кресле за столом.
— Садитесь, Ксения Андреевна. (Почему мне кажется, что он каркает, когда говорит со мной?)
Я села на диван напротив него.
— С коллегами познакомитесь сами. Уверен, вы сумеете. Мне сегодня к обеду приготовьте список Ваших «умений». О вышивании, цветоводстве, кулинарии мне знать не интересно.
Я представила, как у его кресла подламываются сразу четыре ножки, и его красивая задница шлепается на пол, а подбородок стукается о край стола так, что клацают зубы.
— Далее. В субботу у вас с вашим куратором первое суточное дежурство. Решите, где Вы будете спать, если дежурство вам это позволит. В ординаторской у нас только один диван. Впрочем, если вы не против спать вдвоем, мои орлы тоже против не будут.
А вот это уже откровенное хамство.
— Игорь Маркович, Вы с кем-то спите на вашем шикарном диване на дежурствах? В вашем отделении так принято? Простите, но мне это не подходит.
Ага. Морда побагровела. Заполучи Дракон гранату!
— Разбирайтесь сами, где вы устроитесь на дежурстве. Куратор — ваш папа, мама и Бог в одном лице. Вы свободны.
Я встала с его суперского дивана, вышла из его пафосного кабинета и пошагала к ординаторской. Слава богу, пошагала, а не побежала впервые за это милое утро. Кстати, а кто мой куратор? Епть, и имя не помню. Помню там рефрен какой то. И как мне быть?
В ординаторской уже никого не было, кроме того самого добродушного врача, который принял меня за новую медсестру. Ага. Наверное, он и есть мой куратор.
— Извините, это Вы мой куратор?
Мужчина обаятельно улыбнулся.
— Да. Я. Сейчас идем вместе на обход и в перевязочную.
Наверное, мне надо было дождаться, когда кто-нибудь обратился бы к моему папамамабогу по имени отчеству. Но, утро выдалось слишком суматошное. Поэтому я ринулась все решать сразу же и сама.
— Извините меня. Все так быстро пронеслось на планерке. Я не запомнила Ваше имя отчество.
— А звать меня очень просто. Федор Федорыч.
Вроде не так…Я вылупилась на куратора. Он с улыбкой смотрел на меня. Не. Такой милый мужик не будет издеваться над милой мною. И опять-таки рефрен. Рефрен точно был.
— Окей. Я вся в Вашем распоряжении, Федор Федорович.
— Пошли.
И мы пошли на обход. У куратора были четыре палаты. Две четырехместные и две двухместных. Обход и перевязки завершились через два с половиной часа. Ни один пациент не обратился к моему куратору по имени отчеству. Только доктор и доктор. Вот правильно я спросила. Мы вернулись в ординаторскую. В ней было уже полно народу.
— Дневники писать умеешь?
— Конечно, Федор Федорыч.
— Ну, так пиши. Вот мой стол. Вот истории. Кстати. Ты еду принесла? Если нет, то на втором этаже есть буфет.
— Федор Федорыч, мне еще надо сбегать в отдел кадров и к секретарю начмеда по хирургии. Можно я сначала сбегаю, а потом дневники заполню.
— Можно. Дневники покажешь, как напишешь.
— Хорошо.
Пока мы разговаривали, хирурги улыбались. Хороший коллектив, решила я. Если б не гад-начальник…
Потом я бегала по этажам, получала пропуск, расписывалась в приказе, купила сочник и бутылку биобаланса. Потом познакомилась со всеми хирургами, но почти никого не запомнила. Это моя фишка. Я плохо запоминаю имя отчество. Вернее, запоминаю по какому-то неизвестному мне самой принципу. Какие то сразу, какие то никогда. Потом писала дневники и список своих, хм, «умений» для Драконыча. Потом относила список Драконычу. Пообедать удалось лишь ближе к концу рабочего дня. Ну, что ж. Как-то так и должно быть…пока первый день, то да се. Федор Федорыч мне нравился все больше и больше. Он очень обстоятельно разговаривал со мной, мило шутил, где то поправлял, предупредил, что завтра у нас плановая операция. Я вспомнила о дежурстве.
— Федор Федорыч, в субботу мы с Вами дежурим. Вы не подскажите, где можно взять раскладушку? И постельное белье, или мне из дома принести?
— Хм…
Возле дверей стоял Драконыч, вытаращившись на меня. Че это с ним? Не поняла. Ему раскладушка в ординаторской не нравится? Я должна себе диван купить? Как у него в кабинете? Впрочем, это идея хорошая. Надо с дедом поговорить. Мне тут долго (надеюсь) работать. Наверно, надо действительно купить кресло-кровать, например, и спокойно жить и дежурить.
Драконыч еще секунду постоял, недовольно буравя меня своими «очами», потом подошел к столу Сергея Николаевича. Это самый старший из хирургов. Его имя-отчество я запомнила сразу…почему-то. Драконыч с Сергей Николаевичем обсуждали какого — то больного. Завтра будет по этому пациенту консилиум. Я, наклонившись к куратору, тихо спросила у него — Федор Федорыч, а мне можно будет поприсутствовать на консилиуме?
Драконыч покосился на меня и сморщил недовольную гримасу. Ну, что опять не так?! Мне же надо учиться и набираться опыта, «которого у меня совсем нет, как и стажа, которого тоже нет»! Кстати, а как он расслышал то, что я почти прошептала?
— Можно, Ксения. Поприсутствуем. — Это мне так же тихо куратор сказал. — А на счет раскладушки подойдем на неделе к сестре-хозяйке. Напомни мне, если я забуду. Она все даст.
— Федор Федорыч. Я еще хотела посоветоваться, где мне лучше переодеваться?
— Подумаем.
В этот момент Драконыч, завершил разговор, встал и пошел на выход. В дверях притормозил.
— Ксения Андреевна, идемте со мной.
Епть. Опять двадцать пять. Ситуация становится привычной.
Мы опять помчались по коридору. Вернее, Драконыч шел — я бежала. Ситуация все привычнее и привычнее. Зашли в кабинет. Драконыч сел. Эээ? А я так и останусь стоять, как двоечница в кабинете у завуча? Фигвам, Невежа Маркович. Сяду на твой пафосный диван своей пролетарской попкой. Только мы с попкой начали опускаться на диван, когда прозвучал вопрос.
— Ксения Андреевна. Что у вас за ролевые игры в ординаторской.
Я вытаращилась на него, абсолютно не понимая о чем это он. Обалдела — это не то слово, чтобы описать мою реакцию. У меня, наверное, все лицо вытянулось и перекосилось от разнообразных мыслей, которые толкаясь и мешая друг другу, понеслись в моей голове наперегонки. И пролетарская попка грузно плюхнулась на диван, сразу потяжелев на пару десятков килограммов. Столько мои мысли весили. Я молча таращилась на Соболева. Пауза затягивалась.
— Почему Вы куратора зовете Федором?
— Эээ…А как его звать?
Дракон закатил очи к зениту, …или надиру… Он меня все больше и больше считает идиоткой, поняла я. Ха! Я его уже не просто раздражаю, я его выбешиваю. Все чувства взаимны, Игорь вреднючьевич. Ты тоже меня бесишь.
— Вашего куратора зовут Михаил Михайлович. Простое русское имя
