и на меня уставились сонно-испуганные глаза.
– Есть хочешь? – шепотом спросила я.
Серые волосы взметнулись и маленькая головка активно закивала, выражая свою готовность к раннему завтраку. Я достала из мешка хлеб, сыр и ветчину, отрезая внушительные куски. Воды осталось совсем немного, так что скоро придется делать остановку и снова кипятить снег. Может, где-нибудь в лесу найдется ручей?
– Эй, я так-то тоже хочу! – возмутились на уровне коленей и я с сомнением покосилась на бутерброд.
– Тебе бы сейчас куриного бульончика, а не сухой паек.
– Мне бы сейчас нормальную хозяйку, которая понимает, что в телеге суп не сваришь, – копируя мои мечтательные интонации съерничал мелкий засранец.
– Вряд ли твои кишки способны воспринимать сейчас еду всухомятку. Придется тебе терпеть. Бутерброды – для здоровых.
– Лицемерка, – возмущенно выдохнул Ясень. – Сама на психи исходила, когда после травмы постным кормили. А ведь тебя хотя бы кормили!
– Да-да, вот такие мы все, дворяне, ужасные лицемеры и двуличные гады, – улыбалась я, откидывая брезент. – Если встанешь, привяжу к мешкам с зерном и буду вводить в туалет по часам.
Краешек неба светился розовым, предвещая новый день. И новые проблемы, судя по инею, покрывшему наш маленький отряд, продвигавшийся всю ночь. Дремлющая в коляске Берта, закутанная в зачарованное мною одеяло, обнимала Якима, притулившегося к ней сбоку. Правящие лошадьми Феликс и Анри больше напоминали сосульки, упрямо цепляющиеся за поводья. Как только ехали в темноте?
Что ж, время привала. Посмотрим, на что я еще способна как госпожа.
– Снимайте, Феликс. Все равно эти тряпки давно перестали походить на вашу форму. Наденьте теплое и не спорьте, вы же взрослый человек.
– Не могу! Не могу я при леди оголяться, – отчаянно выдохнул дворецкий, вцепившийся в остатки собственной ливреи.
– Ну простите, в телеге переодевается Берта. Можете, конечно, отойти за кустик, но будьте готовы попрощаться с оставшимися неотмороженными частями тела.
– Позвольте хоть за телегой укрыться, – взвыли мужчины, которых я старательно переодевала в заколдованные вещи, найденные в одном из мешков. Добротные, но старые тулупы и штаны, над которыми пришлось с толком пошаманить, отныне были способны долго греть владельцев и не остывать даже без тепла человеческого тела. Единственным минусом оставалось то, что переодеваться на морозе было холодно, поэтому я активно грела воздух вокруг нашей стоянки, щедро разбазаривая собственные силы. Всё, чтобы этим упрямцам было тепло переодеваться!
И естественно я понимала, что слугам будет неловко менять одежду при мне, а потому честно закрыла глаза и даже отвернулась. Куда там! Эти адепты целомудрия вцепились в свои лохмотья, изрядно пострадавшие в пожаре, и ни в какую не соглашались от них избавиться.
Даже повариха проявила больше сознательности, аккуратно повернув лежачего Ясеня носом к стенке, и старательно растерла горячим колючим пледом как себя, так и Миру.
– Тьфу! Хотите морозиться – шуруйте за телегу. Но потом не жалуйтесь, что конечности не слушаются.
Пока озябшие мужчины утеплялись, я собрала в котелок достаточно снега. Повезло, что здесь нет вредных заводов и шахт, снег радовал первозданной чистотой. Радовало и то, что я помню, как разводить костер в условиях отсыревших дров и отсутствия бумаги. Вот где раздолье моим способностям!
Вода весело бурлила в закопченном котелке пока я отмеряла чашку найденной крупы.
– Кашеваришь? – присела рядом повариха. Осунувшиеся щеки и сгорбленная фигура заставили мое сердце пропустить удар. – Оставила бы это нам, девонька. Чай как были слугами, так и остались.
– В походе все равны. А что еще из утвари есть?
– Чайник старый, медный, – подумав, ответила повариха. – И то верно, чайку бы травяного.
– Для сугреву самое оно, – поддержал присоединившийся вскоре Яким. – А коли графинюшка против не будет, дак и крепенького стопочку под вечер примем, не забыли прихватить.
– До вечера дожить надо, – дипломатично ответила я, накладывая каждому по черпаку каши.
Одна тарелка перекочевала в телегу. Днем можно будет транспортировать нашего калеку поближе к огню на следующем привале, а пока пусть отдыхает. Вот, кстати.
– Скоро выйдем к Черодаю, – ответил дворецкий на мое любопытство. – Там будет легче, по крайней мере, воды вдосталь. И уха будет, и еды по деревням соберем.
Получается, скоро доберемся до жилья. И у меня будет очень серьезный разговор к моему помощнику.
Водная гладь Черодая поражала чистотой и объемом. На сколько хватало глаз зеркальная поверхность разливалась серостью, отражая снежные тучи. Где-то вдалеке виднелись маленькие домики, скопом расположившиеся по берегу озера. Так вот куда каждый раз ездил господин граф.
Каменный промерзший берег спускался крутым, но невысоким обрывом к самой воде, поэтому лошадей было решено оставить подальше. Очередной привал устроили прямо здесь, чтобы не бегать далеко к воде. Я не боялась, что нас найдут – слишком далеко успели уехать безо всякой погони.
Лишь бы не поскользнуться! Цепляясь руками за сухой кустарник и трижды проверяя опору под ногами, я спустилась по обрыву вниз. Ожидаемо ледяная вода заколола пальцы маленькими льдинками, а я не упустила случая умыться.
Б-р-р, холодрыга! Зато здорово бодрит. Вслед за мной кубарем спустился конюх, громыхая котелком и чайником. Жаль, здесь нет песка, нечем оттереть от остатков завтрака.
– Госпожа, вы что? – перепугался грум. – Зачем вам пальчики морозить? Оставьте, я сам.
Я лишь выгнула бровь, продолжая тереть котелок отодранной от платья рюшей. Дурацкие оборки не добавляли комфорта, потому были оборваны без жалости.
– Я-то как раз пальцы и не морожу, а вот ты бы поберегся.
– Да что же это деется, – тихо пробормотал Анри, черпая чайником воду. – Совсем мир с ума сошел, уж господа вперед слуг посуду полощут.
Возвращаясь обратно, я случайно оцарапала руку об кустарник. Больно, однако! Но только я присела, чтобы промыть царапины набранной в котелок водой, как услышала обрывок странного разговора:
– … и все непременно схоронить графиню.
– Думаешь, не случайно наше поместье на пути бандитам на пути попалось?
– Ни в коем случае. Слишком сработанно и планомерно они действовали. Очень… профессионально.
– И кому ж господа наши дорогу перешли?
– Да в кого не ткни – в подозреваемого попадешь, – голос философски хмыкнул. – Ладно, пора подкрепиться.
– Так кого подозреваешь? – вынырнула из кустарника я, уцепив нетвердо стоящего Ясеня за рукав.
– Ты чего так пугаешь, Греттка?
