Любой может научиться танцевать.
А вот красть из карманов — искусство куда более сложное. Зато оно и несравнимо полезнее.
Пересекая площадь, она разжилась еще одной серебряной монетой, медной цепочкой со сломанным замком, пакетом грецких орехов и пером с чепчика какой-то женщины. Красную ленту девушка поищет позже. Если она задержится здесь слишком долго, ее могут заметить. Из-за жадности и погибнуть недолго.
Потом она увидела Марка, прислонившегося к колонне. Его грязное лицо было наполовину скрыто козырьком кепки. Он подмигнул, когда Изабо проходила мимо, но больше никак не дал понять, что знает ее. Она незаметно сунула ему медную цепочку в знак благодарности, прихватила горсть редиса из корзины, стоявшей по соседству, и растворилась в путанице крыш и каминных труб над городом.
— Какого черта, что это такое? — задыхаясь, спросил я, когда мы вдруг снова очутились на поляне.
Мы уже не были в Париже 1793 года, но и не вернулись в собственные тела, лежащие в нескольких футах от нас. Мы, словно призраки, мерцали над травой. Я все еще видел перед собой брошенную всеми, осиротевшую Изабо, ползущую по крышам.
— Такого никогда не случалось,— пробормотала Изабо, явно изумленная и смущенная.
— Знаешь, ты уже не в первый раз это говоришь.
Она нервно сглотнула и чуть отвернулась, как будто ей было неловко смотреть на меня. Это оказалось чем-то новеньким.
— Ну вот, теперь ты знаешь, какой я была.
— Была? — Я моргнул.— Решительной, умной, уверенной в себе. Точно такой же, как сейчас.
Она тоже моргнула и заявила:
— Логан, ты что, ничего не заметил? Я обирала трупы и крала из карманов!
— Тебе нужно было как-то выжить.— Я произнес это без тени осуждения.
— Я была не лучше мадам Тюссо,— с отвращением сказала Изабо.
— При чем тут эти музеи восковых кукол?
— Я говорю о той мадам Тюссо, которая делала посмертные маски. Она рылась в трупах у гильотины, чтобы найти отрубленные головы для своих масок. А ты о чем?
— О развлечении для туристов. В таких музеях стоят восковые изображения разных знаменитостей. Наверное, их назвали в честь твоей мадам Тюссо.
— Этот век очень уж странен,— пробормотала Изабо.
— Это говорит девушка, пережившая Великую французскую революцию!
— Мы уже посинели,— тихо сказала она.
Только теперь я заметил, что свечение, которое мы испускали, стало ярче и по краям приобрело голубой оттенок.
— У нас осталось совсем немного времени. Мы должны вернуться в свои тела, пока наши духи не забыли обратную дорогу.
— Я как-то странно себя чувствую...
Притяжение, исходившее от моего тела, как будто спорило с желанием просто уплыть куда-то вдаль.
— Эй, ты в порядке? Мне все-таки нужно найти связь с Монмартром.— Изабо опустилась на колени и коснулась руками серебряной крови.— Это должно помочь...
Ее ладони, как краской, покрылись густым слоем серебра. Изабо, крепко стиснув зубы, принялась намазывать металлическую кровь себе на лоб, между бровями и тут же колыхнулась, как будто я смотрел на нее сквозь поток горячего воздуха. Она готова была вот-вот исчезнуть. Черт меня побери, если я собирался просто смотреть на это. Я схватил ее за руку и ощутил холод крови на своей коже.
— Опасно! — хрипло бросила она, тая.
— Заткнись,— прохрипел я в ответ и внезапно ощутил приступ жуткого головокружения.
Это уже совсем не было похоже на картины ее воспоминаний. На этот раз меня как будто уносило в неизвестность. Все вокруг превратилось в размытые цветные пятна, потом стало черным. Что-то больно ударило меня по голове...
— Ох, черт побери!
Мы находились в настоящем времени, вот только висели под потолком какого-то дома, как будто законов гравитации вовсе не существовало или они начали действовать наоборот. Изабо просто трясло от ярости. Я постарался сдержать тошноту. Интересно, а бестелесного духа может вырвать? Я решил, что лучше об этом не думать.
— Смотри,— прошептала Изабо полным боли голосом.
Под нами находилась прелестная гостиная, в ней имелся бар с зеленой стойкой и рядами бутылок с кровью — как старые вина. Женщина-человек скорчилась в углу, по ее запястьям стекала кровь, сочившаяся из внутренних сгибов локтей. У главного входа стояли двое стражников, одетые в обычную для воинства Монмартра коричневую кожу, и еще двое были у задней двери, выходившей в мощеный внутренний дворик. В центре комнаты в кожаном кресле сидел Монмартр, выглядевший как темный принц из какого-нибудь фильма. Его черные волосы были туго связаны сзади, глаза казались неестественно светлыми. Когда я видел его в последний раз, он пытался похитить мою младшую сестру, лежавшую без сознания.
Я искоса посмотрел на Изабо и сказал как можно более легкомысленным тоном:
— Если ты будешь и дальше скрипеть зубами, сломаешь клыки!
Она не улыбнулась, но перестала выглядеть так, словно кто-то сверлит когтями ее череп.
— Они могут нас услышать? — спросил я.
Изабо покачала головой.
— На это способны только ведьма или шаманка, а здесь таких нет.
— Наконец-то хоть в чем-то повезло. Тухлый ублюдок! — прошипел я, глядя на Монмартра.— Паршивый пес вонючей козы!
— Но это же бессмыслица,— пробормотала Изабо.
— Зато помогает. Сама попробуй.
Она прищурилась, глядя на безупречно причесанные волосы Монмартра и заявила:
— Лысая ослиная задница!
— Неплохо.
— Дерьмо сопливой, блохастой бешеной обезьяны!
— Да у тебя просто талант! — Тут я нахмурился.— Почему он светится красным?
— Ты видишь его ауру,— пояснила Изабо. — Ее легче заметить, когда находишься в таком, как сейчас, состоянии. А вот этот оттенок красного — особенный, принадлежит только ему. Видишь тех стражников? Их ауры тоже уникальны, но в них красного не много, только по краям.
Да, Изабо была права. Стражники выглядели как покрытые дымкой жесткие многоцветные леденцы.
— Это знак их принадлежности Монмартру.
— Погоди, так, значит, у нас у всех есть такое? — Я только теперь заметил, что аура Изабо и моя собственная имеют одинаковый переменчивый жемчужно-голубоватый цвет и окружают все наши тела, почти соприкасаясь.
— Да.
— Какой цвет у Дрейков?
— Голубовато-серый, как поверхность озера перед штормом. У Люси — очень яркий, розовый, как сахарная вата. У хел-бларов вообще нет цвета, и от этого у меня болит голова.
— Это тоже очень странно, правда?
Стражники отсалютовали и шагнули в стороны, прежде чем Изабо успела ответить. В комнату вошел еще один мужчина, одетый в до нелепости дорогой костюм, сшитый на заказ. Волосы у него были темно-каштановыми, подстриженными визажистом в том нарочито небрежном стиле, которого весьма трудно достичь. Мужчина был не очень высоким, слишком нежным и аристократичным, чтобы казаться опасным. Вот только зловещая сила как будто изливалась изо всех пор его кожи. Я подплыл ближе к Изабо. Меня вдруг охватило желание защитить ее, осторожно плавающую над двумя хищниками, уже не раз пытавшимися ее убить. Я не узнал нового вампира, но моя мама не рожала идиотов.
