подставив подол, быстро выгребала из ящика монеты, камни, украшения. Безошибочно откладывая артефакты в сторону, магию я уже видела, поняв, что если вещь странно светится, то, значит, в ней есть магия.
Легко подняла тяжелый подол и, вскочив на ноги, унесла в свою комнату — пещеру.
* * *
Очнулась от воспоминаний, вообще уже хотелось есть.
Подошла ближе, и, пересмотрев все, убрала монеты и камни в сундуки. На столе остались украшения, и, в том числе, красивый серебряный гребень. Вот какой красотой я буду расчесываться, старый гребень пошел в мешок с хламом. А красивая цепочка с сиреневым камушком, недолго думая — на шею. Остальное мне было не интересно, и я пока все это сгребла в ящик стола.
Теперь можно и идти позавтракать.
Едва я позавтракала, как кот позвал меня в библиотеку. Для меня был готов стол, и Баюн взялся меня обучать.
В нашей деревне говорили, что девушкам необязательно знать много. Читать, писать, считать умела — хватит. В замужестве и этого достаточно…
Я, конечно, тоже замуж хотела, но деревенские парни на меня не смотрели, уж очень я худа по сравнению с остальными девушками. Хотя, они мне тоже не нравились…
У них разговоры только о том, кто сколько сделал, нарубил, и за кем из девушек какое приданное. Да и на лицо они какие-то страшные…
Так вот, кот учил меня письму и счету, чтению. А вот леди Изабель — этикету, как она это называла. Она все время меня одергивала, заставляла сидеть прямо, не шаркать ногами при ходьбе, говорить тоже правильно… Я, оказывается, многие слова коверкала, по незнанию и из-за привычки.
Ее уроков я особо ждала, задавая массу вопросов, уж больно я хотела быть похожей на нее. Пока она ходила передо мной по библиотеке, я завистливо смотрела на нее — она идеальна!
Изабель заботится обо мне… вон, целый шкаф с одеждой и обувью мне выписала у Хранителей. Я теперь каждый день в обновках щеголяю.
В целом, было тихо всегда, один раз пришел мужчина, она назвала его «демон», но он тут же пропал. Я даже стала скучать… Хорошо, хоть двор имелся, я там листья собирала, да вот теперь почту приносили… и подарки для леди Изабель.
Мне никогда ничего не дарили… Только, когда были живы родители. Все их подарки сгорели в доме… Хоть пещера осталась, и я обязательно смогу купить себе всё, что захочу. Потом, когда отработаю здесь столько, сколько решат неведомые мне Хранители.
Однажды к нам пришла женщина — посетитель, и вот после ее ухода я поняла: скучно не будет! У нас появилась улица, а значит, скоро будут дома и лавки, вот их я особенно жаждала увидеть.
Со времени моего появления прошел уже месяц, нарушителей больше не было, как и посетителей. Изабель была снова взвинченной, но старалась держаться. Мне сегодня попало за плохо расчёсанную косу, да я, в общем-то, и не успела ее расчесать. Проспала на занятия, засидевшись за книгой допоздна. Сейчас я уже читала быстрее, и мучений это не доставляло, поэтому я взялась за исторические хроники миров. Особенно было интересно читать именно про нашу расу…
— Зина! — она усадила меня на стул, и расплела косу. — Ну, так нельзя, ты же девушка. Вот представь, ты не расчёсанная, не умытая, с грязными ногтями, а в дверь стучит принц… Кого он увидит в открытой двери?
— Чучело… — буркнула я, пытаясь не сутулиться, и преодолевала желание погрызть ногти. А они у меня сейчас были чистые, гладенькие…
— Сделай выводы… — она быстро расчесывала, что-то делала с волосами, а потом подтолкнула в двери. — Иди, посмотри, заняло времени — три минуты!
Я встала и пошла в холл, взглянула на свое отражение. Красиво… Две косы были странно заплетены и перевязаны лентой с золотой вышивкой. Зато платье я надела вчерашнее, и кофта была мятой. Чулки сползли…
Вернулась в комнату и переоделась, надевая еще и ботинки к юбке и блузке. Вернулась в библиотеку и покружилась перед Изабель.
— Вот так лучше!
— У меня нечем гладить белье после стирки… — пожаловалась я ей, — и чулки все время спадают!
— Ты сама стираешь? — она удивленно посмотрела на меня.
— Ну да… мылом, — пожала плечами.
— У тебя в ванной должна стоять большая плетеная корзина.
— Ну, стоит, пустая, не знаю, для чего она, — я топталась рядом с ней.
— Туда надо складывать все грязное белье, и оно потом будет чистым висеть в шкафу.
— И глаженым? — я раскрыла рот от удивления.
— И глаженым! А чулки не могут спадать, если они крепятся к поясу! — ошарашила она меня странным сочетанием слов.
— Чулки — и к поясу? — ткнула на красивый поясок на юбке, плохо представляя себе, о чем она.
— Понятно… — она встала и ушла к себе, судя по звуку открываемой двери. — Вот это — пояс для чулок! — она принесла мне нечто дивное, кружавчатое.
— Как это носить? — я смотрела на этот кусок кружева, не особо понимая, как это может удержать чулки?..
— Смотри, — вздохнула она, разложила пояс на столе, — само кружево ложится поверх белья, застёгиваешь крючки на нужном расстоянии. Вот эти защипки должны висеть, и зацепляться за особую петельку на чулке. Все, и они больше не сползают!
— Я попробую, — ушла к себе в комнату.
Открыла дверцы шкафа, который появился по просьбе Изабель, и был встроен прямо в стену. Нашла пояс, только он был проще: больше плотной ткани и небольшая вставка с кружевом. Задрала юбку, и, застегнув крючки, зацепила прищепками чулки.
— Что только не придумают… — смотрела с удивлением на свои ноги. Потом взяла тёплую кофту, надела, и, зайдя в ванную, собрала грязную одежду, сложенную на полу, и бросила в корзину. Закрыла крышку, и тут же открыла — белья не было…
Да уж… Решила выпить чаю, и едва вышла из комнаты, как на меня налетела Изабель.
— Где оно? — она показала на шею.
— Не знаю, — я не понимала, почему она обвинила именно меня.
— Ты взяла! Я знаю! — завизжала Изи, держась за свою шею, там действительно не было ее украшения.
— Да зачем мне твоя безделушка? — фыркнула непонимающе. — У меня такого барахла — целая пещера!
— Откуда я знаю, зачем? Для коллекции! Отдай, говорю! — Изи выставила вперёд палец с ярко-красным маникюром, и зашипела.
— Да больно надо! — внезапно начала злиться, я никогда не брала чужого.
— Так! Хватит! Разошлись по своим комнатам, раз уж работы нет! — выскочил кот из библиотеки.
— Деревенщина! — напоследок фыркнула Изи, скрываясь за дверью своей
