Предупреждение, сделанное умным мужчиной, убеждённым в злодейской сущности магистра, усилило сомнения Ани в её верной оценке главного надсмотрщика северных областей королевства. Возможностей присмотреться к нему получше у неё не имелось: хоть Аня и общалась теперь с представителями верхних слоёв местного общества, но сильные родовитые маги были людьми совсем другого круга. Магистр не был замечен ни в театре, ни на приёмах, ни на ярмарках. Он занимался делами в своём особняке и в кабинете в городской управе, с местным обществом ни в какие контакты не вступал, за что это самое общество было ему глубоко признательно.
Если магистр и планировал посвататься к какой-то несчастной девушке, то об этом сведений не имелось, как и о том, какой тип свадьбы он предпочтёт: простой или магический. Аня из профессионального интереса прочитала в библиотеке все сведения, что смогла найти о свадьбах, и выяснила, что для пары магов возможны два варианта бракосочетания: обычный, как у всех простолюдинов, и освещённый магией союз. Сам ритуал второго варианта мало отличался от первого, за одним «но»: ответы жениха и невесты на стандартные вопросы священника должны были быть положительными и исключительно честными, иначе магия не подтверждала их и союз не заключался. То есть, скажет невеста «нет» — и никакой свадьбы не будет. Или скажет «да» недостаточно уверенно — и связующие пару магические нити покраснеют, осыплются искрами и брак опять не заключён.
«Жаль,
все
пары не проверяются таким образом, тогда бы и антисваха была бы не нужна», — подумала Аня, листая подборку газет и беря на заметку, что магический союз даже маги заключают крайне редко: видно, и у знати невесты плачут.
На заметку взяла она и строжайший запрет на брачные союзы магов с простыми людьми: для смешанной пары попытка честно обвенчаться каралась смертной казнью для всех троих — жениха, невесты и священника, рискнувшего провести подобный ритуал. Во избежание ошибок и недогляда в каждом храме имелись артефакты, определяющие наличие магических сил в человеке, и если у священника возникали сомнения, он обязан был проверить обоих брачующихся.
Стало ясно, отчего слова «полукровка» и «бастард» употреблялись здесь как синонимы!
В отличие от регулярных сообщений о свадьбах известных лиц, о ритуальных убийствах ничего не писалось. Сведения о новом убийстве, совершённом фанатиками рядом с Эзмером, просочились в город опять-таки в виде страшных слухов: и Докс и магистр, вылетавшие на место преступления, молчали как рыбы.
Дожидаясь вестей от Оскара и часто просыпаясь в испарине от жарких снов с участием магистра, Аня перечитала все книги, в которых хотя бы вскользь упоминались василиски. Собравшись с духом, она попробовала превратиться в крылатую змею в своей комнате, но вместо устрашающего василиска у неё вышла довольно миленькая чёрная змейка с тонкими прозрачными крылышками. Прям стройная змеиная фея пятиметровой длины! Летать эта форма не умела, убивать взглядом — тоже: ни одна жужжащая в комнате муха не пала жертвой эксперимента. Последнее искренне расстроило Аню, поскольку отсутствие фумигаторов доставляло массу неудобств, а так было бы хорошо: глянул на муху — нет мухи, посмотрел на комаров — нет комаров!
«М-да, лишена я тяги к величию: кто-то мечтает с помощью василиска власть захватить, а я — комаров истребить!» — хмыкнула про себя Аня после ряда неуспешных попыток изобразить действующего василиска. Похоже, эта функция включалась только бессознательно или в режиме защиты, но оставался и другой вариант: каменного волка сотворила не она. Вариант, конечно, малоубедительный, но ведь перепись василисков в королевстве не проводилась! Мало ли, сколько их в последнее время воскресло?! А сны — они всего лишь сны и есть, может, у неё пробудилась способность к ясновидению? Контрольные метки на двери и окне уже две ночи оставались нетронутыми. Правда, и снов про полёты и убийства больше не было…
Если стать василиском у Ани совсем не получилось, то изобразить из себя магистра вышло не так уж плохо. Зачем ей понадобилось его изображать — на этот вопрос Аня старательно не искала ответа, задумчиво рассматривая в зеркале врезавшееся в память мужское лицо. Вытягивая своё тело в рост магистра и разворачивая в сажень плечи, Аня становилась худющей, как скелет, но широкий плащ удачно скрывал эту несвойственную настоящему магистру худобу, и отражение в зеркале становилось хорошей копией оригинала. Близкий знакомый Дьявола Дайма наверняка заметил бы подмену, но для всех прочих она могла бы ненадолго прикинуться магистром: ей даже голосовые связки удалось настроить так, чтобы превратить свой голос в бархатный баритон великого мага.
«Если бы я догадалась прикоснуться к нему при встрече, то идеально скопировала бы его личину вместе с магической аурой и имела бы доступ во все кабинеты городской управы. Могло бы пригодиться для дела легализации Павлюка, но я упустила свой шанс, — вздыхала Аня. — А вновь прикидываться Доксом опасно: магистр не выглядел глупцом, он наверняка уже сообразил, с кем столкнулся в кабинете, и соответствующие меры принял».
Личные заботы и треволнения не отменяли необходимости работать — к Ане шли клиенты, не подозревающие, что, возможно, просят о помощи в глубоко личных делах того самого Василиска, перед именем которого в страхе трепещут. Утром дня, когда Эзмер наводнили слухи о найденных у жертвенного алтаря человеческих каменных статуях, к Ане пожаловали аж две новые клиентки.
Рано утром пришла семья шорника, что мастерил и продавал конские упряжи и ремни. Пришла именно семья: мать, отец и миловидная, страшно перепуганная дочка.
— Вы простите за смелость, госпожа, что мы к вам явились: знаем, что люди побогаче нас в ваших клиентах числятся, — начал с порога оправдываться бледный, расстроенный шорник, — да только беда у нас, ох, беда…
— Проходите, — гостеприимно пригласила людей Аня, — я рада помочь всем, чем могу, любой девушке, независимо от финансового благосостояния её семьи.
— Эльза, дочь мясника, так нам и сказала, — оживился шорник. — Вы ей помогли, когда к ней фермер Биск посватался, уж не ведаю, как вам удалось этого злобного типа от сватовства отговорить.
«Дело о козле», — припомнила Аня и широко улыбнулась воспоминаниям.
— Неужели Биск теперь к вашей дочери сватается? — несколько удивилась она: фермеру было напророчено несчастье, если он в принципе женится в третий раз и неважно, на ком именно. Суеверность мужчины дала трещину? Так она эту трещинку мигом залатает, не вопрос!
— Хуже, — дружно вздохнули шорник и его жена, — сам городской палач к нашей кровинушке посватался…
Вот это была новость! Палача Аня знала в лицо (как и все горожане) и старалась обходить его по широкой дуге (тоже как все горожане). Палач, конечно, не по своей воле народ плетьми сечёт, на виселице вешает и в речку с камнем на шее бросает, но, что ни говори, для выполнения такой работы требуются определённые природные склонности. Далеко не каждый приспособлен к профессии палача настолько, чтобы получать удовольствие от своей работы! А палач Эзмера удовольствие получал и не скрывал его, что сильно уменьшало число его приятелей, зато повышало его ценность в глазах начальства. Палач был массивным, сутулым, бородатым мужиком, достаточно невежественным и жестоким, чтобы не страдать ни от угрызений совести, ни от страшных снов, ни от философских размышлений о бесчеловечности своей работы. Он искренне считал себя безупречным сотрудником правоохранительных органов: суд назначил наказание — он привёл его в исполнение, на чём его доля ответственности и завершилась. Это Аня считала, что виноват не только тот, кто отдаёт жестокий приказ, но и тот, кто его покорно исполняет, а палачу подобные размышления в голову не приходили.
