жителей поместья. На стенах зала висели аккуратные светильники, в библиотеке (а туда меня пускали) были деревянные бра, в тон стеллажам со множеством книг на нескольких языках. Сегодня в мои планы не входило чтение книг, поэтому мы двинулись дальше. Другие жилые комнаты почти не отличались от моей: мебель из благородного дерева, креста и диваны обиты мягкой болото-зелёной тканью. На кроватях не было балдахинов. И ещё одна особенность – нигде не было статуэток, фамильного герба и других вещей, по которым можно судить о статусе или роде Адриана (хмм, уже по имени называю, быстро же я пришла в себя). Себе я могу признаться, что здесь довольно уютно. Да и относятся ко мне с уважением. Но есть одно большое НО: меня здесь держат на правах заложница, и пытаются склонить к браку.
В следующий миг я была сбита с ног и тут же подхвачено вылетевшим из-за угла «принцем». Он так спешил, что ничего не говоря поставил меня обратно как статую и направился дальше. Моему негодование не было предела, но высказать было некому, поэтому я смолчала. А вот мои компаньонки наоборот, удивлялись странному поведению Адриана и, как я расслышала, в таком состоянии раньше не видели. Это показать мне странным, учитывая что они работают и живут здесь больше 10 лет.
Оглядевшись, я поняла, что забрёл в «деловую» часть поместья, где хранилась вся документация, устраивали переговоры и собрания. Напротив были таблички «Архив» и «Канцелярия». Моё любопытство шепнул, что можно пройти дальше, но я порядком устала, поэтому побродив ещё немного вернулась к себе. Переодевшись забралась под одеяло. В крикнула, когда дверь балкона открылась и на пороге стоял Адриан. Ему повезло, что я была в одной ночной сорочке из полупрозрачной ткани (другой не предоставили), поэтому не решилась вылезти из кровати и выгнать непрошеного гостя. Я ничего не говорила, но, думаю, по-моему лицу он все понял. Конечно, он никогда не ушёл, просто стоял и смеялся над тем, как я багровею от гнева. Только через пару минут принёс с террасы огромную глиняный кувшин с полевыми цветами. Поставил на стол и выскользнул за дверь, оставил наедине со своим мыслями.
Что это было? Что-то похожее на дружеский жест. Я попыталась уснуть, но ничего не вышло, поэтому накинув халат и вышла на балкон. Прохлада немного освежила и успокоила. Воздух был «пьяным», ветер убаюкивал, и через 10 минут я мирно посапывала в кровати.
Проснулась довольно поздно и, переодевшись в голубое летнее платье, спустилась к завтраку. На протяжении всей трапезы Адриан странно посматривал на меня, а после предложил прогуляться по цветущему саду. Я хотела поскорее выбраться из здания и исследовать окрестности поместья, чтобы понять как можно отсюда выбраться. Но мне тут же пришлось изменить свои планы, потому что стоило мне заткнуться о другой стороне здания, той, что я не видела со своего балкона, лицо «принца» стало жёстче, и мы спешно вернулись в мою комнату. Когда он уходил, его глаза приобрели выражение преданного и одинокого человека, словно он пережил нечто ужасное, что разбило его веру в людей. Людей сегодня снова пытался восстановить, но моё предложение только утвердило его представления. Такая реакция показалось мне странной, поэтому я поинтересовалась его состоянием, но в ответ лишь хлопнул дверью. Да пусть дуется сколько хочет! В конке концов это мне нужно хлопать дверью и в саму душу заглядывать.
Отобедав, я отправилась в библиотеку и просидела там до ужина. Он была просто огромной; в центре стояли четырнадцать двухсторонний стеллажей до потолка, между которыми находились столы с лампами; такие же шкафы стояли вдоль стен по всему периметру помещения. Здесь, как везде были паркетные немного потертые полы, от ламп шло тепло и тёплый жёлтый свет. У окон стояли зелёные кресла и диван. И ещё, даже несмотря на то, что это была частная библиотека, то есть только для всех жителей поместья, каждый читатель должен был взять бланк на входе и вписать туда, когда, что и откуда взял. И книги здесь выдавали даже служанка, кухаркам и поварам, так как считалось, что основная профессия не должна ограничивать людей от знания. Прихватив несколько книг вернулась к себе, где в тишине и спокойствии поужинала и уже было отправилась спать, но чувство, что в комнате кто-то был не отпускало. Отодвинув портьеры, я увидела Адриана. Это сколько же он здесь стоял! Значит наблюдал за переодеванием. Злости не хватает! От возмущения не хватало воздуха, мысли разбегались и хотелось ругаться некрасиво. Воспользовавшись моим замешательством он подошёл, обнял за талию и заглянул в глаза и спросил:
– Ты меня помнишь?
– Нет.
– Значит ещё не время, – ответил он и быстро вышел.
Так продолжалось ещё несколько недель он то приносил самые простые подарки и улыбался как мальчишка, то грусти и замыкался в себе. Но это вопрос он задавал мне почти каждый вечер, но получал один и тот же ответ. Главное, что я поняла – он боялся доверять людям, вернее довериться. Рассказать о мыслях и чувствах, открыться.
Я никогда не верила в то, что один день может изменить дальнейшую жизнь человека. Но этот день заставил убедиться на собственном опыте.
С утра все было как обычно: встали, позавтракали. После трапезы, когда я читала на балконе, прилежащем моей комнате, ко мне зашёл «принц» и попросил рассказать, что произошло в день моего похищения, вернее, что могло бы произойти, если бы его не было. Просьба конечно звучала крайне странно: якобы «ему все равно, но любопытно же». Жаловаться или приукрашивать было не в моих правилах, поэтому я подробно рассказала все, что помнила. Реакцию я увидела, только когда дошла до описания Ками старшего и младшего. Он рассмеялся громко и зло, заявляя, что старику повезло с сыном.
– значит, я спас вас от неминуемого брака с этим замечательным человеком, чей отец не может даже отличить своего ребёнка от чужого!, – он насмешливо на меня покосился, только вот я не поняла, это была реакция на мои слова и, косвенно, на Ками или он смеялся над моим положением. Последнее не добавлял ему чести, но я в его глазах выглядела беззащитно, что пыталась скрыть.
– Простите, а почему вы решили, что он не отличает? Я ведь об этом и слов не сказала, – проговорилась , бывает, – он же его полностью признает. К тому
