своего печального мира.
Я полюбила вас с того самого момента, как увидела ваш портрет…
Но я знал, что это не так. Она видела во мне возможность покинуть мрачную крепость, где на стенах висел труп ее сестры.
К тому времени, когда в зал вошла Элиза, принцесса Селки, я прикончил больше половины бутылки вина Мории. На горизонте маячила опасность нарушить предсказание Мории о том, что ей никогда не придется лицезреть глупые пьяные выходки в исполнении моей персоны.
На Элизе было сине-зеленое бальное платье, чрезмерно богато украшенное и волочившееся по полу вслед ее шагам. Зеленые волосы были собраны в высокую прическу, украшенную жемчугом и ракушками, а отблески камина играли на бронзовой коже. Она шла решительно, сдвинув брови и сжав губы в тонкую линию. Судя по всему, все происходящее радовало ее не больше меня.
Она с мрачной сосредоточенностью несла пирог.
Я отодвинул для нее стул, и принцесса села рядом со мной. Не глядя мне в глаза, она начала нарезать пирог.
– Мне говорили, что у вас исключительный вкус. Что касается меня, то мне уже много лет не доводилось пробовать настолько вкусные ягоды, как эти. Никакой приторности.
Слуга быстро поставил на стол две фарфоровые тарелки и скрылся из виду. Элиза с помощью ножа положила мне на тарелку кусок пирога и нахмурилась, когда он развалился.
– Выглядит чудесно.
Наконец она встретилась со мной взглядом.
– Я изучила ваши интересы, Ваше Величество. Просмотрела список ваших любимых книг, и хотя я не слишком разбираюсь в поэзии, но постараюсь оценить ее по достоинству.
Я налил еще бокал вина, снова позволяя себе предаться размышлениям. Где можно найти список моих интересов?
– Я заметила, что у вас рассеянный взгляд, пока я говорю, – поспешно произнесла она. – Но я также придерживаюсь мнения, что король не может казаться слишком нетерпеливым. Это будет выглядеть как проявление слабости. Я ценю вашу силу и мудрость в принятии решений.
Никогда в жизни я не испытывал такого облегчения, как тогда, когда в очередной раз прозвенел звонок и в зал вошла Ава. На ней было изящное платье цвета олова. Из прозрачной ткани, оно, однако, оказалось достаточно многослойным, чтобы мне отчаянно захотелось увидеть под ним ее тело… И, если совсем уж честно, мне хотелось приказать всем выйти, разорвать это тонкое платье, широко раздвинуть ее бедра и исследовать каждый дюйм ее прекрасной плоти. Почему-то мне казалось, что ей обязательно понравится. И я хотел научить ее, что значит быть фейри, подчиняться власти короля и растворяться в экстазе…
Нет, не будь на мне проклятия, я бы заставил ее забыть того, кто внушил ей, что быть фейри – что-то неправильное. От Авы веяло разбитым сердцем, я же мог заставить ее тело трепетать от наслаждения, пока она окончательно не позабудет человеческого идиота, который в этом виноват. В ее мыслях останется только мое имя. Не будь на мне проклятия, я бы занимался с ней сексом до тех пор, пока его имя не сотрется из ее памяти…
О боги. Нужно остановиться. Ох уж эта ирония. Я терял самообладание. Потому что факт заключался в том, что я проклят.
Но, несомненно, это всего лишь похоть, вышедшая из-под контроля. И присущее королям стремление завоевать, приручить, заставить своих подданных принадлежать мне душой и телом.
Разве не так?
Я вошла в Большой зал с резными дубовыми стенами и огромным столом в форме подковы. Взгляд мгновенно привлек жуткого вида гобелен, изображающий обезглавленное демоническое существо посреди леса.
В центре зала стояла съемочная группа, свет и объектив камеры был направлен на короля Торина. Когда я вошла, он встал, слегка кивнув мне. Взгляд его светлых глаз задержался на мне.
Я смутно слышала, как телеведущий меня представил и, к моему абсолютному ужасу, напомнил зрителям о моей постыдной пьяной выходке.
Я опустилась на свободный стул, жалея, что не могу исчезнуть.
– И, конечно же, никто из нас не ожидал увидеть здесь Аву. После того, как она объявила себя фейри, живущей по человеческим правилам, а сам отбор назвала унизительным. Если кто-то и знает об унижениях, так это Ава Джонс. Видео ее пьяной вспышки гнева стало вирусным, вызвав презрение и насмешки во всех уголках мира.
Я уронила голову на руки, отчаянно желая провалиться сквозь пол.
– По ее точным словам, – продолжал ведущий, – жизнь короля Торина – это надир человеческой цивилизации. Не спрашивайте меня, что это значит, но не думаю, что она произнесла это в качестве комплимента. Особенно когда обозвала короля симпатичным богатым… – Ведущий с ухмылкой повернулся к Торину, затем снова посмотрел в камеру. – Что ж, я бы с удовольствием закончил ее мысль, но, боюсь, это запретят показывать в дневном эфире. Настоящий вопрос в том, выпьет ли Ава все свое виски сама и повеселит нас очередной пьяной…
– Этого вполне достаточно, спасибо. – Приказной голос Торина стал для меня сюрпризом.
Я подняла на него взгляд. Черты его лица исказились от раздражения, а взгляд светлых глаз был прикован к ведущему.
– Похоже, нашему королевскому холостяку не терпится попробовать свой напиток, – с ухмылкой произнес ведущий. – А я далек от желания становиться на пути воли короля.
Он вышел из поля зрения камер, и его улыбка мгновенно растаяла.
На секунду я застыла, в голове все еще крутился нарисованный ведущим образ. Конечно, если судить по тому единственному короткому видео, транслируемому на весь мир, это было абсолютно точное описание.
Но одна ночь не определяла мою суть.
Я ни на секунду не могла сейчас позволить себе зацикливаться на том, что мог подумать Эндрю о таком представлении, иначе совершенно растеряюсь.
Оторвавшись от навязчивых мыслей, я обнаружила, что Торин смотрит на меня, вскинув брови. В его взгляде читалось нечто похожее на беспокойство.
– Мне не терпится увидеть, что ты для меня приготовила, Ава, – тихо сказал он.
Я сделала глубокий вдох. Переведя взгляд на разложенные передо мной ингредиенты для коктейля, я переключилась на роль бармена.
На столе стояла большая бутылка ржаного виски, бутылка поменьше с вермутом, бутылка биттера «Ангостура», закрытый контейнер с кубиками льда (по крайней мере, я на это надеялась), шейкер из нержавеющей стали, хавторн-стрейнер [6], мерный стаканчик джиггер, нож для фруктов, ваза с лимонами, бокал-купе и, к моему облегчению, как и просила, небольшой контейнер с мараскиновыми коктейльными вишнями.
– Вы когда-нибудь пробовали «Манхэттен»? – Я прокашлялась. – Ваше Величество?
– Нет, – ответил Торин. – Полагаю, назван он в честь человеческого города?
Я улыбнулась ему в
