class="p1">Амедея снилась ему каждую ночь, плакала и звала на помощь, и сердце ныло и рвалось к ней. А иногда он будто вновь чувствовал сладкий вкус ее губ и просыпался от отчаянной надежды, что это не сон.
К нему в кровать пытались подложить девиц, сулили денег. К счастью для надсмотрщиков, они быстро смекнули, что в следующий раз за такое предложение можно остаться без головы. Геррах не хотел никого кроме Амедеи. Шехсайя, ветер его крыльев.
Дракон восстанавливался слишком медленно. Геррах вытянул руку, сосредоточился, пытаясь пробудить дремавшие силы. По коже поползла черная чешуя, от запястья и до локтевого сгиба, и выше. Лопатки заныли, раздвигаясь, а в груди запекло от огня.
Но ничего не вышло.
Геррах размял пальцы и, жадно хлебнув из кувшина, чтобы смочить пересохшее горло, слишком поздно распробовал странный привкус напитка. Кольцо на мизинце вспыхнуло и запульсировало. Яд? Геррах вытер губы тыльной стороной кисти и, поднявшись, выплеснул содержимое кувшина в отхожее место.
Выходит, Филипп потерял уверенность в скорой победе и теперь не гнушается и такими приемами. Геррах швырнул кувшин о стену, и глиняные осколки разлетелись по осточертевшей ему комнате.
Тихое шуршание поначалу было почти незаметным. Геррах скорее почуял, чем услышал, что здесь есть кто-то еще. Две бурые пятнистые змеи обвились вокруг ножек кровати, скользнули выше.
Усмехнувшись, Геррах поджал ноги и положил ладони на колени. Закрыл глаза. Змеи, ящерицы, тритоны… Раньше он мог касаться их разума и даже понимать ответ. А сейчас? Чешуйчатое тело задело его ногу, раздвоенный язык коснулся свежей раны на бедре.
Дракон ничего им не приказывал. Но и нападать они не стали.
***
Рид подошел к двери на рассвете, не чувствуя ни тени раскаяния. На горячих играх быстро привыкаешь к смерти – чуть раньше, чуть позже, умирают все. А деньги нужны сейчас. Рид заглянул в комнату и испуганно вытаращил глаза. Дракон, жив-здоров, спал в своей постели, а его сон охраняли две ядовитые змеи, свившиеся точно кошки у ног. Одна приподняла треугольную голову, тихо зашипела, и Рид быстро закрыл дверь и пошел прочь, вытирая вспотевший лоб.
В конце концов, он сделал как ему велели: и порошок насыпал, и змей выпустил. А что не сработало, так то не его вина, и деньги возвращать он не собирается. Лучше поставить их на финал игр. Жаль, сейчас коэффициент не слишком велик, потому что большинство верит в победу дракона. И Рид теперь тоже.
***
Проснулся Геррах от криков и звона оружия. Вскочив, бросился из комнаты, на ходу натягивая изрядно порванную рубашку Ленни.
– А я? – требовательно спросил у рабов. – Почему меня не разбудили?
– Не все ж тебе воевать, – буркнул один из воинов, поправляя броню – блестящую, но никуда не годную даже на первый взгляд.
– Отдыхай, дракон, – посоветовал Рид, как будто пряча глаза. – Сегодня тебя не ждут на арене.
Потому что он уже должен быть мертв.
Геррах попытался пробиться к решеткам, и Мунк, проявив неожиданную для толстокожего быка проницательность, произнес:
– Ее там нет.
На арене сражались: сверкали мечи, визжали стрелы. Филипп решил восстановить давнюю осаду Аль-Малены, и часть воинов получила преимущество в виде стен, наскоро выстроенных этой ночью. Поглядев немного, Геррах пожал плечами и пошел прочь. Без Амедеи горячие игры не имели для него смысла.
***
Еще несколько дней прошли без битв и особых событий. Разве что Шелли с Мунком сражались на арене без него – и победили.
– Отличный прием! – говорила Шелли, на щеке которой появился еще один шрам, перечеркивающий старый крест-накрест. – Мы должны потренироваться и довести его до совершенства!
– Нет, – отрезал Мунк.
– Геррах, ты же видел, как это было! – воскликнула она, поворачиваясь к нему за поддержкой. – Он запустил меня как стрелу! Я влетела в толпу, расцарапала морды, внесла суматоху… Вышло здорово!
– Эффектно, – подтвердил Геррах.
Они сидели в зале для выживших, но теперь здесь стало совсем малолюдно. Пара воинов играли в нарды, еще несколько лежали без сил, стараясь не тревожить полученных ран. Рабыни, которых привели для ублажения героев, сбились в стайку и трепались о чем-то у бассейна, подъедая виноград.
– А тебе не было больно? – засомневался Геррах. – Все же за хвост… Мунк раскрутил тебя как пращу.
– Нормально, – отмахнулась Шелли. – Я, знаешь ли, не домашняя кошечка.
– Вот именно! – вдруг взъелся обычно молчаливый бык. – А должна бы! Тебе не место здесь, Шелли! У тебя должен быть дом, садик, кошка…
Он запнулся и помрачнел еще сильнее, а Шелли насмешливо на него посмотрела, прищурив яркие глаза.
– Кошка, – фыркнула она. – Скажешь тоже! Не потерплю на своей территорию другую. Я бы лучше завела себе… Нет, собаку не хочу, шумные, назойливые… О! Корову!
Мунк вытаращил глаза, а Геррах, улыбнувшись, поднялся и отошел от них в сторону, почувствовав себя лишним. Присев на диван в углу, запрокинул голову на мягкую спинку. Он так устал, и понимал, что Амедее еще хуже. У нее вряд ли есть рядом друзья, ей не на кого надеяться – только на него. Значит, надо собраться и не киснуть.
Зрители запомнили его. Они хотят увидеть дракона. На него делают ставки. И раз уж Филиппу не удастся предъявить его труп, он должен выпустить его на арену.
Очередная девка, высокая и светловолосая, подошла к нему и присела рядом, и Геррах, даже не посмотрев на нее, сказал:
– Мне не нужны твои ласки.
– Мне – тем более, – ответила она неожиданно низким голосом, и Геррах быстро на нее глянул.
Вернее, на него.
– Рот закрой, – приказал Ленни. – Ни звука. И если ты кому-нибудь расскажешь – убью, так и знай.
Губы Герраха сами расплылись в улыбке. Девушка из Соловья получилась на загляденье: точеные мышцы, светлая кожа, губы подведены краской. На шею он повязал розовый бант, замаскировав приметный шрам. Еще один шрам выглядывал из-под блестящего лифчика, набитого чем-то для объема.
– Охрану в казармах усилили, – тихо пояснил Ленни. – Вот и пришлось импровизировать. На ставках горячих игр крутятся большие деньги, дракон. А от тебя сейчас зависит благосостояние очень многих азартных людей.
– Где Амедея? – требовательно спросил Геррах.
– Тише ты, – с досадой прошептал Соловей. – Те зеркала позади – двойные. За тобой наблюдают. Не дергайся и не привлекай внимания. Веди себя естественно.
– Где Амедея? – повторил
