корпусов сбивают с толку. Мы выбираемся наружу и в неспешном темпе добираемся до пустующей площадки со скамейкой под сенью деревьев с пушистой листвой.
‒ Присаживайся.
‒ Нет уж, спасибо. Отсидела уже на паре свое тощее место абсолютной фиксации. — Подставляю лицо легкому ветерку и расслаблено созерцаю виднеющуюся уровнем ниже аллею со скамейками. Там шумно резвятся младшеклашки из соседнего школьного корпуса.
‒ Человеку, получившему за раз столько ранений, стоит повременить с энергичной деятельностью. — Роки подходит ближе и присматривается к моему вмиг оледеневшему от напряжения лицу. — Я был уверен, что здесь ты появишься максимум через месяц. Даже планировал узнать в деканате твой адрес, чтобы навестить. Ведь мы не успели обменяться контактами. Но, похоже, тебе уже намного лучше. Ты довольно быстро восстанавливаешься. И синяки едва проявились.
А вернее, они уже почти исчезли. Но корректировать его версию я точно не буду.
И о, чудесное везение! Он и правда серьезно волновался обо мне. То есть с дружбой у нас еще может что-то выгореть?
‒ У меня как на диком зверье заживает. — В подтверждение с легкомысленным видом изображаю танец извивающихся конечностей. — Пара дней, и я уже на ногах.
‒ Поразительно.
«О да, ‒ с мысленным скептицизмом соглашаюсь я. — Пара дней и с десяток проникновений от Виви… И опять эта туманная двусмысленность. Или откровенный прорыв скрытого извращения моей личности».
‒ Могу я задать вопрос?
‒ Валяй.
Я в восторге от того, что со мной желает общаться человек, который не входит в круг бедолаг, подконтрольных роду Люминэ. Даже Тамара, несмотря на отсутствие клейма, вряд ли захочет испытывать судьбу и добровольно увеличивать время наших встреч, к тому же она ни за что и нигде не пикнет лишнего. Ну, косвенно моя подруга тоже относится к этому «проклятому кругу» хотя бы по причине того, что хранит воспоминания о своем детстве и жизни в прежнем поместье Люминэ.
И отлично помнит, кто такой Виви.
А вот Роки — совсем иное дело.
Он будто чистый холст. И наши с ним зарождающиеся отношения настолько же чисты и не омрачены лишними предрассудками.
Для него я ‒ не воспитанница главы рода Люминэ.
Я ‒ просто Лето.
‒ Дикая порывистость, которую ты продемонстрировала в день нашего знакомства, ‒ это особая черта твоего характера, или случайность, порожденная неожиданным стечением обстоятельств?
Отлично. Я для Роки — дикая Лето.
Очень, очень, очень дикая.
‒ Ну… ‒ Чувствую, как уголки моих губ уползают куда-то вниз. ‒ Просто я… за справедливость.
После того, как мне хорошенько перепало от напавших на университет гадов, мое поведение адекватным назвать не получится. Но, в общем-то, до получения тумаков нормальности во мне тоже было мало.
‒ За справедливость, ‒ негромко повторяет за мной Роки и, следуя моему примеру, смотрит в сторону школьной территории. ‒ Знаешь, кого ты в тот день спасла?
‒ Детишек Иммора.
‒ И тебя это не смутило?
Вцепляюсь в верткий хвост короткой вспышки злости и мгновенно избавляюсь от внутреннего пламени, чтобы не наворотить лишнего и не сорваться на потенциальном приятеле. Без сомнения, Роки — не из тех, кто будет слепо тащиться за массами и ненавидеть Иммора. А иначе бы не полез тогда в битву вслед за мной.
‒ Ни капли не смутило, ‒ стараюсь, чтобы во фразах не слышалось недовольного бурчания. ‒ Чем они от людей отличаются? Дети как дети.
‒ Конечно. ‒ Взгляд Роки смягчается. И проявившаяся вдруг расслабленность в чертах его лица добавляет ему еще больше привлекательности. ‒ Я очень рад.
Не совсем понимаю, чему он радуется. Но хорошо, что эти обстоятельства не стали причиной нашей ссоры.
‒ А ты в курсе, чьи это сыновья? ‒ любопытствует Роки.
Лучше бы не знала, честное слово.
В моей постной физиономии заключено все страдание этой неблагочестивой вселенной. И Роки крайне заинтересовано следит за моей мимикой.
‒ Это дети Вацлава Люминэ, ‒ наконец подсказывает юноша. ‒ Большинство называет его лидером Иммора.
‒ Надо же?! Да ну?! Реально?! Офигеть-офигеть!
Кажется, я перегибаю с эмоциональностью в реакции. Ненатуральностью сквозит как из настежь распахнутого окна.
‒ Странно. ‒ Роки задумчиво касается собственного подбородка. ‒ Хочешь сказать, что тебя даже не поблагодарили за защиту ребят?
‒ А-а-а… В последние дни я агрессивно восстанавливалась, так что мне было не до внешнего мира. Так что, может быть, я просто пропустила чего, пока находилась на астральных уровнях выздоровления.
‒ Ясно. ‒ Мой крайне доверчивый собеседник кивает. ‒ Думаю, твоя благодарность еще доберется до тебя.
Ну уж нет. Лучше уж пусть эта «благодарность» никогда меня не догонит.
‒ Ты что-то сказала? ‒ Роки делает шаг ко мне.
‒ Да так, бормочу всякий бред.
Для отвлечения внимания от своих чудовищно не искренних и хаотично бегающих глаз под резким уклоном ухожу в новую тему:
‒ Так что там по поводу обещания организовать экскурсию? Больше всего меня интересуют помещения, где есть устройства с выходом в Сеть.
‒ Библиотечный зал. — Роки мгновенно развивает подброшенную идею и, судя по спокойному виду, абсолютно не ощущает какого-либо подвоха от соскакивания с предыдущего разговора. — Там есть и отдельные помещения, если собираешься на долгое время за учебу засесть.
Красотуля верно подмечает, с учебой мне тоже стоит повозиться. И начать, пожалуй, нужно с таскания конспектов у моего нового дружелюбного приятеля. Но перво-наперво расширю скудный кругозор и поищу разгадку зарождающего межрасового кризиса.
‒ Тогда проводи меня, пожалуйста, в…
Мое внимание привлекает существо, свернувшееся в клубочек на одной из скамеек школьной аллеи. Разглядеть, кто там таится, с такого расстояния сложно, однако не составляет труда понять, что это детеныш — один из младших школьников. Правда предпочитающий держаться подальше от шумно резвящихся одноклассников.
Сидит себе тихонько… Практически неподвижно. Как камень.
Но какое мне дело?
Задаюсь этим вопросом, а сама быстренько рулю в
