«Может, муляж?» — подумал он.
— Рискнешь? — спросила женщина. — Не только своей и моей жизнью, но и жизнью того лоха, что сидит за кассой. А еще вот этих. — Она мотнула головой.
Жеро обернулся: из только что припарковавшегося неподалеку универсала выбралась пара, а за ними — целый выводок детишек. Все в одинаковых футболках с Микки-Маусом, лица усталые, но так и светятся - сразу ясно, откуда они возвращаются.
Вдоль позвоночника поползла струйка пота. Жеро машинально отвернулся, не желая пугать детей своими шрамами.
«Странно, — подумал он. — От нее я скрывать лицо и не подумал. Даже тогда, когда считал ее обычным человеком».
— Если я поеду с тобой, ты разрядишь бомбу? Чтобы никто не пострадал после того, как мы уедем.
Помедлив, колдунья кивнула.
— Я согласен.
— Убери руку с дверцы. Медленно, — приказала она.
Он сделал как велено и шагнул в сторону.
— Умница, — промурлыкала незнакомка. — А теперь залезай в мою машину.
Жеро обогнул ее, стараясь держаться на расстоянии, и пошел к красному минивэну. Как только за ним захлопнулась дверца, женщина двинулась в сторону машины Жеро. Боковое зеркало было повернуто под таким углом, что проследить за манипуляциями незнакомки Жеро не мог. Поправить его он не успел — водительская дверца распахнулась, и женщина забралась внутрь.
— Уже? — удивился он.
— Ага, — ответила она, повернула ключ, воткнула передачу и, уже выехав на шоссе, добавила: — Не было там никакой бомбы.
Жеро откинулся в кресле и вздохнул. Вот и доверяй после этого людям...
— А имя у тебя есть? Или мне так и звать тебя — обманщицей?
— Может, тогда уж искусительницей? — игриво отозвалась она. — Евой меня зовут.
Путешествие уже начинало казаться ему слишком долгим...
Санта-Паула, Калифорния
12 марта 1928 года, 23.57
От волнения Джун никак не могла заснуть. Завтра ее день рождения — ей исполнится пять. Близнецы, Тимми и Томми, крепко спали в соседней кроватке. Джун замерла и прислушалась к их дыханию. Она ведь старшая, и, когда малыши родились, папа велел за ними приглядывать.
Джун выдохнула: фью-ю-ю. Завтра будет праздник, торт и гости — все как полагается. Приедут бабушка и оба деда. Бабушка у нее только одна — папина мама умерла, когда он был совсем крошкой. Джун его очень жалела, когда об этом вспоминала.
Она перекатилась на бок, крепко при этом зажмурившись. Перед сном она забыла закрыть дверь шкафа — так замечталась о завтрашнем празднике. Шкаф был страшный. Ночами в нем что-то шевелилось, а однажды Джун открыла глаза и увидела, что оттуда смотрят какие-то тени.
На крик прибежала мама. Сказала: померещилось. Но Джун-то знала, что это неправда. Чудовища существуют. Она сама их видела и знала, что они желают зла ей и малышам.
Часы в гостиной начали отбивать полночь. Джун вздрогнула, а потом, чтобы успокоиться, заставила себя дышать как можно глубже, мало-помалу уплывая в сон. Откуда-то издалека до нее долетел странный шум — глухой, низкий. Джун залезла под одеяло с головой, но звук становился все громче и громче. Она зажала уши ладошками — бесполезно. Наконец шум перерос в нестерпимый рев. Джун села на кровати, повернулась к шкафу, и в ту же секунду из него хлынул поток.
Джун окатило водой. Она завизжала, и вдруг в комнате возникло сияние. Ничего ярче Джун видеть еще не доводилось. Посреди сияния стояла женщина с длинными развевающимися волосами. Женщина подхватила Джун на руки и крепко прижала к груди. Из шкафа все хлестало, но вода огибала их, не задевая. Джун, успевшая наглотаться, закашлялась и прильнула к темноволосой спасительнице.
— Что это? — прохныкала она.
— Плотину Сент-Фрэнсис прорвало, — объяснила женщина, обнимая ее еще крепче.
Вокруг рушились стены, а они стояли, целые и невредимые, глядя, как поток уносит остатки того, что когда-то было домом Джун. Наконец вода схлынула, и сияющая незнакомка опустила мокрую и перепачканную Джун на раскисшую землю.
— Береги себя, ma petite Джун из рода Каор, — произнесла женщина и исчезла.
Джун Катерс стояла и смотрела на свой разрушенный дом и город. У нее не осталось никого — ни папы, ни мамы, ни братиков. Все ее родные утонули.
Ей исполнилось пять лет.
Запахло в воздухе бедой,
Но близок час уж роковой:
Ведь что бы ветер там ни пел.
Месть— наш единственный удел.
Богиня, ждать уже невмочь!
Скорей бы наступила ночь,
Чтобы в серебряном кругу
Развеять песнею тоску.
Санта-Крус
«Богиня! — молил Филипп, лежа на узкой кровати. — Помоги мне найти Николь — целой и невредимой! Мне так ее не хватает...»
Он перекатился на бок и приготовился к очередной бессонной ночи. С тех пор как Илай и Джеймс («Снова эта парочка!») похитили Николь. Филипп забыл, что такое покой.
— Что такое, hijo[15]? — спросил он, заметив, что Пабло внимательно на него смотрит.
— Мы обязательно ее найдем, — прошептал тот.
— Спасибо, дружок. Надеюсь, не опоздаем…
Пабло кивнул в ответ. Из угла, где стояла раскладушка Армана, доносилось мирное посапывание. Филипп приподнял голову и взглянули на третьего — и последнего — члена своего ковена.
«Ох, и нелегкое же дело — вести людей за собой... И как только Хосе Луис нес это бремя так долго?»
— У него был ты, — ответил всезнающий Пабло. — Он всегда мог рассчитывать на твою поддержку.
Филипп благодарно коснулся его плеча и мысленно произнес: «Спасибо».
— Не за что, — отозвался Пабло.
— А остальные — удалось тебе кого-нибудь разыскать?
— Si... Холли у Майкла Деверо.
