— Сейчас семь часов. Ещё не темно. Давай хотя бы посмотрим, где они живут.
— Тогда пошли.
Матвей по навигатору посмотрел план города, и оказалось, что гостиница находится в двух улицах от нужного им адреса.
— Маленький городок, всё в шаговой доступности.
— Да.
— Переодеваться будешь?
На Асе по-прежнему был спортивный костюм и ветровка.
— Нет. Мы же ненадолго?
Заморачиваться с одеждой не хотелось. Пока она распакует чемодан, достанет обновки, погладит — пройдет минимум час. А с учетом комфорта их гостиничного номера, и того больше.
— Тогда пошли.
На улице было немноголюдно. Вечерний город окутывала осенняя прохлада, еще напоенная лучами заходящего солнца. Вдоль тротуара горели желтые фонари, на выкрашенных в синий цвет лавочках сидели влюбленные пары и просто компании, вокруг царило мирное спокойствие провинциального городка. Свернув с бульвара на нужную улицу, Матвей и Ася оказались в гордом одиночестве. Здесь пешеходов не было, зато машины сновали с поразительной регулярностью.
— А ну, вернись, кому говорю! — мужской крик заставил Матвея и Асю остановиться.
С улицы Горького, на которую они только что свернули, им навстречу бежала девочка лет восьми в черных джинсах и синей кожаной курточке. Две косички, заплетенные по обе стороны головы, смешно подпрыгивали при каждом движении.
— Догоню — получишь!
За девочкой, разведя руки в сторону, бежал худощавый мужчина.
Ася с Матвеем застыли, переглянувшись.
Слова мужчины непременно насторожили бы, вынудили их немедленно вмешаться, если бы… они не были сказаны хохочущим голосом. И девочка, бежавшая им на встречу, не заливалась от смеха.
— А ты сначала догони! — крикнула она в ответ и, активно заработав локтями, постаралась увеличить скорость.
— А вот и догоню!
— Догони-догони!
Матвей действовал быстро. Ася даже не уловила, как он смог организовать так, чтобы девочка влетела в него.
— Ой!
Он ловко поймал её за плечики и улыбнулся.
— Я, кажется, поймал тебя вместо папы.
— Ага! — продолжая смеяться, улыбнулась девчушка, обнажив рот, где гордо красовались несколько расщелин от ещё не прорезавшихся зубов.
— Играете?
— Ага!
Мужчина оказался рядом с ними через пять минут. Тоже улыбнулся.
— Вот ты и попалась! — с этими словами он, подмигнув Матвею, подхватил ребенка на руки, ловко перекинул через плечо и, маршируя, направился к дому.
— Так не честно! — продолжая смеяться и шутливо колотить отца по спине, заверещала девочка. — Меня дядя поймал. Если бы не он!..
— Я бы тебя не догнал, да?
— Конечно, ясен пень!
— Это что за выражение?
— Я не выражаюсь.
— Не спорь, кому говорю.
— Я не спорю.
— Останешься без сладкого.
— Не останусь. Конфет дома нет. Я последнюю в обед съела.
— Так мама в магазин пошла.
— Как пошла?! Без меня?!
Что ответил мужчина, легонько шлепнув озорницу по попке, Ася не расслышала.
Ася дотронулась до локтя Матвея, привлекая внимание к себе.
— Это они?
— Да. Мне Лёха фотку девочки скинул. Это она.
— Матвей, я, конечно, могу ошибаться, но…
— Ты не ошибаешься. Ни один отец, собирающийся продать свою дочь, не будет резвиться с ней на улице на глазах у прохожих. Проявлять чувства на людях сейчас не принято.
Матвей нахмурился, сжав губы. Перемена в нем насторожила Асю. Она снова посмотрела в сторону отца и дочери, и сердце у неё защемило. Их шутливая погоня и последующая перепалка была искренней, привычной для обоих.
— Держи, всё равно надо убедиться в верности наших выводов.
Матвей держал на раскрытой ладони невидимку для волос, фантик от конфетки и зеленый камушек, который, возможно, был для своей хозяйки целым достоянием.
— Когда ты успел?
— Успел вот, — и снова ни один мускул не дрогнул на лице Матвея.
Ася покачала головой.
— Давай ты мне отдашь вещи Насти в номере. Я смогу сосредоточиться, и, возможно, мне удастся больше картинок выудить из жизни ребенка и его семьи.
Матвей молча положил добытые материалы к себе в карман и, развернувшись, направился в сторону гостиницы. Ася последовала за ним, не понимая причины резкой перемены в настроении Матвея. И лишь пройдя полпути, едва не застонала вслух. Ну конечно! Матвей вспомнил себя и своего ребенка! Возможно, именно так и они играли! Резвились, хулиганили!
Сердце заныло в десятикратном размере. Было горестно, что в жизни Матвея случилось несчастье, наложившее отпечаток на всю его дальнейшую судьбу. И сейчас Матвей снова замкнулся в себе, отгородился от Аси. У неё возникла призрачная иллюзия, что между ними зарождаются отношения. Что теплота в его взгляде ей не почудилось. А сейчас что?
Ася обругала себя. Она — эгоистка! Человеку плохо, а она думает лишь о себе!
Задавать лишних вопросов Ася не стала. Поднявшись в номер, Матвей положил добытый материал на прикроватную тумбочку — единственную мебель, помимо кроватей и сказал:
— Ася, мне надо выйти.
Девушка кивнула. Им обоим стоило побыть в одиночестве.
***
— Вот скажи, Соломов, когда ты успел стать столь редкостным…
Матвей так сжал мобильный телефон, что хрупкая пластмасса предупреждающе хрустнула.
— Давай без излишней патетики, — оборвал его Лёха.
— Был бы рядом…
— Знаю, треснул бы. И что, тебе от этого стало бы легче?
— Какого хрена ты пошёл на ложь и отправил нас на несуществующее задание?
В телефоне послышался шумный выдох.
— Слушай, брат, с чего ты решил, что задание несуществующее?
— С того, мать тебя ети!
— Всё понял, не кричи. И так башка раскалывается. Девочка на самом деле интуит, и сильный.
— Я слушаю тебя и очень внимательно, — огрызнулся Матвей и в сердцах поднял руку, сжатую в кулак, собираясь ударить по кирпичному гаражу, рядом с которым он стоял.
Остановился в последний момент.
— Вам надо было побыть вместе, — спокойным тоном ответил Алексей.
— Кто так решил? Ты?
— Матвей, не кипятись. Поверь мне.
Матвей хмыкнул.
— Давай, до связи.
Нажав на отбой, мужчина закинул голову кверху и посмотрел на звездное небо.
Ночь опускалась на город.
***
… — Мама, мне страшно, — тонкие ручки тянутся к женщине.
Та, опускаясь на колени, прижимает к себе плачущего ребенка.
— Тихо, тихо, всё хорошо, — голос матери охрип от внутренних переживаний. В нем сквозит тщательно подавляемый страх, который ни в коем случае не должен почувствовать ребенок.
— Мама, я дедушку видела… и бабку… — снова всхлипывание.
— Во сне?
— Нет. Нет, мам… Они шли по улице. Держались за руки… Помнишь, как перед самой смертью дедки? Перед аварией? Мама, они приходили за мной? Они же призраки? Мама, мне страшно! Я умру?
Обнаженные плечи женщины — на ней лишь ночная сорочка — покрываются крупными мурашками, будто от сильного холода.
— Нет! — вскрикивает она сильнее, чем хотела. — Ты не умрешь, что за глупости приходят в твою маленькую головку?
Девочка зажмуривается крепко-крепко.
— Но я видела их! Вместе…
— Настёнка, значит, на небе они вместе. Им хорошо. Вот они и пришли к тебе, показали, что они снова вместе, что не стоит нам волноваться за них, — голос женщины падает до дрожащего шепота.
— Правда? — детский голосок полон надежды.
— Кончено! — мать смаргивает слезы, позволяя им катиться вниз по щекам.
— Мам…
— Что, малыш?
— Но я вижу не только бабушку с дедушкой… Я вижу и соседа дядю Витю…
На столике рядом с кроватью лежит зеленый камушек. Девочка нашла его на улице этим днем и принесла сокровище домой…
… — Я не отдам её никому! — молодая женщина сжимает руки в кулаки. Ее дыхание срывается от эмоций. Она стоит в центре небольшой кухни. — Никому. И я не позволю, чтобы разные психи исследовали мою дочь, пичкали её таблетками и проводили над ней опыты.
На пуфике рядом сидит мужчина, сжимая виски.
