дверь в душевую, из которой тянет влажностью. Арран скрывается за ней.
Всё ещё переминаюсь у порога. Недоумённо провожаю его взглядом. Он что, решил помыться? Сейчас?
Я одна в комнате. Оборачиваюсь на запертую дверь и единственное узкое стрельчатое окно, за которым свирепствует непогода.
Камин на другом конце комнаты манит теплом и светом. А у меня зубы уже отбивают барабанную дробь. Ногти и кончики пальцев рук посинели от холода. Облизываю губы, опускаю глаза.
Пол выстлан светлыми досками. Делаю шаг. Ещё один. При ходьбе доски чуть поскрипывают. Опускаюсь на колени перед камином. Протягиваю озябшие ладони к оранжево-красным языкам пламени. Втягиваю носом запах костра. Наслаждаюсь его уютным потрескиванием.
Чуть поворачиваю голову на звук шагов за спиной.
— Прими горячий душ, чтобы согреться, — слышу голос Аррана.
— Спасибо, обойдусь, — мотаю головой.
Ничего не изменилось. Продолжает держать меня за дуру. Края рукавов рубашки уже обсохли. Так-то лучше.
На плечи опускается пушистое мягкое полотенце. Кутаюсь в него. Молча. Сейчас бы свернуться калачиком вон на том тёмно-зелёном кресле и спать под шум дождя, а не вот это вот всё. Зеваю.
— Так что там с отработкой? — ворчу лениво.
Молчание, словно Арран обдумывает ответ.
— Двадцать кругов по полосе препятствий.
— Чтоо?
Сон как рукой снимает. Сбрасываю с плеч полотенце. Подскакиваю на месте. Оборачиваюсь.
Арран стоит у единственного в комнате узкого стрельчатого окна, прислонившись плечом к стене и убрав руки в карманы брюк. На меня даже не смотрит. Смотрит в окно, за которым погода по-прежнему сходит с ума.
Подхожу к нему вплотную, сжимаю кулаки, смотрю обвиняюще снизу вверх:
— Ты в своём уме? Там же ливень!
Словно в подтверждение моих слов раздаётся раскатистый грохот, следом за ним яркая вспышка молнии. От одной только мысли о том, чтобы сейчас взбираться на ненавистное бревно, к тому же скользкое от дождя, меня передёргивает.
Арран и бровью не ведёт. Продолжает смотреть в окно. Очерчиваю взглядом его чёткий профиль. Ровный прямой нос, гладко выбритые щёки, сомкнутые губы, мощную шею в вырезе белоснежной рубашки.
Сухой. Хм. И брюки сухие. Он что, переоделся? Хотя какое мне дело? Не спрашивать же!
— То есть, ты отказываешься, я правильно понял? — Арран поворачивает голову.
Поднимает подбородок. Хитро прищуривается. В тусклом свете комнаты его глаза смотрятся ослепительно-синими.
Я, наоборот, опускаю голову. Смотрю на него сердито и исподлобья. Отказываюсь? Тем самым давая ему повод поставить вопрос о моём отчислении? Ещё чего! Но это ж каким надо быть засранцем, чтобы вести себя так… с девушкой!
Меня просто распирает изнутри! Возмущение так и кипит!
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох.
— Разумеется, нет, мистер Мэрвир, — проговариваю нарочито спокойно и холодно.
Что б тебе провалиться в Бездну!
Слягу с простудой, подумаешь! Мне не привыкать — в лекарском крыле я уже была. Буду чувствовать себя как дома. Бог с ним, с дождём. Намного больше меня страшит необходимость подниматься на бревно, с которого я недавно упала.
Вот с этим могут быть проблемы. Но разве они кого-то волнуют? Уж точно не Аррана Мэрвира, в котором я каждый день открываю всё новые грани цинизма и беспринципности в угоду собственным хотелкам.
Просить его отсрочить отработку? Унижаться? Не дождётся!
Хорошо, что не успела переодеться в сухое!
Берусь за дверную ручку, решительно настроенная снова выйти под ледяной ливень.
— Постой, — Арран в доли секунды оказывается рядом.
Нависает надо мной со спины. Упирается ладонью в дверь, не позволяя мне открыть её.
— Есть ещё вариант, Лея, — его вторая рука ложится мне на бедро. — Ты ведь умная девушка, догадываешься, какой, м?
Лея.
На мгновение замираю. Закатываю глаза. Качаю головой. Пора бы уже перестать удивляться, но нет. Мне даже сказать нечего…
— Не думаю, что тот вариант мне подходит, мистер Мэрвир.
Обхватываю ручку сильнее, снова тяну на себя дверь. И снова Арран не даёт мне этого сделать.
Захлопывает её с глухим стуком.
— Что за… — только и успеваю пропищать, когда меня рывком дёргает назад.
Арран обхватывает меня под грудью и куда-то тащит.
Машу ногами в воздухе, пытаясь освободиться, а ему хоть бы что! Я для него словно пушинка.
Взмахиваю руками, теряя равновесие, чувствую, как меня перехватывают сильные мужские руки. Часто моргаю, осматриваясь по сторонам, пытаясь понять, что происходит.
Арран опустился в тёмно-зелёное кресло в углу комнаты, а меня усадил верхом на себя. Его горячие ладони лежат на моих бёдрах, удерживая и не давая пошевелиться и слезть.
Упираюсь руками в его твёрдые плечи, отталкиваюсь:
— Пусти! — шиплю возмущённо.
Происходящее заставляет меня краснеть и нервничать. Ладно я ещё в брюках, но всё равно! Сидеть вот так на мужчине, с разведёнными в стороны ногами. Чувствовать промежностью его бёдра.
Заставлять себя не думать о твёрдости под собой.
Злость. Возмущение. Обида.
А страха нет. С удивлением понимаю, что больше не боюсь Аррана.
Когда это случилось? Когда я перестала бояться? Когда под смелые касания слушала его мини-лекцию о монстре в библиотеке? Когда он нёс меня на руках к целителю? Когда танцевала с ним на осеннем балу?
Незаметно, шаг за шагом он стал понятней и ближе.
И сейчас, сидя на нём верхом, чувствуя жар его тела, его сильные руки, сжимающие мои ягодицы, я бесстрашно смотрю в пронзительные синие глаза. Передо мной не какой-то недосягаемый идол, которым грезила восторженная девчонка.
А мужчина из плоти и крови. Красивый. Властный. Знающий, чего хочет. С кучей достоинств и… недостатков. С которыми я никогда не смирюсь.
— Отпусти, — прошу шёпотом. — Пожалуйста. Дай мне встать.
— Нет.
Поднимаю глаза к потолку, прошитому тёмно-коричневыми балками. Выдыхаю устало:
— Арран…
— Надо поговорить, Лея.
— Что, вот прям так? — смотрю вниз, красноречиво показывая глазами всё своё возмущение выбранной им для нас позой.
— Мне вполне удобно, — нисколько не скрываясь, он нагло лапает глазами мою грудь под мокрой белой рубашкой.
— А мне нет! — дёргаюсь в очередной раз, пытаясь слезть.
Но добиваюсь только того, что Арран ещё сильнее сдавливает мои ягодицы и вжимает их в себя. Опасно прищуривается, внимательно меня рассматривая, затем проговаривает медленно и отчётливо:
— Потерпишь.
Как обычно! Можно было даже не сомневаться! О чём я вообще? Важны ведь только его
