то, что умеет, ради своей семьи.
Я прикоснулся к бледному лицу Лилу, с болью подумав о том, что она слишком рано научилась узнавать суть людей.
— Когда мама была жива, мы частенько приходили к нему, чтобы перекусить. И всегда еда была свежайшей и очень вкусной.
Она сказала это, и голос сорвался.
Потому что боль и ужас оглушили с новой силой.
Мамы больше не было.
Моя Лилу боялась потерять своего брата и остаться без той единственной ниточки, что еще держала ее у земли и заставляла двигаться только вперед, несмотря ни на какие препятствия.
— Лео поправится после операции. Нет ни единого шанса, что ему станет хуже, я обещаю тебе!
И я знал, что говорил.
Потому что мой нюх и звериное нутро были настроены в этот момент не только на Лилу, но и на Лео. Он был по-прежнему без сознания, но хуже ему определенно не было.
Я бы даже сказал, что мальчик был спокоен и собран, потому что чувствовал, что происходит вокруг, и был к этому готов больше, чем его перепуганная сестра.
Его сердце стучало глубоко и ровно. Боли не было. Была только огромная усталость и надежда на то, что скоро сила и здоровье вернется к нему.
И оно вернется.
Я помогу.
— …Это даже не операция, — тихо отозвалась Лилу, а я настойчиво и уверенно вложил в ее руки стакан со сладким пряным чаем, который Саид сделал специально для нее, и подтолкнул к губам, чтобы девушка сделала хоть один глоточек. — В прямом понимании — совсем не операция. Лео ничего не будут резать или зашивать.
Она послушно сделала небольшой глоточек и чуть улыбнулась.
Лилу успокаивалась, когда говорила, и потому я кивнул, тем самым выражая свою просьбу продолжить этот рассказ о том, чего я совсем не знал.
— Дольше идет подготовка к манипуляциям, чем сама манипуляция.
— Как это всё будет происходить?
— У донора возьмут биологический материал — костный мозг, а затем ведут его в Лео. На первый взгляд всё довольно просто, но никто не может предугадать заранее, как поведет себя организм Лео, — Лилу выдохнула с дрожью, а я снова приподнял ее руку, не дав позабыть про чай, и она выпила снова. — Заранее проводилась очень серьезная химиотерапия, которая убивает напрочь не только вредоносные клетки, но и практически весь иммунитет. Это делается, в частности, и для того, чтобы у тела было меньше шансов отторгнуть инородные материал. После введения несколько дней Лео должен будет провести в реанимации под круглосуточным наблюдением врачей, чтобы убедиться, что тело Лео заработает как нужно… И если всё пойдет по хорошему сценарию, то затем нас ждет длительная реабилитация, но это уже не так страшно.
Так вот оно что.
Я бы и подумать не мог, как всё происходит на самом деле, и представлял, как донора будут резать и что-то забирать у него, а затем так же резать малыша Лео, чтобы вставить в него то, что забрали у донора.
Жаль, что у людей всё было так сложно и не походило на нашу звериную медицину — кровь братьев и какая-нибудь трава, чтобы можно было пару дней поспать.
Скоро к нам вышел доктор.
Довольно молодой, но серьезный и, судя по уверенной походке, вполне себе представляющий, что и как нужно делать, чтобы получить нужный результат.
Он окинул взглядом пустой коридор и остановился на нас в некотором сомнении.
— Это вы Лилура?
— Да.
Лилу тут же подскочила с моих коленей и судорожно поправила на себе старенький, поношенный спортивный костюм, явно смутившись от своего вида, а мне захотелось дать этому врачу смачный подзатыльник. Чтобы он случайно подавился собственной челюстью.
Сделал бы.
Если бы знал наверняка, что этот человек не будет принимать участие в пересадке.
Да, вид был у нашей пары явно не для этого отделения: бородатый бугай с явными следами драки на лице и бледная худая девушка, которая едва держалась на ногах от переживания.
Мы были словно инопланетяне в этом идеальном мире кристальной чистоты и всего белого.
Наверняка он задавался немым вопросом, как мы смогли найти столько денег, и ответа не находил.
Впрочем, его это не должно было волновать.
К счастью, мужчина быстро собрался, и его взгляд изменился, стал профессиональным и отрешенным от лишних вопросов.
Он протянул Лилу какие-то документы.
— Поскольку вы являетесь единственным опекуном Лео, вам необходимо ознакомиться с договором и подписать его.
Едва ли Лилу была сейчас в состоянии читать какие-то слова и тем более воспринимать их.
— Где второй экземпляр? — вмешался я, кивая на документы.
Врач поморгал, уставившись на меня с явной опаской. И не зря.
— У любого договора, где есть две стороны, должно быть два экземпляра. В одном девушка распишется для вас, второй останется у нее, чтобы была возможность вдумчиво прочитать и ознакомиться со всеми пунктами, когда обстановка будет более спокойной.
Врач ничего не ответил, но ушел.
А когда вернулся, то протянул еще один такой же договор.
Лилу подписала, ничего не читая, и ее можно было понять: сейчас главное, чтобы Лео сделали пересадку. Всё остальное ждало.
Мужчина забрал свой договор, но неожиданно проговорил мягко:
— Послушайте, я не могу обещать вам чуда, но я могу обещать вам, что мы сделаем всё, что в наших силах, чтобы Лео прожил долгую и яркую жизнь и умер только в глубокой старости, окруженный своими детьми и внуками! Здесь лучшие специалисты своего дела, и мы не позволим случиться беде.
Что ж, это было неожиданно.
И слова врача отозвались в груди Лилу тем лучиком тепла и веры, которого так не хватало в этот момент.
— Начинаем пересадку ровно в девять. Вы сможете наблюдать за процедурой лично через камеры в соседней комнате. Сестра проводит вас,
