- Вставай и одевайся, - резко сказал он мне. - Поедешь за свадебным платьем.
- Сегодня? - удивилась я.
- Да, сегодня. Или ты хочешь выходить замуж в халате? Можешь и в нем. Мне все равно, что снимать с тебя после.
Я села, обняв подушку.
- Мы женимся сегодня? - удивилась я вдвойне.
- Через два часа, так что поторопись. У входа тебя ждет машина, - добавил он и вышел из комнаты.
Вот так просто и вот такой сюрприз... И к чему такая спешка? Впрочем - я готова в любой момент и даже в халате. Но все же хотелось быть достойной своего жениха. Подорвавшись с кровати, я поспешила одеться. Первое попавшееся платье, туфли, сумочка с кредитками, и я вылетела из квартиры. Внизу меня уже ждал черный автомобиль, такси, так оперативно вызванное Александром. До свадебного салона мы долетели быстро, потому что остановились у первого попавшегося на нашем пути. Я была так окрылена, что забыла обо всем: о том, что происходит в городе, о своей скорби и о своих близких. Единственное, что занимало мои мысли, это какого цвета платье выбрать: белое - банально и не в ночь всеобщего траура, черное - все-таки монотонно и скучно, красное - скорее всего. В результате, после нескольких примеров я остановилась на идеальном варианте - смесь красного и черного. Небольшую пышноту ему придавали нижние юбки, и черная фата прикрывала лицо.
"Где будет проходить церемония?" - спросила я Александра, пока портниха наспех подгоняла платье по моей фигуре.
"В доме Серафима".
"Кто будет? Надеюсь, одни мы?"
Большой шумихи мне сейчас совсем не хотелось.
"Нет, будут все"
Я впала в ступор:
"Что значит - все? Всем сейчас не до нас, если ты это понимаешь"
"Все - это значит - все"
"Серафим?.." - простонала я его имя в сознании у этого вампира.
"Маргарита?"
"И ты согласился на это?"
О, Нет! Я, конечно, хотела выйти замуж за Александра и как можно скорее, но зачем же было устраивать из этого такой пир? Тем более что сейчас было не самое подходящее время - уж я это понимала и помнила еще прекрасно. Но Первородному, видимо, было на это наплевать.
"А у меня есть выбор?" - спросил Серафим.
Я промолчала, соглашаясь с ходом его мыслей - если Первородный что-то решил, остальные обязаны согласиться, ибо его слово - закон.
"Ты хотя бы счастлива?" - неожиданно спросил меня все тот же вампир.
Но что я могла тут сказать? Только одно короткое:
"Да".
"Хорошо, я рад, тогда тебе не о чем волноваться", - услышала я сдержанно в ответ.
И почти сразу же на меня обрушился шквал голосов. Кто-то осуждал, кто-то поздравлял. Близкие и знакомые закричали в моем сознании хором. Потрясенные и удивленные, они осыпали меня вопросами.
"Марго, это правда?" - услышала я слова Леонида.
О, мой дорогой любимый мальчишка! Как давно я не слышала и не видела его. И неужели только такое событие должно было свести нас снова?
"Надо же, какая ошеломляющая новость. Неужели?" - как обычно съехидничал Эдуард.
"Маргарита?" - почувствовала я среди всех и встревоженного Юлиана.
Я закусила губу. Что я могла им всем ответить?
"Да, это правда..."
Чужие эмоции и голоса начинали расшатывать мои нервы, и потому я поспешила их все отключить. Все до единого! Я не хотела, чтобы мое прошлое, либо какое-то настоящее испортили мне эту ночь. Интересно - я превращаюсь в хладнокровную суку, либо схожу с ума от счастья? Ох, да от волнения я находилась на грани истерики или обморока! Вдохнув, я выдохнула, убеждая себя, что со всем справлюсь, а весь мир в состоянии потерпеть пару часов. Но только вот, совершенно не ожидала того поворота событий, который произошел в следующую секунду. Неожиданно распахнулась занавеска моей примерочной... И последнее, что я увидела - это дуло нацеленного мне в лоб пистолета да вылетающую из него пулю...
- Это безумие. Ни о какой церемонии сейчас не может быть и речи, - твердо повторял Серафим. - Люди этого не поймут, а наше положение и без того шатко.
Уже около десяти минут он пытался отговорить Александра от поспешной идеи, но тот упорно ничего не желал слушать. Сидя в кресле невозмутимой фигурой, Первородный настаивал на своем.
- Я не спрашиваю у тебя твоего благословения. Я даже не прошу подготовить пир. Я ставлю перед фактом. Через час в твоем доме пройдет церемония и точка. Это не обсуждается.
Серафим стиснул челюсть, пытаясь быть вежливым даже в такой ситуации.
- Не мог бы ты тогда объяснить, к чему такая спешка? Для мужчины, у которого в запасе вечность, это, по меньшей мере, выглядит безрассудно.
На такое замечание Александр лишь ухмыльнулся.
- Тебе доверили правление столицей, опираясь на твое хладнокровие и беспристрастность. Но, что я вижу сейчас? Ты постоянно кидаешь взгляд на часы и замираешь от любого шороха, прислушиваясь. К чему? Дай угадаю - к своей даме сердца и все ли с ней в порядке, так? Ты стал рассеянным, Серафим. Тот, кто всегда был придирчив к своему внешнему виду, ходит с пятном от крови на брюках и даже не замечает этого. Я уже молчу о том, какой бардак творится сейчас в твоем городе. И ты мне будешь говорить о безрассудности?
Серафим промолчал, прожигая Александра взглядом, в котором сквозило возмущение. Потом откинулся на спинку кресла и опустил взгляд на брюки. На правой штанине красовалось темное засохшее пятно, которое благо не бросалось в глаза из-за фактуры и цвета ткани. И все-таки, Александр был прав - он стал рассеянным.
- Собирай своих вампиров, чтоб...
Александр не договорил. Он взорвался таким эмоциональным всплеском, что у Серафима волосы встали дыбом. Что-то случилось, причем такое, что заставило Первородного сначала окаменеть, испуская страх, а после - подскочить с кресла и издать рев во всю глотку.
Понимая, с кем это может быть связано, Серафим потянулся к Маргарите... и не почувствовал ничего. Кровь застыла в жилах, а в следующую секунду он оглох от криков в своем сознании, криков о помощи, которые заставили схватиться за голову. Его вампиры горели заживо, все те, кто находился в радиусе нескольких километров, и виной тому был Александр. В глазах Первородного полыхала такая ярость, которая могла заставить оцепенеть даже чертей в Аду.
- Скажи, что ты ее чувствуешь, - потребовал он хриплым и низким голосом.
Но Серафим не смог ответить, потому что пытался отстраниться от чужих эмоций и криков у себя в голове. Для него это было не в новинку, но никогда в таком количестве и такой мощи, когда кричат разом все его дети.
