюсь первым делом.
В конце концов, для разной грязной работенки мне понадобится свой собственный «Бугай».
Глава третья
В замке я с облегчением передаю Брайна в объятия его вечно хлопочущей матушки. После того, как на мою будущую свекровь «снизошло» навеянное самопровозглашенным Избранным откровение, она превратилась в поборника нравственности. К счастью, мои наряды и так всегда подчеркнуто пуританские. Правды ради, это в большей степени из-за того, что Взошедшие обделили меня не только красотой, но и приличествующими каждой женщине выпуклостями. Я ношу однотонные платья с высокими глухими воротниками и люблю простые гладкие прически. Я могла бы сказать, что презираю украшения и высмеиваю моду на кружева и шелк, но это было бы бессовестным враньем, потому что у меня попросту никогда не было ни украшений, ни кружев.
— Лииса, Марашана! – зовет дочерей мать Брайна, и я украдкой морщусь от звона в ушах.
Высоким голосом моей будущей свекрови впору валить лес и отпугивать дикое зверье.
Скаарта эрд’Аргаван припечатывает девчонок взглядом: бедняжкам хватило смелости нарядиться в открытые тесные наряды, что идет вразрез с установленным их матушкой новым порядком. Ну а моим будущим золовкам не хватило ума хотя бы накинуть плащи, прежде чем войти. Если бы не немощный Брайн в руках скаарты – быть девчонкам отлупленным, а их платьям – принесенными в жертву ее причудам.
– Живо. К себе. В комнаты. Переодеваться! – как будто вколачивая гвозди в весь свой выводок, приказывает скаарта эрд’Аргаван и разве что не испепеляет их взглядом.
Брайновых сестрер, в том числе и тех, кому повезло не быть названными, просто ветром сдувает вверх по лестнице.
Скаарта тяжело вздыхает, бормочет под нос какую-то молитву и, окинув взглядом меня, смягчается. Моя будущая вторая матушка одета в подчеркнуто простое платье землистого цвета, выгодно подчеркивающее ее мертвецки-зеленый румянец. С женщинами гарроев такое случается сплошь и рядом – в молодости они дивно хороши какой-то почти человеческой красотой, но стоит годам перевалить за третий десяток – и гарроны превращаются в тех еще страшилищ. С мужчинами-гарроями, кстати сказать, та же беда. Надеюсь, мой и без того не блещущий красотой Брайн не доживет до таких лет. То есть, я крайне рассчитываю, что он избавит меня от своего существования сразу же, как только наш брак будет считаться консумированным. Хотя и сомневаюсь, что этому болезному хватит сил даже на процесс.
— Йоэль, - скаарта смотрит на меня и одновременно треплет сына по жиденьким волосам, - я понимаю, что не имею морального права просить тебя об услуге. Ты и так взвалила на себя заботу о моем несчастном сыне.
— Сделаю все, что нужно, матушка.
Думаете, вру? А вот и нет, говорю чистую правду. Чтобы заслужить расположение старой ведьмы, я готова беспрекословно подчиняться всем ее прихотям. Само собой, кроме тех, что идут вразрез с моими планами.
— Присмотри за моими девочками, - просит скаарта, и ее блеклые глаза наполняют искренним сожалением. - Они так быстро поддаются соблазнам.
— Должна ли я быть строга? – уточняю со всей возможной серьезностью. – Мы знаем, что сорняки будут прорастать снова и снова, если не выдернуть их с корнем. Девочки слишком юны, чтобы понимать, почему их внешний вид причиняет боль их матери.
Наш едва начавшийся разговор прерывает приступ кашля у Брайна.
На скаарту это действует мгновенно – когда дело касается единственного сына, она, пусть и ненадолго, снова становится матерью, остервенело защищающей свое дитя.
— Делай все, что считаешь нужным, я целиком полагаюсь на твое благоразумие, - торопливо отвечает будущая свекровь и тут же во всю глотку орет: - Бугай! Живо ко мне!
Я пользуюсь суматохой, чтобы раствориться в бесконечных коридорах старого сырого замка эрд’Аргаван.
Моему ликованию нет предела. И на этот раз почти не пришлось стараться, чтобы получить желаемую индульгенцию на все свои будущие решения и поступки. Не прилагая ровным счетом никаких усилий, я получила право третировать и изводить весь женский выводок эрд’Аргаван. И вовсе не из стервозности, хотя и такое за мной иногда водится. Просто, чтобы воплотить в жизнь свой замысел об укрепления связей с влиятельными семьями, сестры Брайна должны бояться меня, как огня. И плакать от счастья, получив возможность выскочить замуж за первого, на кого укажет моя рука, лишь бы избавиться от моей тирании и самодурства.
Мой путь лежит на верхние этажи замка, невозможно холодные для моего немощного теплолюбивого тела. Несколько лестничных пролетов прохожу почти в полной темноте. Прошлогоднее землетрясение порядком потрепало не только мой будущий замок, но и все ближайшие человеческие поселения. Грустно это осознавать, но кроме титула скаарты мне достанется сомнительной крепости и еще более сомнительной красоты старый каменный мешок с башенками. Придется постараться, чтобы вдохнуть в промерзлые стены хоть толику уюта и тепла.
После того, как часть башен обвалилась, строителям пришлось спешно замуровывать дыры и трещины, чтобы сохранить хотя бы то, что уже пошло трещинами, но каким-то образом до сих пор оставалось целым. Так что, некогда светлая башня, украшенная старинными фресками эпохи Вознесения, превратилась в
