«Две звезды столкнулись, — подумала я. — Занятно».
— Не отвлекайся! — рявкнул внутренний голос.
Да, конечно.
— Коди Парк, — продолжила я.
Кисслер округлил глаза.
— Ему было всего четыре года.
На периферии сознания скреблась какая-то мысль, словно я опять упускала что-то важное. Нет, не могу сообразить.
— Понятия не имею, о чем ты, — заявил Кисслер. — Боюсь, не пришлось бы мне твоих родителей в школу вызывать.
— Уверена, мама будет рада с вами встретиться, — ответила я. — Особенно теперь, когда я расправилась с тем заклятьем, которое вы наложили на нее в вашей потайной комнате. Как считаете, теперь она вас разглядит? Она ведь видела тело Коди Парка, знаете ли.
Стоило мне произнести последние слова, как я поняла: и впрямь знает.
— Вы залезли в мой дом? — возмутился Кисслер.
Его спокойствие медленно, но верно испарялось. Он тряхнул головой и велел Трейси:
— Не обращай на них внимания. Пой.
Я ничего не понимала. Мы вывалили на него весь собранный нами компромат, а он все равно хочет, чтобы Трейси спела? Бессмыслица какая-то, разве что он так или иначе уже решил нас прикончить. Бодрящая мысль, ничего не скажешь.
— Мне что-то не хочется петь, — прошипела Трейси.
Лицо ее пылало от злости.
— Ну почему? Хуже-то не будет, — мягко уговаривал ее Кисслер.
— Он врет, — неожиданно раздался от двери громкий голос Лекси. Я повернулась к сестре. — Тебе будет плохо, Трейси. — Лекси казалась очень бледной. — Он этого и хочет.
Мысли в моей голове понеслись бешеными скачками. Мистер Кисслер уничтожает людей с необыкновенными способностями. До сих пор я думала, что он возомнил себя доморощенным борцом с ведьмами, а на самом-то деле все совсем не так!
— Если ты сейчас запоешь, — продолжала Лекси, — это тебя убьет.
Что она имеет в виду? Я чувствовала, что ответ крутится у меня в голове, но выловить его оттуда нипочем не удавалось — прямо как на экзамене по истории.
— Не слушай их, — настаивал Кисслер, беря Трейси за руки. — Они просто завидуют. Пой.
Трейси послушно открыла рот.
— Ты сирена, Трейси, — торопливо заговорила я, пытаясь разрушить чары, которыми опутывал ее Кисслер. — Может быть, сама ты называешь это по-другому, но стоит тебе запеть для кого-нибудь, и ты можешь околдовать его, влюбить его в себя.
Трейси недоуменно глядела на меня, и я запоздало спохватилась: а знала ли она сама о своем даре? Может быть, она пела для Тейта чисто интуитивно? Страшно представить, в какую ведьму она превратится теперь, когда я объяснила, что у нее есть магические способности. Трейси — как раз тот тип человека, который может использовать свой дар во зло. Я заставила себя сосредоточиться. Лекси права в одном. В данный момент это не имеет значения. Мы видим только то, что хотим видеть, сейчас я старалась увидеть все, и отношения Трейси и Тейта вполне могут подождать.
— Не совсем так, — пробормотала Трейси. — А откуда ты, кстати, узнала?
— Пой! — не унимался Кисслер.
Трейси, уже полностью переключившаяся на меня, поглядела на него с заметным раздражением.
— Нет, — отказалась она.
Кисслер вздохнул и встал со своего места.
— Ну ладно, детки, — сказал он, пожимая плечами. — Придется вам кое-что показать, сами напросились.
Как только он закрыл рот, дверь за моей спиной громко хлопнула. Я обернулась. Что происходит?
Одра подергала за ручку.
— Заперто, — сообщила она. — Как он умудрился ее запереть?
— Телекинез, — склонив голову к плечу, объяснил мистер Кисслер. — Наследство Дотти Флеминг.
И в этот момент все встало на свои места. Я поняла, какая мысль ускользала от меня все это время. Кисслер не просто убивал людей со сверхъестественными способностями. Он убивал их для того, чтобы завладеть их способностями. Или сначала воровал какой-нибудь дар, а потом расправлялся с его бывшим обладателем. Лекси не зря запрещала Трейси петь для Кисслера. Не знаю, каким образом, но я тоже почувствовала, что стоило Трейси запеть — и эта минута стала бы для нее последней.
А если Кисслер не побоялся проделывать свои штучки у нас на глазах, значит, он твердо решил не оставлять в живых никого.
— Как же обидно, — печально произнес математик, — что столько прекрасных молодых людей погибнут при пожаре. — Кисслер покачал головой и рассмеялся, глаза его заледенели, лицо скривилось в отвратительной гримасе, которая до ужаса сочеталась с аурой. — А еще обидней, что я так и не успел забрать у Трейси ее дар.
Трейси поглядела на него с возмущением.
— Между прочим, моя мама, — заявила она, уперев руки в бока, — знакома с директором, и когда она обо всем об этом услышит...
— Она об этом не услышит, — резко оборвала ее Лила. — Ты что, совсем дура, что ли? Не видишь — он решил нас убить, и твоя дорогая мамочка так и не узнает, что стряслось с ее доченькой.
— При каком еще пожаре? — озираясь кругом, спросила Одра.
Словно бы и не испугалась.
— Здесь много бумаги. Она хорошо горит, — усмехнулся Кисслер.
— По-моему, я знаю, что такое пирокинез, — поглядев на меня, сообщил Дилан.
Кисслер шагнул вперед.
Дилан тут же встал прямо передо мной.
— Хочешь добраться до нее, — предупредил он, — попробуй сперва справиться со мной.
Математик даже не обратил на него внимания.
— Что ты видишь? — спросил он у меня. — Когда смотришь на меня — что ты видишь? Я знал, вернее, подозревал, что у тебя должен быть дар. Ты ведь из рода Шэннон.
Я с ужасом уставилась на него.
— Что ты знаешь о моей семье?
На мгновение мне показалось, что остальные исчезли, и мы остались в классе один на один. У каждого есть ответ на вопрос другого.
— Я стараюсь знать все обо всех. Можешь считать это призванием.
— Кто ты? — спросила я.
Кисслер улыбнулся, и по всему кабинету начали расцветать языки пламени.
— У меня много имен. Коллекционер, к примеру, или собиратель даров. Лично мне больше всего нравится называть себя магнитом.
Его улыбка становилась все кошмарней, и только присутствие Дилана спасало меня от немедленного обморока.
— Я умею отбирать у других способности, притягивать к себе, как магнит, и присваивать. Часто люди вроде меня держат у себя чужие способности временно, чтобы потом продать, а вот я предпочитаю оставлять их себе.
— Люди? — недоверчиво переспросила я. — Да ты не человек. Ты — чудовище!
— Ерунда.
— Ты убиваешь всех подряд! Даже маленьких детей, которые никому не делали зла.
— Пока не делали. Но в один прекрасный день даже маленький ребенок может обнаружить у себя невероятные возможности. Однажды он разозлится — и что тогда? Я не единственное чудовище в этой комнате Лисси. Мы с тобой похожи — ты и я.
