секунд и его брови стали хмуриться.
— Успела поганка, сбросила…
— Проблемы? — улыбнулась уголками губ ведьмочка.
Тот промолчал, немного подумал, потом, словно скинул с себя что — то тяжелое и вновь «напялил» самодовольную усмешку. При этом как — то торжественно, явно переигрывая, достал из кармана перстень и аккуратно натянул его на палец. Видя при этом легкое замешательство девушки, и упиваясь своим превосходством, медленно произнес, проговаривая слова, словно шипящий змей:
— Всё равно, ты — последняя их трех!
— Ой, ли? — поубавила его самодовольства Визора. — А как же Евена?
— Ее нет в этом мире! — отступив на шаг, он равнодушно пожал плечами.
— Но она не мертва! Она лишь затаилась, чтобы потом вернуться и…
— Она не сможет вернуться. Она израсходовала свою силу на проход, теперь она лишь оболочка.
— Очень красивая оболочка. — усмехнулась Визора, кольнув колдуна в больное место, но тот ничем этого не выдал. — К тому же, ее дочь будет иметь такую же силу, если не б о льшую.
— Это все твои доводы? Пытаешься отсрочить свою смерть? — пришла очередь усмехаться колдуну.
— Тебя всё равно остановят!
— Кто же интересно? Ты?
— Ну почему же я? Как ты уже успел заметить, во мне нет силы…
— Даже, если ты успела ее кому — то сбросить, ты не могла обучить чему — либо за такое короткое время. А я точно знаю, что еще три дня назад, сила была при тебе. К тому же… — он равнодушно кинул взгляд на руку, на которой был одет массивный перстень с темно — синим камнем. — Та дыра, в которой ты обитала последние пару месяцев, превратилась в кучку пепла.
У Визоры округлились глаза, а спустя мгновение, из них полились слезы. Как же она забыла⁈ Забыла то, что делала каждый раз, покидая то или иное место — отводила взор от него! Расслабилась, обрадовалась, что так удачно удалось сбросить Дар, чтобы тот не достался ЕМУ и вот результат. Маленький мир — шестнадцать палаток и уже три крепких бревенчатых дома, которому она помогла возникнуть… Мирра — грубая на слово, но потрясающе добрая и отзывчивая женщина… Есик — спесивый подросток, которого она спасла от лихорадки… Дарит, Ферон, Ждавар… И в их смертях виновата она.
Ведьма подняла глаза, размазала по щекам слезы и на ее губах вновь заиграла ухмылка.
— Двадцать лет. Может чуть больше. И ты умрешь. — тихо проговорила она.
— Какие слова! Только вот ты — то умрешь сейчас.
— Двадцать лет. И поверь мне — ты будешь считать минуты до этого времени, окутав свою черную душу страхом…
— Мне надоел этот никчемный разговор. — постарался как можно равнодушнее произнести колдун, боясь самому себе признаться, что слова этой ведьмы затронули некие тонкие струны в его душе.
Он наотмашь взмахнул рукой и его перстень вспыхнул синим пламенем, которое тут же охватило тонкий стан девушки.
— Двадцать лет. — жестко повторила она и засмеялась.
Да, она всё — таки разозлила его и эта злость не дала ему заметить маленький шарик, выпавший из ее ладони и мгновенно глубоко и прочно схоронившиеся в земле. Как она хорошо придумала!..
Колдун действительно не заметил этого шарика, шарика, схоронившего дух ведьмы, он даже не обратил внимание, что призванная гореть в синем пламени как минимум пару минут, она неожиданно обмякла и упала на землю горсткой пепла. Он думал о своем. Нужно непременно найти Евену… Нет, точнее уже ее отпрысков. Зря он позволил себе такую слабость, как отпустить ее… Следует сегодня же собрать лучших охотников и ищеек! К тому же он знает по чему ее можно найти. Вряд ли она смогла расстаться с этим предметом…
Бросив равнодушный взгляд на черное пятно посреди зеленой травы, колдун открыл портал и шагнул в светящееся окно. Сегодня же по следу Евены будут отправлены его лучшие ищейки!
Все женщины по сути своей ангелы,
но когда им обламывают крылья,
приходится летать на метле.
В маленьком городке Южного Урала в два часа ночи неожиданно раздались громовые раскаты поп музыки. Земфира и группа «Звери» старались на перебой перекричать друг друга, а небольшая кучка молодежи, оккупировавшая местный парк, приехав сюда на четырех машинах, громко хохотала, глушила литрами пиво и иногда изображала пародию на танцы.
Трудовой народ, уставший за день, пытался уснуть, но раскаты музыки никак не давали провалиться ему в царство Морфея. Люди злились, но боялись выйти и поговорить с пьяными малолетками. Самые ретивые отчаянно хватали телефоны, выговаривая свои претензии местному отделению полиции, но та, по какой — то причине не спешила оберегать сон мирных граждан.
— Сонька, да ты уже пьяная! — ржал один весельчак прикладывая огромную ладонь, в которой куда лучше бы смотрелась лопата, чем бутылка, к тощей заднице своей подружки.
— Сам напился! — взвизгнула та.
— А слабо на моей тачке танчик сообразить? Небось, свалишься.
— Я — то соображу, только вот тебе потом твой отец одно место начистит за свои колеса. Он же тебе их еще не отдал!
— Со своим батяней я сам договорюсь. — хмыкнул парень. — Ну что, слабо?
— Да без проблем! — усмехнулась девица и под свист и улюлюканье дружков, стала залезать сначала на капот машины, а потом на крышу.
Она на удивление ловко забралась на самый верх, стоя на четвереньках, отдышалась немного и тут же выпрямилась в полный рост, готовясь чего — нибудь отчебучить. Ее глаза снисходительно осмотрели публику, скользнули чуть дальше и… замерли в одной точке, округлившись от ужаса. Девчонка медленно вернулась на четвереньки, продолжая не сводить глаз с чего — то позади веселившейся компании.
— Чё, сдулась? — хохотал парень, подбивший ее на эту аферу. — Я так и думал!
Он продолжал гоготать, нов затуманенные алкоголем умы малолеток постепенно стало доходить, что девушка не просто так замерла и не реагирует на их подначки, а неумолимо пялится в одну точку. Один за другим они начали оборачиваться и цепенеть от ужаса. Последним повернулся дружок девицы.
— И что там такого интересного? — медленно, словно жевал жвачку, проговорил он и его глаза тот час уткнулись в два огромных желтых глаза.
Парень сглотнул, почувствовав, как пары спиртного быстро покидают его дурную голову, уступая место ужасу увиденного. С краю поляны, на которой они решили устроить небольшой «пикничок» стоял огромный черный зверь. Зверь имел размеры крупного быка и выглядел, как собака баскервилей — то есть страшный, свирепый и слегка светящийся в темноте. Хотя светились лишь его глаза, да клыки, в большом количестве демонстрируемые сейчас молодежи.
— Это еще кто? —
